Сто тысяч миль

Зайдя в кабинет, я сдавленно выругался. На моём столе самым наглым образом расселась Эвелин, воинственно сложив руки на груди и горделиво задрав подбородок.

— Доброе утро, командир, — последнее слово она выговорила сквозь зубы. — Может, наконец-то перестанешь меня игнорировать?

— Нет. И ответ на твой следующий вопрос — тоже нет.

— Ты совсем уже охренел? — Эвелин спрыгнула на пол и теперь гневно смотрела на меня.

— Я же сказал — нет. А ты? За то, что ты без спроса сюда влезла, трибунал разжалует тебя обратно быстрее, чем ты ещё раз выговоришь «охренел». Не забывай, что ты здесь недавно, и твоё новое место в Военном Совете — это дар, а не безусловное право.

— Вижу, тебе не очень-то и нужен тот вместительный и маневренный корабль, который принадлежит мне. И ещё меньше нужны люди, которые могут с ним управиться.

— А тебе, значит, больше не нужно политическое убежище?

— Ну ты и козёл, — покачала головой она. — Не думала, что ты так легко забудешь, как я предала свой Клан и свою мать ради этой дурацкой войны.

— Ты сделала это не авансом. И точно не ради меня.

— Ты прав. Всё так, — Эвелин нервно потеребила свою косу и нахмурилась. — Но вы же приняли меня. Приняли тех, кто ушёл со мной. Чем все эти беженцы у вас под воротами отличаются от нас? Они тоже бегут от рабских порядков и принудительного материнства. И кроме этого места им больше некуда идти. Они же просто люди. Почему надо держать их там? В пустошах? Это же мой Клан, Беллами! Как я могу спокойно сидеть здесь, когда они все — там?

Я подошёл к своему креслу за столом, медля с ответом. С этим нужно было что-то решать. И по всем объективным причинам мне стоило послать предателей к чёрту. После случившегося Военный Совет даже слышать ничего не хотел о Водном Клане, даже о несчастных беженцах, исключение сделав лишь для выручивших нас Эвелин и её команды. Но бывшая Водная не оставляла надежды переубедить меня и уговорить отступить от негласного консенсуса командиров. Вот поэтому я никогда не рвался в этот кабинет. Не хотел выбирать между человечностью и политикой.

— Они больше не твой Клан, Эвелин. Теперь это мы, — встретившись с её полным надежды взглядом, отрезал я. — Ты как будто не понимаешь, что у меня есть веские причины для отказа.

— У тебя есть веские причины бросить в беде ни в чём не повинных людей? Серьёзно?

— А ты посмотри, что творится в городе. Мне хватает забот и без толпы бедных напуганных беженцев.

— А из-за кого это у тебя такой бардак? Даже не догадываюсь… Хотя постой! Кажется, знаю! Из-за таких же напуганных беженцев, — ядовито бросила воительница. — Я понимаю, что для тебя Кларк и её люди в приоритете, но давай объективно. Чем Небесные лучше Водных?

— Тем, что среди них точно нет шпионов «Второго Рассвета». Ещё вопросы?

— Ты невозможен! — всплеснула руками Эвелин. — Просто невероятен. Ты сам говорил мне о паранойе Густуса, о его недоверии всем и вся, как он в каждом видел предателя. Говорил о том, что подозрения и изоляция от других Кланов привели вас к катастрофе. И посмотри сейчас на себя. Посмотри! Где ты теперь?

Кажется, я разозлился только потому, что в её словах действительно было зерно истины. Но как же легко говорить о риске, когда совершенно ничем не рискуешь. На нынешнем месте осуждать предыдущего командира стало гораздо сложнее.

— А если завтра кто-то из них совершит очередной поджог? Или убийство? Или устроит резню? Кто будет за это отвечать перед Советами? Даже не догадываюсь… Хотя постой! Кажется, понял! Это буду я.

— Боишься ответственности, — она снова скрестила руки на груди. — А мог бы рискнуть и получить в своё распоряжение пару-тройку сотен хороших бойцов. Все они знают меня, а я всегда буду на твоей стороне. Не твоего Клана, не ваших Советов, а на твоей. Подумай, интересно ли тебе такое предложение, командир. Уважаемый глава Совета. Сэр.

Издевательски поклонившись, Эвелин покинула мой кабинет. Я усмехнулся в пустоту, усаживаясь за стол и запрокидывая голову на спинку кресла. Тренированный взгляд сразу выцепил тонкие нити трещин на потолке. Такими же трещинами прямо сейчас покрывался авторитет Военного Совета в глазах горожан. Слухи о пожаре уже точно неслись быстрее самого яростного пламени.

