Страница 23 из 85
Ее нежный сладкий запах повсюду преследовал, пробирался в ноздри и мешал ясно мыслить. Асфар мог закрыть глаза и безошибочно найти девчонку в любой части корабля. Он чувствовал ее везде. Ее звонкий голос превратил его в безумца, ее нрав… О, как ему хотелось заткнуть ее поцелуем, когда она кричала ему немыслимые обвинения, а еще лучше поставить ее на колени. Он бы нашел ее пухлым губкам более привлекательное занятие, чем просто до хрипоты спорить с ним о чем-то совершенно бестолковом.
Монстр стал уязвимым, ведь теперь он не мог думать ни о чем другом, кроме как нежной белоснежной плоти и фиолетовых глазах. Нужно было выпить ее тогда, у сувенирной лавки портового городка Ноббеля, и бросить тело в воду… И тогда у Асфара не было бы проблем с контролем.
Когтистая рука, окрашенная в темно-бордовый цвет кровью Эгги и Бареда, легла на тонкую белоснежную шею девушки. Почти черные синяки на коже смотрелись так же отталкивающе, как и его испачканная смертью конечность. Внутри монстра начала подниматься новая волна ярости и ненависти. Синяков и отметин там быть не должно… Только он может оставлять на ней следы, он и никто другой!
Когти дрогнули и, вместо того, чтоб вспороть нежную плоть и прекратить свои мучения, плавно поползли вниз. Нежное соприкосновение его шершавой ладони к груди девушки отозвалось болью в паху. Рваные края раны от укуса на нежном полушарии причинили почти физическую боль капитану. Эгги посмел укусить ее…
Тварь.
Он будет каждую минуту подыхать в саркофаге, захлебываясь морской водой, и вновь приходить в сознание, чтобы снова заглотить соленую воду, чувствуя в легких невыносимую боль. Его мучения растянутся на года, прежде чем его тело, не получив людской крови, сдастся и умрет уже навсегда. Агония сведет его с ума, а до тех пор Разящая Мэри на цепи будет волочить за собой по дну саркофаг с тем, кто тронул его птичку.
Саента вдруг вздрогнула, ощутив нежные поглаживания, и инстинктивно обхватила его когтистую руку своими маленькими нежными ладошками. Девушка доверчиво прижалась к монстру в попытке найти у него защиту. Именно это безобидное движение помогло Асфару прийти в себя. Монстр, не ожидавший ласки, испуганно вскинулся и начать пятиться назад, в самую темную непроглядную глубину души. Теперь он ошарашенно осознал, что при всем желании не сможет причинить ей вред, и пусть тысяча акул сожрет его плоть, если он позволит кому-то обидеть ее вновь.
Асфар набросил на трясущуюся девушку теплый плед, судорожно подтыкая со всех сторон. Саента, почувствовав тепло, тихо заплакала, и тогда он схватил ее на руки, аккуратно прижимая к себе.
— Чшшш… Все закончилось. Больше тебя никто не тронет. — Асфар шептал девушке в макушку слова успокоения, нервно меря комнату шагами. Пару раз он наступил на Эгги и один раз чуть было не споткнулся о тело Бареда.
— Все готово, Асфар. — Гард стоял в дверях непоколебимым изваянием, сложив руки у себя на груди. — С возвращением.
— Заткнись. — отрезал капитан, проходя мимо него. — Приберись тут.
— Куда ты?
Только Гард мог бесстрашно задать неуместный вопрос своему другу, который недавно утратил человеческий облик.
— В душ. Она замерзла. — Асфар на секунду остановился, раздавая ценные указания. — Пусть закинут уголь, мне нужно много горячей воды и не жалейте опреснители, мы закупим их в первом же порту. Приведи лекаря ко мне в каюту, теперь она будет жить у меня. И пусть принесут еще одну кровать.
— Что насчет Эгги?
— Закрой его в саркофаге и ждите меня на палубе. Я хочу лично столкнуть его на дно.
Асфар прошел с драгоценной ношей на руках в свою каюту и оставил двери за собой открытыми. Никто сюда не имеет право вламываться без его разрешения, пока он будет отмывать от крови его птичку — двери должны быть открытыми, иначе сюда не смогут внести еще одну кровать.
