Любимица гроз

— Всё ещё отказываешься признавать, что, между нами, что — то есть? — негромко, но вкрадчиво интересуется мужчина и право слово, оторвать от удовлетворенной миловидной мордашки взгляд выше его сил.

— Ничего нет, — упрямо, но спокойно отзывается Веста, и Игорь должен признать, что даже с лохматыми волосами, искусанными до красна губами, в измятой рубашке и синяках от крепких загребущих пальцев, она остаётся неприступной королевой ситуации. Просто неподражаема.

— Почему ты так боишься отношений? — негромко и будто отстраненно, больше про пустоты, чем у девушки интересуется Заболоцкий, отлипнув от стола и опустившись на согнутых ногах перед креслом.

— Я не боюсь, — отмахивается Чернова и затягивается, прислонившись затылком к высокой спинке кресла.

— А я думаю, что боишься, — мягко возражает мужчина, обхватив ладонями колени Черновой и разведя в стороны, протискивается ближе, а Веста, кажется, и не возражает.

— Я не хочу серьёзных отношений, — выдает девушка и давится на последнем слове дымом, потому что Игорь без предупреждения, небрежно откинув край рубашки, пропихивает в неё сразу три пальца. А смазки так чертовски много, её собственной, что входят как по маслу, плавно хоть и быстро.

— Иго-о-орь, — со стоном тянет Чернова, опустив свободную руку на его плечо и впивается ноготками в кожу через тонкую ткань.

— Серьёзных? — переспрашивает мужчина, любуясь её страдающей от удовольствия мордашкой и пальцы вгоняет глубже, до тихого чавкающего звука, шлепающей по влажной промежности ладони, — А если я предложу встречи без обязательств, ты согласишься?

— Зачем тебе это? — с трудом и уже не так спокойно, как до этого, буквально выталкивает из себя слова Чернова.

— Нравишься, — выдыхает горячим почти что шёпотом в её губы, — Хочу тебя.

Веста и скулит, и матерится, но все же Заболоцкий старался не зря, потому что за секунду до того, как девушку выгнуло дугой и затрясло в волнах накатывающего оргазма, она сказала ему: «Да». Сказала — это громко, конечно, сказано, скорее проскулила.

Довольный собой Игорь, издевательски — заботливо поправил её рубашку и, наклонившись вперед и обхватив невесомо пальцами подбородок девушки, оставил на её губах короткий лёгкий поцелуй, прежде чем забрать из непослушных пальцев истлевшую до фильтра сигарету и затушить в пепельнице, стоящей на краю стола.

Веста утешает себя мыслью, что маленькое поражение ещё ничего не значит, она отыграется… как-нибудь потом. А за окном как — то стремительно наступила ночь и снова накрапывает дождь, только стука капель даже не слышно, но очень хорошо слышно шум крови в ушах.

— Я снимаю квартиру буквально в двух кварталах отсюда, — сообщает с улыбкой Заболоцкий. А Черновой совершенно все равно. Ей бы ноги свои почувствовать и как — то натянуть на себя одежду.

В голове восхитительная пустота всю недолгую дорогу до квартиры Игоря. Веста откидывает голову на спинку кресла, остановившись у светофора. Впереди стоящая машина — Игоря, она залипает на жёлтом цвете мигающего поворотника, отражающегося в сотне прозрачных дождевых капель, усеявших глянцевый чёрный.

Сразу за поворотом жилой комплекс, в его дворы и ныряет бэха, скрывшись на миг в темноте арки. В таких дворах деревья, как клоны, до жути безопасные детские качели и почему — то нет ворчащих бабушек на лавках. Ах да, на кадастровую стоимость здешних квартир можно открыть бизнес, аренда тоже провоцирует вопросы из разряда: «Золотой унитаз?»; «Бриллиантовые обои?». Впрочем, у Черновой не было сил удивляться или задаваться этими самыми вопросами. Она остановилась на свободном парковочном месте и не успела даже отыскать свой телефон на переднем пассажирском, заглушив машину, как её дверь уже открыли, протянув руку.

— Малыш, — мягко зовёт мужчина и Чернова, вздрогнув, вспоминает, что искала телефон.

Отыскав оный, она берется за протянутую руку и выходит из машины, устало прикрывая на лице растерянность. Она не знает, что случилось в машине, будто задумалась и выпала на несколько секунд.

— Всё хорошо? — обеспокоенно уточняет Заболоцкий, изучая бледноватое лицо спутницы и, как назло, этих фонарей так много, что спрятаться в сумерках просто невозможно.

