Охотники за курганами

—… Хотели мы по канату на тую сторону подземного озера переползти, да оборвался канат. И князь, и немчин тот, италийский, и старик Баальник пали в воду. Вода студеная — до жути. Я как раз тот канат держал… Бросил его, подбежал на бережок… А люди уже все… почили в бозе. От хлада той проклятой воды. Даже никого вытянуть наземь не успел. Камнями… просто камнями пошли люди на дно…

Олекса заплакал…

—

Сейчас посоветуюсь, — сказал Гуря с-под низу запорного колеса.

—

Советуйся, советуйся, 1уря, — подскочил к дыре Егер, — хошь сколько надобно — советуйся… Без князя, головы нашей, — нам каюк. Да и я, грешный, сдуру расстрелял весь запас пороху… Так что без оружия мы. И я решил, что все теперя едино… Сдаваться нам надобно… Сидеть в осаде — без толку…

Раненые, хлебнувшие, видать, лишку, пели в своем углу совсем уже похабное:

—

… аракажем каяна, по деревне шактана!

Егер погрозил им кулаком. Во тьме раненые русские воины кулака не заметили и продолжали орать:

—

… китаезов мы поймаем, им все яйца…

В углу пискнуло. Это Олекса шибанул пьяных лбами и поволок в глубь пещеры.

***

Пока на воле советовались, прошло два часа. Половина из ста сорока телег с курганным добром, с пушками, с ядрами и огненным припасом были уже утянуты к озеру. Пока сорок солдат под командой Егера вручную катали телеги с добром — благо, тоннель шел к озеру под уклон, возле озера уже вовсю вертелись два десятка артиллеристов Левки Трифонова. Ломали вагенбурги Колонелло, ломали лишние телеги, спешно крутили из веревок канаты — готовили навесной мост.

—

Егер! — внезапно заорал снаружи, из-под низу каменного колеса Гуря. — Прежде чем начать переговоры, надобно бы нам убедиться, что ты не врешь!

Холодея оттого, что его обман раскрыт, Егер заорал:

—

Хотите колесо откатить? Так катите!

—

Нет, Егер, — слащаво отозвался Гуря, — нам надобно, чтобы ты все десять пушек вытолкал сюда, наружу. И ружья…

—

Тогда и ты, Гуря, прикажи китаезам отвести на тысячу шагов свою армию… — тянул время Егер, — пусть отойдут и положат свои арбалеты наземь…

—

Это — запросто! — обрадовался Гуря и заорал что-то по-латыни. Потом послышалась китайская лающая речь, и Егер в дыру увидал, как китайцы строем отходят по дороге к плато Уч-Сок, отходят ровно на тысячу шагов и кладут на землю арбалеты…

Перед левым пазом воротного колеса лежала уже куча пороховых картузов — зарядов на сто. Теперь солдаты таскали на кучу пороха обломки досок от телег, лишние ружья, тряпье. Повозок тридцать с добром еще стояли в начале черноты туннеля. Время торопило. Егер шепотом велел Олексе запрягаться всему народу и — хоть умри — уволочь подалее от колеса эти тридцать телег. Колеса телег затрещали, солдаты шепотом матерились, но повозки одна за другой покинули опасное место — ушли в туннель.

Егер да инок Олекса остались возле дыры в каменном колесе.

—

Хороший ты человек, Гуря! — с чувством сказал в дыру Егер, — теперь дело за малым… Чем ты дашь гарант и как, что мы получим свою долю золота и останемся живы?

—

Сколько вас человек? — осведомился иудей.

—

Тридцать три, — наобум ответил Егер. — Из них — пять раненых.

—

Надо посоветоваться, — опять крикнул Гуря и, не таясь, побежал вбок горы.

—

Мост готов? — спросил Егер у вятского Ванятки, внезапно появившегося перед каменным колесом.

—

Скоро, — ответил вятский. — Князь сам там руководит, велел тебе как можно дольше держать этих обалдуев… И того… про Гурю — помнить.

—

Давайте, давайте там! — разозлился Егер, — поспешайте. У этих прохиндеев народу не

меряно

.

Башками готовы пробить камень. Чую, готовят нам… мудрость великую… Что я у князя просил — принес?

