Страница 15 из 70
— Стой. Погоди.
У нее закружилась голова. Она еще немного прошла вперед и остановилась.
— Ну прости, — он обошел ее сбоку, заглянул в лицо, — слышь, прости меня. Я … сам не знаю, что говорю. Это от страха, наверное. Сейчас, думаю, протру глаза, погляжу за ограду, а там нет никого. Со мной такое бывает иногда… Ну хочешь, на колени встану?
Ася улыбнулась сквозь слезы и качнула головой. Белобрысый осторожно провел пальцем по ее щекам, сбирал влагу.
— Ты простила? Тогда не плачь больше. Тебя как звать-то?
— Анастасия. — Ася тихонько шмыгнула носом.
— Настя, значит, — задумчиво приговорил он.
— Ася, — поправила она.
— Нет, Настя. Настена. Так по-нашему, по-русски, и не спорь со мной.
— Не буду.
Позади пес загремел цепью жалобно и тоскливо по скуливая. Белобрысый улыбнулся.
— Ну-ка, крикни ему «Фу. Пестрый!» Не бойся, громко крикни, он послушает.
— Фу, Пестрый! Фу! — звонко прокричала Ася. Наступила тишина.
В следующее мгновение белобрысый подхватил ее на руки и понес.
Прижимаясь щекой к колючей, грубой шерсти его свитера, Ася точно во сне видела голые колючие кусты боярышника вдоль тропинки, ветхую калитку в ограде, горкой сложенные, отсыревшие поленья во дворе, настороженную морду пса.
Протяжно заскрипела дверь вагончика…
…Как мало, оказывается, мы знаем о самих себе. Как заблуждаемся, думая, что все у нас прекрасно, все, как у людей. И вдруг — молния, шок, неумолимая догадка, озарение…
На самом деле Асино счастье обитало здесь, в этой убогой, низенькой и тесной комнатенке с самопальной железной печкой в углу, с единственным, занавешенным газетой окном, с лампочкой без абажура на потолке. И звуки здесь были особенные, сливающиеся в единую, странно завораживающую симфонию: гулко капающая вода из прохудившегося умывальника, жалобный стон диванных пружин, пьяный голос в отдалении за окном, равномерно и беззлобно выкрикивающий бранные слова…
…Мобильник, глухо завибрировав, разразился веселым мотивом.
— Классная мелодия. — Он протянул руку, взял со стола Асину сумочку. — На, держи.
— Это «Шутка» Баха. — Она улыбнулась и нажала на кнопку.
— Мам, ты скоро? — прямо в самое ухо оглушительно и недовольно проговорил Степка.
— Не совсем, милый.
— А ты где, на работе?
— Да. — Хорошо, что в вагончике царит полумрак, и не видно, как кровь приливает к щекам от стыда.
— Тетя Кристя придет к нам в гости?
— Нет, Стёпушка, тетя Кристя сегодня занята. Ты не скучай, я уже выезжаю, Пока. — Телефон отключился. Ася сунула его на место в сумку.
— Сын звонил.
— Тебе пора, наверное.
— Пора. — Ася резко выпрямилась и соскользнула с дивана. Быстро оделась, закрутила волосы в тугой жгут, щелкнула заколкой.
— Алеша!
— Что? — Он лежал не шевелясь, заложив руки за голову, и внимательно наблюдал за ней. Она приблизилась к дивану, опустилась на корточки.
— Ты… скажи честно, что ты обо мне думаешь?
— Что ты больше сюда не придешь, никогда. — Его голос звучал серьезно и спокойно.
— Глупый, — Ася ласково погладила по его прямым светлым, как солома, волосам, — я обязательно призу Я буду часто приходить, так часто, как только смогу. И… я ведь другое имела в виду, ты же понимаешь…
— А если другое, Малыш, то я думаю, что тебя мне сам Бог послал… или черт, кто его разберет? — Он поймал ее руку, тихонько сжал, и Ася кожей почувствовала шершавое прикосновение его загрубевшей, натруженной ладони.
В окно рванулся ветер, газета зашуршала, несколько раз отрывисто гавкнул пес во дворе.
— Ты иди, — Алексей прислушался к звукам, доносящимся с улицы, — дождь будет. Вымокнешь.
— Не вымокну, — решительно проговорила Ася, — я побуду еще чуть-чуть. Хоть полчаса. Ничего страшного не случится.
— Иди, — тверже повторил он.
— Ты меня гонишь? — Она обиженно распахнула глаза.
