Охотники за курганами

Императрица встала, перебирая рукою вдоль стены кельи, прошла в сухой и теплый нужной чулан. В нем горько пахло травой и стояли бадьи с теплой водой.

«Вот так и умру, — внезапно подумала Екатерина, усаживаясь, задрав юбки, на струганые и отполированные доски, — и кто труп найдет?» У ней то волнами подкатывала тошнота под язык, то лилась вниз вонькая жидкость в необычных количествах. Снова ударило в почки. Так больно, что Екатерина пошатнулась. Но стерпела. «Сейчас же отъезжать. Ассурия — забить в колодки и лишить языка. Нет, сначала — лишить языка. Да, так будет вернее… Потом — на этапе в Свирскую пустошь: пусть солдаты помогут ему отойти к своим… сурам».

Внезапно сошло на Екатерину большое облегчение. Детской легкостью отозвался организм, когда Императрица встала с досок. Легко набрала воды в ковш, легко поливались крепкие ноги и все, что надо поливать в нужном чулане.

Екатерина вытерла руки льняным рушником, пахнувшим ромашкой, сполоснула лицо и вышла в келью. Хотела сразу направиться к выходной двери, но голос Ассурия сказал:

—

Спасибо, матушка, что не побрезговала… Догадалась, что вышло из тебя все лишнее, что питалось твоим страхом, отчаянием и болью шесть лет?

—

Нет еще, — сообщила старцу Екатерина и, поняв чутьем, что слушать далее надо, уселась на прежнее место. Удивительно, но теперь ничего не мешало ей жить. Свет в келье рассеян был ровно, толстые свечи горели только для удержания тепла возле стола.

Как бы ничего и не случилось, Ассурий продолжил свою повесть. Только в глазах его огоньков не блистало. Потемнели глаза.

—

Теперь долго к тебе сия нервическая хворь приставать не будет. И сил жить прибавится вельми достаточно, — туго и ясно проговорил старец. Потом голос его помягчел: — А вторая Москва — это нынче город Дамаск. И земли опричь него — наши былые земли, когда правителем нашим был Царь от анунаков — Саргон Великий. Потом цареву династию основал Ас-Сур-Банипал. И столицей сделал город Баб Илион, где в плене и уничижении жили будущие составители книги Библия, обзывая первейший опосля потопа город — Вавилоном и Великой блудницей. Ограничение по уму и по мысли всегда имеют рабы, матушка. Им — не верь.

Потом началась вторая резня народов. И мы подобрали упавший город Багдад. Пока не устроили себе Ново Град, который позднее назвали Цареградом, а много после, подлые ромейские Папы — Константинополем. То, на время, был наш главный город. А третья столица — сама знаешь где. Ты венчалась на царство в Москве, в третьей нашей столице. Шесть на сто верст к югу от сих мест.

Когда грядет обычная для Земли, планеты нашей, ужасная погибель, навроде Великого потопа, и опять подвинутся страны и материки, четвертую Москву мы станем устраивать в Сиберии. Так сказано в древних книгах…

Екатерина слабо усмехнулась. Поняв, что времени мало, старец Ассурий окреп голосом:

—

Польша тебя, матушка, беспокоит. Так пусть у тебя за нее голова не болит. Мы, суры, четырнадцать лет держали линию обороны против неисчислимых орд диких людей, что пошли на нас из страны Африка, с земли Сахара, с безоговорочной резней. Мы стояли, а поляки, хетты, греки и романцы и другие рода и племена — бежали. Бежали, чтобы успеть спасти свою кровь и занять лучшие земли.

Ты думаешь, зачем король шведский, Карл Двенадцатый, при Петре Великом шел воевать Россию? Две тысячи лет назад те земли, что между горами Аль Ур и рекой Данаван, были их, скандов, земли. Великая Русская равнина звалась тогда Свитьорд, «Светлая орда». Но земли эти им были дарованы до времени нами, сурами. Поляки без битвы ушли на Дунай с Иранского нагорья и унесли с собой название своей страны — Палестины. Их главный город — Варшава. Чти в Библии, он так и остался возле моря Срединного — Беер Шева. И город Бет Даваоф — дом Львицы, чти там же — это ныне град Львов, от коего у тебя и болит ныне голова под напряжением мысли о кознях иезуитов, да от пустого упрямства князя Радзивилла, Львовского володетеля…

Екатерина повела глазами, тряхнула головой — видимо, этот пример ей был важен. Отец Ассурий усмехнулся, глотнул теплого травного настоя китайской травы. Продолжил:

—

Предок твой, матушка Императрица, Петр Великий, почему так бесшабашно велел строить новую столицу государства русского на самом западном окончании Русской земли? Знаешь ли ты — почему?

