Страница 61 из 73
И на этом все.
Потери достигли критического значения. Неприятель стал откатываться. Да и колчаны у лучников опустели…
До вечера атаки повторялись еще дважды.
Лучники даже пытались маневрировать, занимая места поудобнее и выходя так, чтобы «накидывать» в спину, пусть и наискосок. Но баррикады им в этом мешали. Этого ожидали и это предусмотрели, прикрывшись с тыла небольшими валами из всякого имущества да коробов. Тряпки, сухари и прочее. В них стрелы и застревали.
Штурм же, предпринимаемый неприятельской пехотой, с каждым разом становился все более вялым. Потери давили на моральные качества. Да и меньше ее банально становилось. Таяла на глазах. Отчего для получения критических потерь требовалось уже пропорционально меньшего количества бойцов их поразить. Посему в третий натиск даже до дроби не дошло. И до картечи дошло скорее случайно…
Вечером они отошли.
Полностью пропав с поля зрения. Отчего создавалось впечатление, будто совсем ушли.
— Тихо-то как… — произнес инженер, прислушиваясь.
— Ночью как бы не напали, — не разделяя этого благостного настроя, произнес казацкий голова.
— Так разве можно, после таких потерь?
— А чего нет то? Ежели так отойти, то значит все смерти зря. А ежели ночью нас дожать, то вот сколько всего возьмут. И мушкеты, и огненные припасы, и прочее.
— И что делать? — напрягся Леонтий Степанович.
Вывод напрашивался сам собой…
Поэтому, дождавшись сумерек, обитатели недостроенного острога, отошли к юго-восточному углу крепости. Где и укрепились, обложившись довольно массивной баррикадой. С запада им сюда стрелы забрасывать было нельзя — река. С востока и юга — тоже, так как очень близко к стене. С севера — баррикада высокая. Так что не такой уж и богатый вариант действий оставался у противников.
А он не подвел.
И атаковал.
Гурьбой навалившись на это эрзац-укрепление под утро. В самый «собачий час». Но все оказалось тщетно. От тяжелой пехоты в доспехах мало что осталось. Она была сломлена и подавлена. В бой пошли лучники, по которым и картечь, и дробь работали изумительно. Хватило одного залпа, считай в упор, чтобы охладить их прыть. Останавливая. А потом еще одного для обращения в бегство. Теперь уже окончательного и бесповоротного. Даже на утро не пришли договариваться о погребении павших.
Сломались.
Оно и не удивительно… такие потери…
Злобин же Леонтий Степанович со товарищи остался на этой стоянке. Лечить раненых да острог доделывать. Ожидая подхода строительной артели, оную с весной должны были отправить сюда. Если, конечно, посланник его добрался до Иркутска и успел передать на кораблик, идущий к Нижнему Тагилу, послание. Если же нет, то хотя бы подкрепление из Иркутска должно было подойти. С припасами…
Он же продолжит свою работы.
И после сооружения острога да жилых построек в нем, займется накоплением материалов для сооружения плотины. Не очень большой. Тут ведь реку всего на пару саженей надо поднять, дабы сделать проходимой для желаемых кораблей. Во всяком случае на этом участке. Поэтому и объем работ намечался довольно умеренный.
Причем плотину без шлюза для прохода кораблей. Климат тут больно суровый. Попортит его сильно буквально в несколько лет. Вместо него Злобин решил остановиться на двух наклонных поверхностях с рельсовым путем и погружаемой тележкой. На самой же плотине поставить водяное колесо, которым за канаты эту тележку и тягать через редуктор понижающий.
Не сам придумал, ясное дело.
Это было одно из типовых решений в пакете рекомендаций, переданных ему перед отправлением. Дабы можно было гибко все адаптировать к местности…
* * *
Кирилл медленно подал ручки вперед, пуская пар в цилиндры. И гусеничный трактор плавно, без рывка, тронулся. Важное преимущество поршневых паровых машин — крутящий момент у них не зависел от оборотов. Из-за чего вот так мягко и можно было начинать движение.