— Я? — Алексей сел на диване, глядя на нее с тоской и безнадежностью. — Ты что, Малыш? Будь моя воля, я бы запер эту дверь и никуда бы тебя не выпустил.
«Так запри», — хотела сказать она, но промолчала, сглатывая подступивший к горлу комок.
— Нельзя, — совсем тихо произнес он, будто бы услышал ее немую просьбу, — ты потом себе не простишь. И меня возненавидишь.
Ася кивнула, не отрывая взгляда от его лица.
— Ну вот, опять сопли, — его пальцы пошарили под подушкой и извлекли на свет довольно чистый носовой платок, — давай вытри глазки. И носик. — Алексей улыбнулся ей, точно ребенку. — Завтра придешь?
— Да, в это же время.
— Ну и ладно. — Он осторожно обнял Асю за плечи и подвел к двери. — Зонтик, надеюсь, у тебя есть?
— Есть. — Она похлопала по сумке.
— Молодец. Погоди, я Пестрого подержу на всякий пожарный, а то он у меня парень суровый.
Алексей вышел во двор, поднял с земли тяжелую металлическую цепь и отвел пса в сторону. Потом помахал Асе рукой.
— Бывай, до встречи.
10
Дождь застиг Асю в тот момент, когда она подходила к автобусной остановке. Он ливанул как-то сразу, без подготовки, не по-осеннему обильно и яростно. Казалось, вот-вот, точно в мае, засверкает молния и грянет гром.
Тротуар мгновенно покрылся глубокими лужами. Утопая в них, к козырьку остановки со всех сторон бежал народ, тщетно стараясь защититься зонтиками от холодных водяных струй.
Ася, хоть и находилась в пяти шагах от спасительного укрытия, успела промокнуть до нитки.
Подкатил автобус. Она с трудом втиснулась в салон, пробралась подальше в глубь, к самому окну и ухватилась за металлический поручень.
Сзади напирали входящие пассажиры. Кто-то больно толкнул Асю в спину, так, что она, покачнувшись, едва удержалась на ногах. При этом ее сумка заехала в бок стоявшей рядом толстой тетке в кожаном пальто с капюшоном.
— Пьяная, что ли? — громко возмутилась та. — Держаться надо, не в такси едешь!
— Простите, — проговорила Ася, поправляя сумку.
— Или слепая! — не унималась толстуха. — Люди ж вокруг, купи себе «Мерседес» и езди!
— Да хватит вам, — неожиданно произнес суховатый благообразный старичок, сидевший перед ними на месте, предоставленном инвалидам и пассажирам с детьми, — что вы, ей-богу, как на базаре. Девушка нечаянно оступилась, посмотрите, сколько народу вошло на остановке.
Тетка с неохотой отвернулась от Аси, продолжая бормотать что-то неразборчивое себе под нос.
Ася улыбнулась старичку:
— Спасибо за поддержку.
— Пожалуйста. Вы, между прочим, совсем мокрая. Долго гуляли под дождем?
— Нет, всего пару минут. Но мне этого хватило.
— Да, поливает будь здоров, — старичок кивнул на стекло, сплошь залитое водяными потоками. — домой придете — сразу полезайте в горячую ванну. Испытанное средство: я всю жизнь геодезистом проработал, вечно на природе, под открытым небом. Намокнешь, намерзнешься, как цуцик, и простуда тут как тут. Только банькой и спасался. Вам ехать-то далеко?
— Порядочно.
— С работы?
Ася кивнула.
Старичок замолчал, сосредоточенно выглядывая что-то в сплошной пелене дождя. Потом снова обернулся к Асе.
— А работу, по всему видать, любите. Я угадал?
— Угадали.
— То-то, — старичок довольно усмехнулся, — личико у вас такое сияющее, даже смотреть приятно. Я вот скоро выйду, через две остановки, так вы садитесь на мое место. Садитесь, не стесняйтесь, а злые пускай постоят, — он покосился в сторону толстухи.
— Спасибо, — в ответ засмеялась Ася.
Бесхитростный комплимент старика отчего-то вдруг доставил ей огромное удовольствие.
Значит, это видно! Видно, какое у нее счастливое, сияющее лицо. Еще бы ему не сиять, если внутри словно тысяча воздушных пузырьков взлетает — так легко и хорошо, что хочется оторваться от земли и парить, раскинув руки, точь-в-точь, как Влюбленная Бабочка в танце.
Как странно, что она совсем не чувствует раскаяния, угрызений совести, страха! Куда-то исчезли тяжесть и сомнения последних недель, будто, решившись отыскать сторожку. Ася тем самым выполнила некое предназначение, положенное ей свыше…