Императрица впилась светлым взглядом в бороду старца. Вот оно! Вот за тем она и пришла!

Екатерина помотала от незнания головой.

—

Сего не токмо что ты, даже ближние Великого государя Петра не ведали. — Отец Ассурий снова мягко огладил бороду, — начну издаля… В русских летописных сводах, кои ты, знаю, чла, имала ты тот же вопрос: «Отчего Великий князь Святослав… это — по-русски, по-старому, по-прежнему станет — Свендевик…. почему он вдруг похотел столицу перенесть из стольного Киева в окраинный, только что им взятый на белую сдачу град Корсунь? Град Корсунь на Срединном море. Было такое, матушка Императрица? Сомнение у тебя — было?

—

Да, — тихо, одним горлом ответствовала Екатерина, — было сомнение в том факте из летописи… у меня…

—

Так верь мне — Свенде… Святослав, великий кнез Руси, похотел вернуть под свою длань утраченные его предками южные земли… те, что ныне под туретчиной… От того и возжелал свою столицу перенесть поближе ко граду Константина, то бишь — к русскому Цареграду… бывшему русскому… Так перенесть, чтобы тот град Корсунь оказался в центре его будущей Империи — Великой Руси…

Отец Ассурий примолк. Отвернулся. Екатерине показалось, что старец смахнул слезу. Но старец снова повел рассказ:

—

Убили… за большие деньги убили кнеза Великого, радетеля за землю русскую… Печенегов купил базилевс Константинопольский, Киликий подлый… много им злата — серебра отдал… и даже головы кнеза не попросил… Из той главы Святослава печенеги сробили чашу и пили вино греческое из той главы защитника и собирателя земель русских…

—

А что же Петр? — напомнила Императрица.

—

А то же, матушка и Петр. — Улыбнулся отец Ассурий, — он видел, мудрый и нетерпеливый володетель земель русских, что европейские государи не спешат выполнить древний сурский договор по земле, что подписан был в городе Сур-к… под печать красного золота. Все европейские земли, вплоть до острова бриттов — суть есть наши исконные земли. Их — то Петр Великий и похотел вернуть под длань русского Царя. Потому загодя, под сей плант и выстроил град новый стольный — Петербург. Сей град должен был стать центром Великой Руси… На окраине володений, повторюсь, матушка, государи своих стольных градов не ставят… Да вот не судьба была Петру докончально провести свою праведную цель к истине. Умре наш царь Петр. И, чую, умре не от обыкновенной причины… Поначалу подставили ему за пределами земель отчич девку блудодейку, пораженную американской болестью — сифилис. А когда тоя болезнь поразила Императора Петра, он с ею справился… путем жестокого лечения… Да тем лечением силы свои подорвал… Такая есть плата… за иное лечение…

Екатерина злобно хмыкнула — отец Ассурий говорил то, чего знать не мог, — права на то знание не имал!

Старец переждал рык Императрицы, улыбнулся одними глазами и продолжил:

—

Тогда ближние Императора Петра, торопясь властвовать и воровать, извели Великого Государя обычным делом — ядом… Замешана в том подлая блудоделка Екатерина свейская, да кнез из грязей орловских — Алексашка Меншиков… Разве ты того не мнила себе, матушка?

У Екатерины снова начали пухнуть почки — желчь полилась в протоки, вспухла печень. Срывая голос, она зашуршала языком:

—

Смертию царя Петра отец Ассурий, не уводи вбок мои интересы! — Кашлянула и бешеным глазом глянула на безмятежного старца.

Отец Ассурий прокашлялся, голос его перестал звончать:

—

Хорошо, матушка. Как изволишь… Тебе начертано ныне продолжать деяния предка твоего — Петра Великого… Вот и продолжи, обрети сначала европейскую Палестину — Польшу. А уж потом… Потом, наверное, будут хетты… Да… Хетты… хетты тоже перевернули свое название и стали техами — чехами. Их главный град — Прага, сие означает — порог. Порог же, матушка, сие есть тайное и жестокое понятие мысли и веры, оттого что под ним всегда — кровь… Греки было пытались упрятать свои глупые головы за щиты поляков, создали свой град на их землях — Краков, да были с позором изгнаны. После чего ушли за горные перевалы, в каменистые скалы Баал-кана. Одни хунгары остались нам верны…