Страница 23 из 26
Один из самураев взял мальчика за руку и грубо потащил к воде.
— Куда вы меня ведете? Где отец? — закричал мальчик, отмахиваясь деревянным мечом.
Другой самурай обнажил свой меч и, спрятав его за спиной, пошел следом.
Кормилица увидела это и с криком бросилась за ними.
Мальчик испугался, вырвался от самурая, подбежал к кормилице и обнял ее, спрятав голову у нее на груди.
Самураи оттащили его от кормилицы и отрубили голову.
Обезумевшая кормилица схватила голову мальчика и кинулась в реку. Вода унесла ее.
…В дороге князь Мунэмори молил Ёсицунэ, чтобы ему и старшему сыну сохранили жизнь. Он был согласен на любую ссылку. Ёсицунэ пообещал, что постарается вымолить жизнь высокому пленнику.
Между тем доносы на Ёсицунэ, мирно беседовавшего в дороге с пленником, росли как снежный ком. В конце концов Ёритомо изменило спокойствие. Он приказал собрать к своему замку несколько тысяч самураев. Встреча для победителя дома Тайра оказалась неожиданной и позорной. На заставе, у рогаток, воздвигнутых воинами, поезд князя остановили.
— Князя Мунэмори с сыном приказано доставить во дворец, — сухо сообщил начальник заставы, — а господину Ёсицунэ велено отойти назад, на половину дневного перехода, и ждать дальнейших указаний в деревне Косигоэ, у перевала.
Ёсицунэ роптал в деревне, окруженный горсткой слуг, он раскаивался в том, что дал заманить себя в ловушку, поверив в дружбу старшего брата, но изменить ничего не мог: деревня была окружена отрядами самураев Ёритомо. Бежать было некуда: его собственная армия была далеко и лишена вождя. Неизвестно, намеревался ли в самом деле Ёсицунэ захватить власть либо довольствовался бы второй ролью в государстве, но теперь ему не оставалось ничего иного, как писать длинные, сохранившиеся в изложении древних авторов письма брату с заверениями в верности и просьбами о встрече. Ёсицунэ не учел горького урока, который преподал ему Кисо. И теперь не знал, чья судьба горше: пленника Мунэмори, который еще вчера вымаливал у него жизнь, мальчика, которому отрубили голову на берегу реки, или его самого — победителя дома Тайра.
Ёритомо приказал привести Мунэмори. Тот покорно склонился у его ног. Минамото источал лицемерие, как патоку: он говорил, что жизнью своей обязан правителю-иноку, который мог бы казнить его, но сжалился. Он клялся, что поднял руку на дом Тайра, только выполняя высокую волю императора, и глаза его улыбались, потому что раздавленный глава рода Тайра не смел возразить, что утонувший император Японии, его собственный племянник, никогда не издавал приказов, осуждающих на смерть дом Тайра.
— Я рад, что ты жив и рядом со мной, — закончил Ёритомо свою речь и знаком руки велел увести пленника.
Назавтра последовал неожиданный приказ Ёритомо: в знак прощения отправить обратно в столицу всех — и Ёсицунэ, и обоих пленников. Князь Мунэмори взбодрился: приятно верить, что противник оказался великодушен. Князь Ёсицунэ внешне возрадовался, но насторожился.
Его брат не умел прощать; значит, прощение было тактической уловкой. Но что оно означало?
Теперь, глядя на эти события с расстояния в восемьсот лет, можно предположить, что Ёритомо испугался. Испугался армии, которая боготворила Ёсицунэ, испугался феодалов, которые не хотели междоусобиц, испугался членов собственного рода, в преданности которых был не уверен. Ёритомо предпочел еще подождать, чтобы расправиться с братом чужими руками.
Итак, мирная процессия — вчерашний победитель и два его знатных пленника — медленно двигалась к Киото.
Кортеж охраняли отряды верных Ёритомо самураев. И у них были свои приказы, о которых не знал Ёсицунэ.
Когда до Киото оставался день пути и Мунэмори совсем воспрянул духом, остановились на ночлег на постоялом дворе. И тут в комнату к Тайра вошел самурай, который сообщил ему, что снаружи его дожидается монах.
— Зачем монах? Что ему нужно?
— Он должен поговорить с тобой, князь, и подготовить тебя.
Самурай поклонился и вышел. И князь понял, что его жизнь подошла к концу.