— Всё отлично, — отзывается девушка, активно рассматривая многоэтажки, на самом — то деле ни черта она не смотрела, лишь пробежалась по рыжим окнам беглым взглядом.

Если мужчина и хотел ещё что — то спросить, он не стал, покосившись на гуляющих по площадке и двору людей. Их хоть и немного, но привлекать внимание не хотелось, Заболоцкий и так подозревал, что его спутница шугалась многолюдности.

Квартира Черновой неожиданно понравилась несмотря на то, что была пустой и в холодной цветовой гамме. Ничего лишнего не раздражало глаз.

Самой оснащённой была кухня, но Веста равнодушно прошла мимо нее и гостиной с диваном и огромным шкафом, зато вот в спальню зашла. Кроме огромной заправленной кровати и тёмных тяжелых штор, больше комнате похвастать было нечем, как и всё остальное в квартире, она не отличалась заполненностью.

Бесшумно скользнувший за ней Игорь, с улыбкой проследил за девушкой, прошедшей к кровати и развернувшуюся к нему лицом. Веста без капли страха упала спиной назад, поперек кровати, оставив ноги стоять на полу. Усталость читалась на её расслабленном лице, но Веста вытянула перед собой руку, требуя, чтобы Игорь подошёл. И тот охотно поддаётся, обхватив с пугливой осторожностью узкое запястье — всё еще не верит своим глазам и не может воспринимать тонкие косточки девушки, как что — то очень крепкое и надёжное, но трогать хочется и очень. А Веста… А Веста страшно бы обиделась за то, что её тут хрустальной считают, но она еще не научилась читать мысли. Вторая удобно ложится на бедро, и Заболоцкий утыкается лицом между её плечом и подбородком.

Почти что апатичное состояние сменяется всплеском неестественной радости, искусственной будто, химозной, как ярко — оранжевая фанта. Чернова кусает губы, чтобы сдержать такую широкую улыбку, растягивающую губы до боли в щеках. Возможно, если бы Игорь видел бы сейчас её лицо, оно бы его насторожило. Но он кусает не больно, так, до красных быстро пропадающих влажных следов от зубов на нежной шее и сжимает в объятиях её тело. Чудится самому, что будто пьяный, от тела под ним пьяный, не иначе.

Молча всё не отвлекаясь на болтовню и лишние слова. Влажная от дождя и остывшего пота одежда летит за границу кровати, Веста сама сталкивает последний элемент одежды ногой с края.

Мужчина кусает её шейку, где артерия, выходит больнее и неожиданно приятней, остро и по всему телу разносится что — то такое подрагивающее нервное, но приятное. Тепло, осевшее на дне её живота, реагирует на Игоря, даже на простые тёплые прикосновения к груди и Заболоцкий, хмыкнув, целует в губы. Не торопясь и без языка.

Чернова сгибает ногу в колене и обхватывает ею крепкий бок, перекатывая их вместе на бок, а затем и вовсе Игоря на спину, по — хозяйски расположившись сверху. Проходится губами по груди и вырисовывает что — то несильно замысловатое на животе.

Заболоцкий, кажется, физически не может передать весь контроль и расслабившись, получать удовольствие. И Веста совсем не против того, что горячая ладонь ложится на загривок, едва она успевает спуститься ниже и в рот пихают до ненавязчивого, но быстро затерявшегося дискомфорта. Цепляется пальцами в покрывало на кровати и судорожно дышит носом, торопливо работая ртом.

Мужчина со знанием давит на затылок ладонью и «помогает». Толкается глубже. Быстро и глубоко. Ритм рваный.

И девушке не хочет, чтобы тот её прерывал. Хочет окончания, не вынимая, возмутившись вдруг про себя, что Игорь заботливо ограждал её от «грязи». Мило, но сегодня Веста хочет испачкаться и очень сильно.

И мужчина действительно предпринял попытку отстранить девушку перед самой разрядкой, но та легко отстранила его руки, и мужчина кончил в её рот. Обильно и с глухим стоном сквозь стиснутые зубы.

Опираясь на дрожащие руки, позволяет расслабленному члену выскользнуть изо рта, и Заболоцкий тянет её на себя, укладывая на своё плечо. Горячие губы покрывают лицо поцелуями, Веста прикрывает глаза и позволяет добраться до губ. Делят на двоих солоноватую горечь, стёршуюся почти сразу движением чужого языка в его рту.