Личная душевая капитана была его одной из лучших привилегий. Она располагалась в углу кормы корабля и являла собой достаточно большое пространство из белого камня. Большое застекленное окно открывало вид на лазурный океан и восходящее солнце. Эта ночка выдалась веселой…
Асфар скинул с Саенты плед и зашел в душевую, закрывая дверь на засов. Он, не раздеваясь, сел на пол, выложенный белой плиткой. Скрестив ноги, поудобнее устроил девушку на своих коленях, и дотянулся рукой до крана. Теплые струи воды хлынули на них с огромного смесителя, вкрученного в потолок. Ему пришлось немного нависнуть над девушкой, чтоб ей не били в лицо струи воды. Вода, скопившаяся на полу, окрасилась в розовый цвет и теперь, скручиваясь в спираль, убегала в слив.
Саенту била крупная дрожь, ее ладонь слабо вцепилась в его намокшую рубашку. Капли воды или слез застыли на ее щеках, а красивые пушистые ресницы плотно закрывали фиолетовые глаза. Через пару минут он пожалел, что не снял с себя хотя бы верх. Ему отчаянно хотелось чувствовать своей кожей ее нежные изгибы. Хотелось смыть с нее кровь, провести руками по нежным полушариям и животу. Хотелось снять с нее штаны, отмыть ее от чужих прикосновений… До боли хотелось прикоснуться к ее губам, поцеловать… Стереть плохие воспоминания.
Такое она бы вряд ли позволила, а он был не из тех, кто хотел силой брать женщину — это удел слабаков. Она должна быть в сознании. Приятнее всего осознавать, что женщина сама пришла к нему, по своему желанию тает в его объятиях и вымаливает ласку. У нее должен быть выбор.
Она должна сама прийти к нему, нацепив на себя бант. И пусть морские глубины поглотят его, но она сама отдаст ему край ленты, чтоб он лично распаковал желанный подарок.
Какое-то время адмирал боролся с собой, чтобы не рассматривать беззащитное обнаженное тело. Пользоваться случаем было бы глупо и шло в разрез с его принципами, но через какое-то время он плюнул и на это. Он не будет трогать. Он будет лишь смотреть, ведь неизвестно, доведётся ли ему еще раз увидеть ее такой в своих руках.
Саента должна держаться от него подальше. Когда они доберутся до Темного Континента — он отпустит ее. Эта мысль пришлась не по вкусу монстру, сидящего на цепи в недрах души, и он зарычал. Девушка вздрогнула, заставив его чертыхнуться и разозлиться на самого себя.
Он слышал, как громко и беспокойно бьется ее сердце. Почему он был так слеп? Асфар должен быть вырвать сердце Эгги еще тогда, когда узнал, что это именно он ломился в ее дверь и испугал ее своими угрозами.
Совсем скоро она перестала дрожать, согрелась и прильнула к его груди. Новое чувство щемящей нежности и странного желания защищать и оберегать обрушилось на Асфара ураганом. Он привык быть ответственным только за себя. Это было в новинку, капитан чувствовал себя беспомощным в этом водовороте. Ощущение, что он вляпался во что-то пострашнее, чем просто симпатия к юной девице, не покидала его до самого стука в дверь душевой.
— Хавьер уже ожидает, Асфар. — громкий голос Гарда резанул по ушам.
— Понял. Позови Ингу, она поможет ее переодеть.
Лекарь уже в каюте. Если кто и сможет позаботится о Саенте, то это Хавьер Теллоу, он был гением в области медицины.
Асфар нехотя встал на ноги, ощущая в руках приятную тяжесть, выключил душ и накинул на девушку большое полотенце. Вампир вышел в каюту оставляя после себя лужи на деревянном паркете.
Вторая кровать, предназначенная для Саенты, уже стояла напротив его койки, а письменный стол, заваленный картами и прочим хламом, сдвинули к панорамном окну.
Лекарь скромно стоял у входа потупив глаза.
— Вы меня звали, адмирал?
Его скромный обманчивый вид заставлял морщится вампира. Вся семья Теллоу специализировалась на медицине и разработке новых лекарств. Именно отец Хавьера выяснил, что из органов глубоководных удильщиков можно делать порошки, которые исцелили лихорадку, напавшую на славный городок Ноббель. Он спас тысячи жизней. Теперь эти порошки расходились по черному рынку за баснословные деньги и позволили семье Теллоу незаконно разбогатеть.
Хавьер же любил проводить опыты и эксперименты на животных. Его жестокость по отношению к живым существам он объяснял тем, что находится в шаге от разработки нечто чего-то особенного, но недавно его застукали над проведениями опытов над людьми. Все испытуемые погибали. Он брался только за бедняков без семьи и дома. Эта информация утекла в массы, и король отказался покровительствовать Хавьеру. Полиция нагрянула в его дом через час, после того как он покинул Белый Континент на Разящей Мэри забрав с собой только большой деревянный ящик.