Монах тихо говорил о бренности жизни. Мунэмори смирился с судьбой и только спрашивал, когда самураи, проклиная темень и холодный ветер, вели его по пыльной дороге к пустырю за деревней:
— Моего сына уже убили? Мой сын еще жив?
И когда его поставили на колени и самурай, зайдя сзади, занес меч, князь успел повторить вопрос:
— Моего сына уже убили?
А сын был еще жив. Его вывели следом. Юноша, гордо шагая впереди палачей, спросил только:
— Как принял смерть мой отец?
— Он принял смерть достойно, — ответил монах, которому пришлось сопровождать оба шествия на казнь.
— Тогда мне больше не о чем печалиться в этом мире, — произнес юноша.
И его убили.
Когда Ёсицунэ прибыл в столицу, он увидел, что многое там изменилось. Верные ему отряды удалены из города, их сменили воины из северных земель, присланные Ёритомо. Да и столица потускнела: ведь теперь вельможи стремились в новый двор — в Камакуру, жизнь и благосостояние зависели от слова Ёритомо. У императора-инока оставалось лишь несколько стариков из потерявшего силу рода Фудзивара. Так Ёсицунэ, вместо того чтобы попасть в центр страны, оказался в ссылке, только место этой ссылки называлось городом Киото. Городом, населенным тенями власти. И он сам стал одной из этих теней.
Но это не означало, что Ёритомо простил и забыл. Вскоре он послал в Киото монаха по имени Тосаба, приказав ему добиться встречи с Ёсицунэ и убить его. Но Ёсицунэ разгадал замысел, и монаха казнили.
Следующим убийцей Ёсицунэ должен был стать известный самурай Нориёри. Но тот не посмел выполнить приказ Ёритомо. Он спрятался в своем имении и оттуда писал сёгуну письма с выражением преданности. Так что Ёритомо пришлось послать наемных убийц к непослушному исполнителю. Так погиб Нориёри.
Было ясно, что Ёритомо не откажется от попыток убить брата. И когда до Ёсицунэ дошли слухи, что против него собирают армию, он кинулся к императору-иноку с просьбой о помощи. Госиракава боялся обоих братьев. Он послушно издал указ о передаче Ёсицунэ острова Кюсю и походе против Ёритомо, что не помешало ему вскоре, когда в Киото вошло войско Ёритомо, подписать эдикт о казни Ёсицунэ. Госиракава старался удержать престол любой ценой. И если эти Минамото решили истреблять друг друга — тем лучше.
Ёсицунэ метался по Японии, пытаясь собрать войско. В конце концов он нашел приют в доме старого друга, феодала из рода Фудзивара. Он надеялся, что брат не станет портить отношения с кланом Фудзивара. Ёритомо сделал иначе. Он послал приказ владельцу замка убить Ёсицунэ. Разрываясь между долгом гостеприимства и повиновением могущественному властителю Камакуры, тот в конце концов решился. Его самураи отрубили гостю голову. Голову послали в Камакуру.
Вскоре после того как Ёритомо получил отрубленную голову брата, он обвинил Фудзивара в том, что тот слишком долго колебался, прежде чем выполнил приказ. Его замок был взят штурмом, а сам он был казнен. К тому времени власть Ёритомо над страной стала неоспоримой, так что никто его публично не осудил. Осуждали только шепотом, с оглядкой, опасаясь шпионов и доносчиков.
Теперь следовало найти и истребить последних членов рода Тайра.
Главной добычей считался сын князя Корэмори — Рокудай. Мальчику исполнилось двенадцать лет, и вскоре он мог стать мстителем за отца.
Известно лишь было, что, узнав о самоубийстве мужа, госпожа Корэмори бежала с детьми из столицы и скрывается где-то в деревне. Были поставлены на ноги все шпионы, большая награда обещана тому, кто сообщит местонахождение детей Корэмори.
Через несколько месяцев упорных поисков удалось установить, что мать с детьми прячется в Ирисовой долине, в маленьком монастыре.
Монастырь был окружен отрядом самураев. Несмотря на стенания женщин, мальчика схватили и увезли в столицу. Известие об этом тут же полетело к Ёритомо.
Идея, как спасти мальчика, пришла в голову кормилице. Она узнала, что неподалеку живет бывший наставник Ёритомо, отшельник Монгаку, который не боится ни князей, ни императора.