Страница 55 из 70
Она терпела, потому что все равно, несмотря ни на что, жалела Ваню и считала его достойным сочувствия и понимания. Пока однажды вечером не встретила его в обществе своей лучшей подруги Алки.
Они стояли на автобусной остановке, держались за руки и оживленно болтали. Асе показалось, что она обозналась, настолько коварным и вероломным выглядел такой поступок со стороны Вани.
Он заметил ее, но ничуть не смутился, только разжал ладонь и выпустил Алкину кисть.
Ася смотрела на него молча, ожидая хоть каких-нибудь слов оправдания и извинения. Алка виновато шмыгала носом и теребила подол своей куртки.
— Ладно, девочки, — равнодушно проговорил Ваня, — я пойду, а то отец небось заждался. Пока. — Он, не оборачиваясь, зашагал в сторону дома и скрылся в темноте.
— Ась, прости, — жалобно попросила Алка.
— Бог простит, — жестко ответила Ася и быстро побежала от остановки.
Через пять минут она уже звонила в дверь соседской квартиры. Щелкнул замок, Ваня высунул голову на лестничную площадку.
— А, ты? Пришла разбираться?
— Очень надо, — гордо проговорила Ася, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не зареветь.
— А чего тогда? Я занят, отцу постель перестилаю.
Ася, не говоря ни слова, оттеснила его плечом, зашла в квартиру. В дальней крохотной комнатушке, насквозь пропахшей потом и мочой, действительно был трам-тарарам: дядя Федя полулежал в кресле и что-то мычал, белье с кровати валялось на полу скомканной кучей, рядом на столе лежали чистая простыня и наволочка.
Ася в растерянности глядела на одутловатое лицо дяди Феди, на его шевелящиеся слюнявые губы, на драный полосатый матрас, сплошь покрытый желтыми разводами.
— Что, не поверила? — хмуро и вместе с тем язвительно проговорил Ваня. — Думала, я тебе вру?
— Зачем ты с ней стоял? — спросила Ася.
— Ее спроси. — Ваня усмехнулся. — Она сама ко мне прилипла, еще в автобусе. Все на танцы звала, в клуб.
— Хорошо, — стараясь оставаться спокойной, проговорила Ася и взяла со стола простыню, — хорошо. Она прилипла, а ты? Ты что, не мог уйти? Сказать ей, что не пойдешь на танцы? — Она стала покрывать матрас, руки у нее дрожали.
— Я говорил. — Ваня взбил подушку и принялся надевать на нее наволочку.
— Держа ее за ручку?
— Слушай! — Он остановился и глянул на нее с откровенной злостью. — Мы ведь еще не муж и жена, что ты ко мне вяжешься? И так тошно, повеситься хочется, а тут еще сцены ревности. Мало я их видел у себя под боком, в собственном доме.
Ася снова почувствовала себя виноватой. И правда, чего это она! От такой жизни, как у Вани, запросто волком взвоешь. Тетя Клава снова где-то шляется, отец мычит и ходит под себя. Ну захотелось постоять с девчонкой под козырьком, ну пообжимались слегка — с кем не бывает. К ней-то, к Асе, у Вани совсем другое отношение, чем к Алке, она ему настоящий друг, единственно близкий человек.
— Ладно, — согласилась она, — забудем. Давай дождемся твою мать и сходим куда-нибудь. В кино, например.
— Я не против, — сразу же смягчился Ваня.
Однако в тот вечер тетя Клава так и не появилась. Ася просидела у Вани допоздна, а когда вернулась домой, серьезно поругалась с матерью.
— Мне не нравится эта дружба, — категорически заявила та, — от этого Вани никогда не будет толку. Ты ему абсолютно не нужна.
— Неправда, — возразила Ася, — ты просто не знаешь, я ему необходима.
— С чего ты это взяла, дурочка? — В голосе матери слышались одновременно насмешка и боль.
— Он сам так говорил.
— Глупости. Ему нужна не ты, а жилетка, в которую можно поплакаться, когда душа пожелает. Другие-то девчонки поумней будут, они с ним только на танцульки ходят да целуются под лестницей. А сидеть с его отцом, бегать для него в магазин за продуктами и часами слушать галиматью, которую он несет, — на такое лишь ты одна годишься, это верно.
У Аси упало сердце.
— Откуда ты взяла, что они целуются?