Вятский сунул Егеру тяжелый предмет с острыми углами и скрылся в темноте тоннеля. Егер почесал голову. Олекса при виде золота покачал головой, разметывая своей огромной ладонью, как лопатой, соленое масло из последней бочки по куче хлама, завалившего порох.

—

Не убудет, — грубо сказал Олексе Егер, положил золотую пирамидку на край дыры в каменном колесе. Сунул руку под мех тулупа, почуял тепло крепкого дерева пистольной рукояти и снова повеселел. Зажег от кресала факел, левой рукой стал держать его так, чтобы Гуря мог видеть его лицо.

Тут же снаружи перед дырой появилось лицо Гури. Оно не улыбалось и было злым.

—

Велено тебе, Егер, — стал слишком громко говорить Гуря, чтобы рядом с ним стоящие слышали, — велено тебе, чтобы ты забыл, как торговаться чужим золотом. Определено раз и навсегда, что богатства сии принадлежат великому повелителю Поднебесной империи, а он свои богатства воровать не даст.

—

Как не даст, как это — не даст, когда уже дал? — Забормотал Егер. — Что-то не такое ты мне молотишь, Гуря… Неправды я не иму!

—

Ты правды хочешь, — отчего-то змеиным шипом отозвался Гуря, — так сейчас правду от меня получишь. Перекрестись токмо…

Егер перекрестился, держа факел так, чтобы Гуря в дыру увидел крестное знамение:

—

Говори!

—

Так вот, Егер, надобно тебе знать, что Сиберии у России вскорости не станет… Да… Не станет. Отойдет Сиберия под наше управление…

—

Это подо чье же? — Искренене поразился Егерь, — под жидовское управление что ли!

—

А ты, холуй, как хошь называй, токмо не будет у Сибири русского управления. Мой отец в Тобольске, коего вы подло зовете толоконником, уже скупил весь город на корню. А евонные товарищи да братья — купили и Томск-город, и Барнаул, и много чего еще купили…

Егер чуть не писнул в штаны от душившего смеха, и сдержался и даже выразил голосом испуг:

—

Как же так — купили, Гуря! Как купили? Это же денег надобно… поболее, чем у нас в обозе!

—

Есть у нас такие деньги, Егер. Есть… и давно есть. Если мой народ смог купить Англию да Испанию, то уж Сибирь купить — доверено менялам средней руки… Моему отцу, например, да мне… Ничего она не стоит, твоя Сибирь…

—

А тогда причем здесь подлые католики? В твоем деле?

Гурю, видать по молодости лет и запальчивости, понесло:

—

А при том… Они идут как бы первым эшелоном… Вроде — для законности… А потом идем мы. Закон у католиков, а деньги — у нас…

—

А у китайцев — оружейная сила? — догадался Егер, — так?

—

Больно ты догадлив, — прошипел Гуря, — так и есть. Одначе — правят те, у кого деньги, а не пушки, понял?

—

Понял, — выдохнул воздух в дыру Егер, — понял, что мне надобно тебе в ноги поклоны класть…

—

Да не надо мне твои поклоны! — нетерпеливо заорал Гуря.

—

Я понял, уныло сообщил в дыру Егер, — у кого деньги — у того закон. А у католиков будет вроде только подзакония, а китайцы за вас станут животы класть… Вот бы им твою мыслю рассказать…

—

Да хоть и расскажешь, — засуетился в дыре Гуря, — тебе не поверят… О нашем племени столько всего рассказывают — ужас… А никто не верит….

—

Тем вы и живете, — уточнил Егер.

—

Да, тем и живем! — Донеслось в дыру торжественное утверждение раскукарекавшегося иудея.

Егер глянул назад. Сзади него махал рукой Олекса. Показывал Егеру, что последние возы отошли на нужное расстояние от входа, закатанного каменным колесом. Егер состроил уморительную рожу Олексе и последний раз подсунулся к дыре:

—

А вот скажи мне, Гуря, — когда вы Сибирь возьмете под свою длань? Я до тех лет доживу, нет?

—

Не доживешь, — подпустив соболезнования в голосе, сообщил в дыру Гуря, — наша власть прочно станет в Сибири аккурат тогда, когда католики здесь станут праздновать две тысячи лет от Рождества Христова.

—

А вы, бедняги, вы что станете праздновать? Субботу?