Страница 46 из 129
Слышно было, как начали орать обозники, обходя внезапное препятствие на едином пути.
—
Узнал про Егера? — сразу спросил Гурю Полоччио.
—
Да как не узнать? Он много притворства в себе держит и людям его показывает. А внутри — страшный человек. Это он запытал Агалака. Вчерась солдаты проговорились…
—
Агалак проговорил чего за свой побег? — вскинулся Полоччио.
—
А как же! Мол, русским в подчинение идти не хотел, свободу любит… Вот и нашел свободу, калбит!
Полоччио удивился требованию свободы темными кочевниками. И, прямо глядя в черные глаза Гури, прочел на иврите слова Иисуса евангельского: «Нет ни иудея, ни эллина».
—
Русские, знаемо мне, приняли это учение Помазанника? Зачем же было резать Агалака — могли бы и отпустить?
Гуря, не сморгнув, ответил:
—
В Книге Царств Библии писано: «Давид сказал иудеям — режьте их всех, будь старик или младенец, мужчина или женщина. Земля хананейская — наша земля!» Русские все воруют. Даже Святое Писание.
—
А эту вот землю, по коей едем, — хотел бы себе? — спросил заинтересованный Полоччио, увидев в своем новом слуге больше, чем ожидал.
—
Бог завещал иудеям всю Землю, — тихо сообщил Гуря.
—
Завещал — берите, — отозвался на то Полоччио, уже думая о своем, о том, что всем хочется Землю, да вот никто со времен потопа такой чести не удосужился. Кулак тонок, да и меч туповат.
—
Что, Егер майору раб? — неожиданно спросил он Гурю.
Гуря сморщил лоб. Второй раз надобно иноземцу объяснять, что Егер — дворовый человек ссыльного князя: Был взят отцом князя в полон при Императрице Елизавете Петровне, в войне с немцами, а выкупа за него не последовало. Так и остался в княжеской семье «в людях». Как бы членом семьи. Как такое объяснить? Да и надобно ли? Все равно не поймет.
—
Раб, — однотонно ответил Гуря.
—
На винное прельщение, значит, не идет?
—
Не идет, — вздохнул Гуря. — Но двух молодцов из солдат я пригрел вином. Ночью тайно приходят, пьют, денег я не выручаю…
—
Солдаты мне — напрасная трата вина…
—
Оно, конечно, — снова тихо сказал Гуря, блеснув черным глазом из-под шляпы, — да ведь солдаты те в подчинении Егера.
Полоччио не успел покровительственно хлопнуть Гурю по плечу в знак поощрения.
Стукнуло в дверь, и дверь вагенбурга распахнулась. За ней стоял Егер.
—
Барин велел спросить — почто остановка?
—
Пошел отсель, дурак! — крикнул на Егера Полоччио. — Обхождения не знаешь, раб? Пусть сам барин придет!
Егер перемотнулся, переставил ноги, но стерпел словами и пошел искать князя.
—
Солдат тех как зовут? — спросил Полоччио, глядя через открытую дверь, как Егер говорит с каторжным майором. Оба, Егер и майор, долго смотрели на повозку Полоччио. Потом майор слез с коня и зашагал в их сторону.
—
Солдаты — Веня Коновал да Сидор Бесштанный, — тихо проговорил Гуря и, нагнувшись, выскочил на траву и так же — нагнувшись — шмыгнул мимо князя.
Полоччио смотрел, как упруго и надежно ступает по земле этот униженный и почти уничтоженный государством русский офицер. Гуря, конечно, сообщил ученому посланнику, что майор Гарусов — князь по рождению. Да только вот родословная в пожизненной ссылке при лишении всех прав состояния хоть в России, хоть в Италии — везде смерть. Живешь, но уже мертвый. Так что жизнью этого бывшего князька Полоччио может распорядиться без условностей. Надо лишь достичь тайного места при озере Алтынколь, а там…
—
Почто остановка? — спросил майор грубо. — До указанного привала еще половина пути.
—
Путь здесь решаю я, — так же грубо ответил Полоччио. — Давай, организуй мне разведку на восток!
Князь оглянулся. Эта сволочь — все же ученая сволочь. Либо чует, либо — знает. Верно будет второе. Ведь тайную карту злыдень и авантюрист Колонелло чтет. И чтет, видать, грамотно.