— Видела! — Мать победоносно усмехнулась. — И с твоей Алкой, и с Кирой Снегиревой из восьмого дома, и даже с Танюхой Бариновой. Ты у нас единственная принцесса Иоланта, хочешь быть слепой и не видеть, что творится вокруг. Брось его и увидишь — он через неделю найдет тебе замену.
Ночью Ася рыдала в подушку, тихо-тихо, так, чтобы не услышала бабушка, которая спала с ней в одной комнате. Она понимала, что мать права: Ваня не любит ее. Он любит только себя, может быть, потому, что в детстве его недолюбила тетя Клава и третировал отец, а может, по какой-то другой, вовсе не объяснимой логикой причине.
Ася решила, что продолжаться так больше не может. Завтра она поговорит с Ваней, поставит ему условие: или он меняет свое отношение к ней, или они расстаются. На том она и уснула.
На следующий день школе к ней подошла Алка. Вид у нее был, как у побитой собаки.
— Ась, ты только не сердись. Я тебе давно хочу сказать.
— Что?
— Твой Ваня… думаешь, он со мной одной так? Да он…
— Ничего я не думаю, — перебила ее Ася, — и мне вообще на него наплевать. Ясно?
— Да, — растерянно пролепетала Алка.
Асе стало ясно, как дважды два, что ни о чем с Ваней она разговаривать не будет.
После уроков он, как всегда, ждал ее в раздевалке. Снял с вешалки куртку, вежливо подал.
— Спасибо, я сама. — Ася взяла куртку у него из рук, оделась, повесила на плечо сумку с учебниками.
— Давай понесу, — предложил Ваня, с удивлением косясь на нее.
— Не надо.
Они вышли во двор.
— Ты что, все дуешься за вчерашнее? — Он тронул ее за плечо.
— Ничуть. Просто я хочу побыть одна.
— Сколько?
— Весь день.
Ванино лицо вытянулось.
— Между прочим, это подлость.
— Да что ты говоришь? — Ася весело улыбнулась. Если бы он знал, каких трудов стоила ей эта улыбка.
— Я серьезно — Ванин голос угрожающе зазвенел, как всегда, когда он собирался затеять очередную ссору. — Ты не имеешь права обижаться на меня.
— С чего ты взял, что я обижаюсь?
— А то не видно. Мне сегодня особенно необходимо, чтобы ты была рядом. Кажется, мать собирается разводиться с отцом и выходить замуж заново. Представляешь, какой это будет кошмар?
— Представляю, — спокойно проговорила Ася. Ваня посмотрел на нее с таким ужасом и укоризной будто она была хладнокровной убийцей по крайней мер пяти человек.
— Тебе что, нисколечко меня не жаль?
— Мне тебя очень жаль, — Ася вздохнула и поправила сумку на плече, — но сегодня я не могу уделить тем внимание. Попробуй обратиться к Алле. Или к Кире с Татьяной.
— Дура! — Ваня, казалось, только и ждал этих ее слов глаза его загорелись злым огнем, губы нервно задергались. — Я так и знал! Так и знал, что для тебя любые пустяки важнее нормальных человеческих отношении.
— Смотря что иметь в виду под нормальными отношениями, — невозмутимо заметила Ася. Они уже дошли до дома, поднялись по лестнице и теперь стояли на площадке, каждый перед своей квартирой.
— Ну хорошо, — Ваня скис, видя, что Асю не разжалобить, — с сегодняшним днем все ясно. Как насчет завтра?
— Там видно будет, — пообещала Ася и скрылась за дверью.
Она просидела дома до самого вечера. Готовила уроки, читала книжку, смотрела телевизор — и все это время боролась с искушением перебежать лестничную площадку и позвонить к Ване. Как он там, один, со своими мрачными мыслями и неразрешимыми проблемами?
Ася даже всплакнула, но выдержала и из квартиры не вышла. Назавтра все повторилось.
Так продолжаюсь ровно неделю, и каждый день Ваня по дороге домой из школы упрекал Асю в черствости и эгоизме, грозился, что не вынесет такой жизни, сойдет с ума и прочее.
Через восемь дней он отстал от нее, а еще чуть позже Ася увидела его в сопровождении Танюхи Бариновой. Они шли по улице, Ваня с угрюмым видом что-то оживленно говорил, на ходу размахивая руками, Танюха семенила рядом и слушала, раскрыв рот.
Так Ася убедилась в правильности маминых прогнозов, и так закончилась ее самая первая, подростковая любовь.