Залязгали гусеницы.
Даже чуточку позвякивая пальцами и их стопорами.
Обычно это не слышно из-за рокота дизельного двигателя. А тут вот — пожалуйста. Сказывалось еще одно преимущество подобного типа машин — они были очень тихими тихими и практически не давали вибраций.
Удобно и комфортно.
И если не требовалось получать больших скоростей — еще и чрезвычайно практично. Потому что с очень небольшого количества условных лошадиных сил машины могли снимать очень впечатляющие тягловые усилия. Дизель даже кратно большей мощности нервно курил в сторонке при «виде» от тех медленно ползущих поездов из прицепов с грузами, которые были по силе отсталому и унылому паровику…
В отличие от той сырой поделки, что по совету Миледи, Кирилл продемонстрировал царю, этот трактор доработали.
Например, сделали кабину с удобным сидением. Ничего особенного. Легкая металлическая рама, собранная на заклепках с обшивкой из тонких досок и большим остеклением для хорошего обзора. Технологически — «колхоз». Впрочем, тут практически все проходило по этой категории. Зимой в такой кабине из-за близости топки было тепло, а летом из-за поднимаемых передних и задних окон, словно «лобовуха» ГАЗ-АА, терпимо все проветривалось. Да, не фонтан. Но все лучше, чем та жердочка, которой изначально ограничился Кирилл.
Баков у машины было два: рабочий и маршевый. Первый размещался прямо над топкой специально для того, чтобы подогреть и повысить текучесть топлива. А им вполне могла быть и нефть, и остаток от ее перегонки. Второй бак располагался за трактористом и под ним в виде двух больших таких массивных сообщающихся цистерн с хорошим объемом.
Переливание топлива в рабочий бак обеспечивалось простенькой ножной помпой. Предполагалось, что тракторист может и несколько минут «поработать ножкой», накачивая рабочий бак. Поглядывая на простейший поплавковый индикатор запаса топлива.
Ну и главное — гусеницы.
Марганцевой стали, о которой прекрасно знал царевич, под рукой пока не имелось. Опыты с тигельным легированием только велись. Причем с переменным успехом из-за низкой повторяемости результата. Поэтому пока пришлось применить для трактов обычное пудлинговое железо. Ему придавали нужную форму. Потом долго поверхностно насыщали углеродом в железных ящиках с углем. Ну и закаливали, стремясь к тому, чтобы поверхностный слой у них получился очень твердым, а внутренний — мягким.
Муторно.
Сложно.
Но по сравнению с чугунными траками такие демонстрировали приличную живучесть. Условно, конечно. Но теперь хотя бы этим аппаратом можно было пользоваться…
Последним важным нюансом стало то, что трактор чуть-чуть облегчили, чтобы он влезал по массе на платформу чугунной узкоколейке. По массе и габаритам. Не своим же ходом его перевозить? Ну и специальную конную платформу сделали для транспортировки вдали от рек и чугунок. Да, для таково формата перевозки требовалась восьмерка степных лошадок. Но это выглядело такими мелочами…
Петр сидел рядом и, потягивая из чашки ароматный чай, наблюдал за испытаниями. Которые происходили без лишних фокусов. Спокой. Размеренно. Кирилл, находясь под внушением Алексея, не лихачил и не чудил.
Покатался туда-сюда.
Поразворачивался.
Покрутился.
А потом подъехав к специальному стенду, стал монтировать бульдозерный отвал. Это первое навесное оборудование, которое для трактора сделали.
Из рамы машины выступало два упора на которые надевали две стойки держателя. Втыкали стопоры. Аналогично их крепили к ножу. Потом вытягивали цепи, которые можно было через редуктор и трещотку вручную наматывать на барабаны, приподнимая нож.
Медленно.
Зато можно. И прямо из кабины.
Пока так.
Да и, в конце концов, для работы нож не так уж и сильно требовалось поднимать. В большинстве случае достаточно его чуть приподнимать…