Ибо в той стороне, куда Полоччио приказал послать немедля разведку, в древности, судя по карте, стояли города. Да где их теперь сыщешь? До потопа они там стояли, ученейший ты обалдуй!
Правда, старик Баальник, представленный в услужение князю старовером Хлыновым, два дня назад тайно сообщил Артему Владимирычу, что где-то в этих местах на восток начинается цепь малых курганов, а ведут они к кургану большому.
—
Огромный холм, вестимо, что рукотворный, — сказал тогда Баальник, — два на десять лет назад мы с ватагой хотели его копнуть. Да нас погнало оттель неведомое племя. Вроде как верхние манси. Или ханты.
Уже третьи сутки, как по велению князя забайкальцы и джунгары, кроме пяти кощиев, приближенных к болезному Акмурзе, ушли на восток. В разведку по указанному Баальником направлению. Дано им было два дня на движение вперед и два — на возврат. Завтра должны подойти.
—
Разведка должна вернуться завтра, — сообщил наконец ученому посланнику Артем Владимирыч. — Определено, что выйдут они к большому повороту реки. Это — двадцать верст далее. Нельзя здесь поворачивать. Нельзя планы нарушать.
Не сообщать же ученому посланнику, что продавцы коней за сделанное князем добро послали ему тайного гонца с известием, что к нему идет караван от Бай Тура Демид-Бабы! И через два дня особый караван будет у поворота Улуг-Кема, то бишь — реки Оби. Наперед всего стремиться надо туда! Караван, что идет встречь им, караван опасный и… весьма заманчивый для здешних иноверцев. А охрану каравану Баба Демид не выделил, это точно. Старик он хитрый — до своего порога сам добро свое стережет, а уж после порога — кто куда с добром! Лишь бы уплочено!
Нельзя сейчас на восток! Никак нельзя!
По карте, да, на востоке отмечены курганы. Но они стоят и ждут, а пушки и ружья могут и не дождаться оговоренной встречи!
Полоччио состроил задумчивость на лице.
Князь в упор смотрел на него. Тогда, после резни джунгарских бегунов, Егер пыткою вынул вместе с душой Агалака и то, что рвался он, подлый изменник, увидеть Полоччио. Дабы любой ценой сообщить тому, что, ежели карта попадет к Полоччио помимо рук Акмурзы, значит сие — предательство. И о карте знают ненужные люди. Людей тех следовало губить смертью, но от условий договора с иезуитами — не отступать. И курганы — резать.
Чей же то был приказ про курганы, Егер так и не добился, ковыряя окровавленного Агалака. Тот испустил дух, повторяя одни слова: «Человек из обоза повелел — курганы резать!»
—
Агалак… при последней, кровавой присяге, предсмертно сообщил… — неожиданно произнес в лицо Полоччио Артем Владимирыч, — сообщил, что тайный человек из обоза повелел — курганы резать! Как понять — резать, когда курганы — копают? А?
Полоччио крутанул длинным носом в сторону, смахнул назойливую мошку с лица и опять тускло уставился на князя. Неподвижным взором. Молчал.
«Ладно. Пусть пока так, — подумал Артем Владимирыч. — Про “человека из обоза” — прояснится. Не завтра, так через месяц. Теперь, при движении, — время есть. Главное то, что Полоччио станет производить земляные работы. А копать землю — дело тяжкое. На два месяца, если не более. Хорошо. Славно! Время есть!
Время узнать, кто это в самой Сибири, да притом — в самом княжеском обозе, дает команду ученому посланнику — курганы резать! Увидеть бы лик человека, самолично решившего, что можно безбожно и бестрепетно забирать золото и прочее добро, живущим уже не принадлежащее.
Ладно. Увидим. И все же… Почему Агалак говорил: “Курганы резать”? Курганы же не режут — их роют, копают, раскапывают. Пробивают, наконец. “Резать” — мог сказать либо только человек, с русским языком, да с курганами — не знакомый. Нет, конечно — знакомый. Но — не до тонкости понятия — “резать”. Сие надобно крепко обдумать…»
Полоччио меж тем убрал высокомерие с лица, кивком отпустил от себя майора Гарусова и дернул за шнурок.