И, в отличие от огня, их было ничем не остановить.

Разделяй и властвуй. Вот их тактика. Стравить нас друг с другом и проглотить, пока мы будем ругаться. Небесных убивать не стали как раз потому, что они должны были стать тем самым яблоком раздора. Ублюдки умело загоняли нас в тупик. Заставляли паниковать, не тратя почти никаких ресурсов. И весь этот разговор с Эвелин лишь доказывал, насколько блестяще они с этим справлялись. Сам факт, что я всё ещё размышлял над её предложением, которое по меньшей мере было предательством, а по большей — изменой, говорил: мы совсем не едины. Мы только делаем вид.

Я успел устать ещё до того, как наступил полдень. Не меньше двух часов я выслушивал различные донесения, ещё два занял объезд части будущих укреплений у второго кольца стен. От идеи защищать внушительную территорию первого кольца, чей радиус и площадь были воистину огромными, мы отказались почти сразу. На укрепление длинной и весьма хлипкой стены, которая годилась только против хищников, не было ни времени, ни ресурсов. Поля и пастбища не стоили десятков жизней. Единственное, что за что там стоило побороться — это ветряки, но даже их потерять было не так страшно, как полностью проиграть сражение.

Стоило мне только вернуться обратно в свой кабинет, на стол тут же вывалили пачку писем. Я разбирал их с переменным успехом, отвлекаясь на краткие визиты командиров по разным вопросам. Не знаю почему каждый раз ждал увидеть там письмо от короля Роана вроде того, что упоминала Луна. С предложениями, угрозами, предупреждениями или ультиматумами. С чем угодно, чтобы я наконец смог понять, что этот Ледяной ублюдок задумал делать дальше. Но он молчал. А у меня не было столько разведчиков, чтобы знать хоть какие-то действительно значимые детали о дислокации и перемещениях его войск.

Очередной конверт в стопке сразу привлёк моё внимание — он был абсолютно чистым, без пометок, адресата и отправителя. Конечно, кто угодно мог направить главе Совета своё прошение. Для этого в городе даже установили специальный почтовый ящик, но все указывали своё имя и адрес, чтобы получить ответ. Открыв конверт, я вытащил послание. Уставился на единственное предложение, выведенное незнакомым почерком.

«Хочешь узнать, что скрыто от твоего взора?»

Больше ни на листе, ни в конверте ничего не было — я проверил, повертев их в руках и рассмотрев со всех сторон. На угрозу не походило. Для шутки выглядело слишком по-дурацки. И совсем не смешно. Кто-то решил загадать мне идиотскую загадку? Всё тот же неизвестный шоумэн, заваривший всю эту кашу? Может. Вероятно. Даже, скорее всего, да. Следовало ли ждать вторую часть сообщения? Или… почему я вообще тратил на это время?

Я отложил странное послание в сторону, решив подумать над ним позже, и углубился в новую порцию документов, но тут вдруг осенило. Скрыто от взора — писал неизвестный. А размер листа был великоват для одной-единственной фразы. Я зажёг лампу и поднёс к ней бумагу. Просто хотел проверить внезапную и безумную теорию. В девять лет я был в полнейшем восторге, когда узнал о невидимых чернилах из фруктового сока, и считал себя невероятно крутым, отправляя секретные сообщения. Никому и в голову не приходило нагреть бумагу, пока я не объяснил суть своим одноклассникам. Это сразу же разлетелось по школе. Даже смешно было надеяться на детский трюк пятнадцатилетней давности. Но рядом с горячей лампой на листе в самом деле стали проявляться буквы.

«Хочу помочь. Приходи на старый зерновой склад рядом с плавильней завтра после заката и увидишь всё сам. Будет здорово, если тебя никто не увидит. Лучше всего наблюдать из тени. Твой друг».

Перечитав ещё раз, я смял записку и зло швырнул её в потрескивающий камин. Друг. Какой ещё к чёрту друг? Нет уж. Мой друг не стал бы играть в дурацкие ребусы. Друг нашёл бы способ сообщить мне ситуацию лично, а не прятался бы за анонимными доносами. Что за игру он вёл? Очередная хитрость фанатиков? Ловушка? Способ отвлечь внимание? Что ж. Пожалуйста. Без проблем. Я больше не простой разведчик или командир отряда, чьи указания что-то значат только за пределами городских стен. И если кто-то желал бросить мне вызов — тем хуже для них.