Острые углы

Лера подумала секунду и повернула голову, посмотрев на брата:

— Мне надо к Лёше. Я переоденусь, отвезешь меня?

— Без проблем, — согласился он.

Услышав слова дочери, Соломатин стер с лица задумчиво-грустное выражение и сказал с угрозой:

— Лера, я тебя предупреждал.

— У него горе, и я поеду к нему. Мне так или иначе надо с ним поговорить, — твердо заявила она.

Ее руки, спрятанные в карманы халата, невольно сжались в кулаки. Ногти впились в ладони.

— Тебе не надо. Я уже с ним поговорил.

— В каком смысле?

— В самом прямом.

— Что ты ему сказал?

— Правду.

— Какую правду?! — заорала Лера.

— Я рассказал ему, что с тобой произошло. Это его вина, и ему рядом с тобой не место. Я этого не допущу! Вот, что я ему сказал!

Лера не верила своим ушам.

— Как ты мог? Как ты посмел это сделать? — спросила приглушенным голосом. — Я ведь и правда поверила, что ты хочешь мне помочь. Что волнуешься, беспокоишься…

— Это так и есть! — пытался убедить ее отец.

— Не-е-ет, — протянула она. — Ты просто воспользовался моей слабостью. Тем, что я не могла сопротивляться… У меня просто не было сил ни спорить с тобой, ни что-то доказывать. Это называется не забота, папочка. Это называется безнравственная эксплуатация моей личной трагедии.

Лера замолчала, пытаясь вдохнуть. Она разнервничалась, и у нее снова перекрыло дыхание.

В комнате стало тихо, даже воздух как-будто затаился в предштормовом молчании.

— Тебе было мало, что ты отнял у меня любимое дело… — продолжила, задыхаясь. — Мало, что отнял любимого человека… Ты решил добить меня окончательно… Я понимаю твое желание растоптать его. А как же я? Тебе не пришло в голову, что ты и меня заодно уничтожаешь? Всё это время я пыталась сохранить хоть какое-то подобие собственного достоинства, но ты и этого мне не позволил…

Матвей переводил взгляд с сестры на отца, ничего не понимая. Вернее, понимая, что происходит что-то страшное.

— Я же твоя дочь! — закричала Лера. — Как ты мог?! Это моя боль! Ты не имел права говорить с ним за меня! Ты не имел права вмешиваться в это! Я и так сделала всё, что ты хочешь! Что тебе еще от меня надо?! Или… — она оборвалась, но тут же продолжила сломленным голосом. — Ты мне так за маму мстишь? За то, что я, родившись, убила ее… Ты считаешь, что это я ее убила? Поэтому не даешь мне быть счастливой? Хочешь и для меня душевной смерти?

— Причем тут мама? Его не было рядом… — начал было отец.

— Тебя тоже! — хрипло оборвала она. — Тебя тоже не было рядом, когда Беспалов меня насиловал! Ты тоже меня не защитил, если уж на то пошло. Твою золотую девочку, твое сокровище, твою единственную дочь поимели, как какую-то шлюху. Это сделал твой человек! Ты нанял на работу это ничтожество!

— Хватит! — резко сказал Матвей. — Иди собирайся, я тебя отвезу!

Всё это время отец и дочь сверлили друг друга взглядами и не видели, как озлобилось лицо Матвея и ярость вспыхнула в глазах. Только сейчас он понял, что на самом деле произошло с сестрой.

— Она никуда не пойдет, — сказал отец, но в его голосе не чувствовалось былой твердости.

Лерке удалось пошатнуть его уверенность в собственной правоте.

— Она пойдет! — рявкнул Матвей. — Лера, бегом!

Соломатин, не привыкший слышать от сына подобный тон, замер от удивления.

— Я тебе Лерку никогда не прощу, — негодующим тоном сказал Матвей. — Может, она тебя и простит, а я нет. Беспалов на тебя работал. Ты привел в дом эту мразь, ты приблизил его к семье, ты даже не заметил, как он на нее смотрит. Бл*ть, даже не начинай мне рассказывать, кто и в чем виноват… Это всё твое мозго*бство! Ты создал ситуацию, которой этот урод воспользовался! С таким же успехом этот ублюдок мог прийти к ней домой, и она бы открыла ему дверь. Или сюда в комнату подняться…

— Не смей говорить со мной в таком тоне.

— Да пош-ш-шел ты! — Матвей развернулся и взбежал по лестнице.

Лера, одетая в черные джинсы и спортивный лифчик, рылась в гардеробной, сбрасывая с полок вещи.

— Лер… — позвал брат.

— Мне нужна водолазка, надо горло прикрыть, — сказала Валерия, хватаясь за голову.

У нее на шее еще остались синяки, небольшие, но она всё равно не хотела, чтобы Полевой их видел.

— Я всё это время думала, что скажу ему. Придумывала, как поговорить… Оказывается, и придумывать ничего не надо, папочка всё предусмотрел.

Матвей присел на корточки и порылся в куче вещей, валявшихся на полу.

— Эта подойдет?

— О, конечно. Как я пропустила, — Лера выхватила у него из рук черную водолазку. Натянув ее на себя, она хотела выйти из гардероба, но брат преградил ей путь. — Матвей, только не начинай, — попросила она, боясь расчувствоваться. — Этот выбл*док подыхал дольше, чем меня трахал. Учитывая, что он труп, а я живая, будем считать, что это я его поимела.

— Так и есть, — Матвей привлек ее к себе и обнял. — Мою сестру не может никто поиметь. Это невозможно. Всё будет хорошо. Ты же у меня сильная, ты справишься, — посмотрел ей в глаза.

— Я справлюсь. Теперь точно справлюсь. Папа, как никто другой, умеет привести в чувства. Он них*я не угадал, если решил, что так легко загонит меня в угол.

— У него это никогда не получалось, — уверенно сказал брат.

— И сейчас не получится.

— Что ты задумала?

— Позвони, пожалуйста, Лёшке. Вдруг он уже свалил из больницы.

Матвей не стал спрашивать, почему она сама не хочет это сделать.

Пока выяснял, где находится Полевой, Лера взяла кое-какие свои вещи, нашла Снежка, который выпрашивал на кухне внеочередную порцию еды, и собрала кошачьи принадлежности.

— Кот скоро с ума сойдет постоянно куда-нибудь переезжать, — сказала она, сажая его в переноску.

Матвей посмеялся:

— Кажется, ему вообще по барабану, куда и с кем ехать.

— Ты дала мне слово, — напомнил отец, когда они с братом выходили из дома.

Лера обернулась и послала ему холодную улыбку:

— А кто тебе сказал, что я собираюсь его нарушать? Дала — значит, сдержу. Я уже позвонила Рыбакову, что завтра приду в офис. Ты, кстати, будешь на похоронах Назарова? Тогда там и встретимся.

***

Свет раздражал, а краски казались слишком яркими, поэтому Алексей лежал с закрытыми глазами. В голове стучала тупая, бессмысленная боль, превращающая любое движение в агонию.

Он слышал, как открылась дверь. Кто-то вошел в палату, и он подумал, что это медсестра пришла проверить капельницу. Но ничего не произошло, тишину больше не нарушило ни звука, и Полевой открыл глаза.

— Я твоего кота привезла, — тихо сказала Лера. Почти шепотом.

Она стояла, прижавшись спиной к двери, и не решалась подходить ближе.

Боялась, что если начнет плакать, то не остановится.

— Хорошо, что ты себя привезла. Я, конечно, скучал по своему коту, но жена мне нужна больше.

Он не улыбался, но радость в его глазах была. Лера четко уловила ее, и почему-то от этого стало еще больнее.

— Иди сюда, — сказал Лёшка.

Она покачала головой. Тогда он шевельнулся, собираясь встать, хотя малейшее движение требовало значительных усилий. Всё тело болело и было словно чужим.

— Не вставай, — она подняла ладонь, останавливая его. Выдержала еще пару секунд и, собиравшись с силами, подошла к нему.

Свободной рукой Лёшка притянул ее к себе. Лера приникла к его губам, пытаясь подавить в себе удушливый приступ слез. Полевой почувствовал, как напряглись ее плечи, она будто вся сжалась в комок и оцепенела.

— Тихо, тихо… — прошептал он, прижал ее голову к своей груди и долго не отпускал.