Страница 111 из 129
—
Не пригодилась по нашим делам сия карта… Его сиятельство князь Гарусов шел по своей карте…
Нунций кивнул младшему монаху. Тот подбежал, принял обеими руками воняющий предмет и вернулся на место.
—
Вот, — сказал Колонелло Артем Владимирыч, — посланник папы передал мне письмо от первого министра нашего двора. От графа Панина. Велит мне отдать тебя и все наше добро под руку сего посланника… Подпись графа Панина меня смущает. И дата. Но, ежели сие письменное распоряжение я получу в собственные руки, для последующего следствия, что обязательно затеет Императрица, то мне придется оказать согласие нунцию на твое возвращение, Колонелло, под руку иезуитов…
Артем Владимирыч зло и расчетливо сказал «иезуитов», хотя в этой формуле надо было говорить — «под руку святой католической Церкви».
—
На переговорах третьего дня, — резко заговорил Колонелло на русском языке, — речи о письме от графа Панина не велось. Как и о передаче меня в распоряжение католической миссии… Переговоры меж нами шли лишь о передаче золота, якобы у нас присущего… Так что я склонен считать сие письмо поддельным…
Гуря, облизывая губы, перевел русские слова нунцию Валентицию.
Тот молча отмахнулся от письма графа Панина, что протягивал ему князь Гарусов. Артем Владимирыч сунул письмо в карман мундира.
Артем Владимирыч уже сообразил, что у проклятого паписта есть в рукаве еще не один козырь. И козырь, крепко отдающий кровью… Надо было оттянуть время.
—
Ваше преосвященство, — низко поклоняясь красному одеянию, — умиряя голос, сказал Артем Владимирыч, — по обычаю вашей Церкви, точно так же, как и по обычаю Церкви нашей, все большие деяния следует совершать после того, как будут упокоены души павших… В неправой, как вами здесь сказано, битве. Те души — безгрешные в нашем деле, шли сюда по приказу… Дайте нам время до утра свершить обряд погребения, провести совет, пройти исповедь… по христианскому обычаю… А уж потом вновь соберемся и примем верное решение…
Нунций Валентиций, выпрямив спину, расчетливо молчал.
Князь тогда рявкнул:
—
Егер!
Егер немедля выскочил из-за ближней пушки.
—
Немедля ученого посланника в цепи! Да прикуй его к пушке накрепко. Головой ответишь, ежели что!
Егер тут же заломал руки Колонелло и поволок его к пушке.
—
Всеми расчетными делами по этому походу у нас ведал Гуря, вот он. Его отдаю вам, Ваше преосвященство, со всеми расчетными бумагами, в заложники. Ежели чего из добытого я сворую, то ходы в Петербурге вы, как я понял, знаете. По тем бумагам и меня возьмете в железы. Верно?
Из-за пушки раздался утробный вой Колонелло и звонкий стук железа о железо.
Папский нунций помолчал нужное время и безмятежным голосом сказал:
—
Sit ut est, aut non sit.
—
Да будет так, как есть, или да не будет, — перевел, осклабясь, Гуря и пошел следом за монахами спускаться с сопки.
Артем Владимирыч следил, как они спускаются на поле, оживленно переговариваясь, как Гуря то и дело забегал вперед папского нунция и размахивал руками… Вот монахи остановились…
Сзади над плечом князя прогудел голос инока Олексы:
—
Всех наших павших подобрали, княже… Пять на десять да два — наших павших. Да раненых — четверо. Что мне творить? Неужли снова — огневание?
—
Сначала добеги вон к той пушке, скажи Колонелло, чтобы орать перестал — ушли монахи… Пусть покамест укроется в своем вагенбурге и носа до ночи не кажет. Егеру вели солдат направить — копать одну на всех павших могилу. Да поглубже. И крест рубить… Имена всех павших списочно — мне… И найди есаула Олейникова. Пусть шилом — ко мне!
Олекса перекрестился, отошел ликом и затопал с сопки.
Между тем князь увидел внизу, на поле, несуразицу. Папский нунций и два монаха последовали далее, к сопкам, где развертывалось китайское войско. Гуря же и брат Вальери отчего-то повернули снова на русскую сторону. Князь ждал, когда они поднимутся, следя за маневрами китайской конницы. Маневры делались явно на показ силы. И еще что-то делали китайцы вокруг столба, вынесенного ко краю главной сопки. Далеко делали — не разглядеть.
—
Что там творят воины… Императора Поднебесной? — спросил Артем Владимирыч, когда, сопя, Гуря и брат Вальери забрались на сопку. С языка чуть не сорвалось обидное прозвание узкоглазых бестий, да пока рано…
—
То, князь, казнят наместника этой провинции, — небрежно ответил Гуря, — говорят, казнят за то, что заморил боевых сверчков — личный подарок Императора. Сейчас поднимут на древо, чтобы вам было видно, и опутают сеткой из металла.
—
Нам не до того…
—
А под сеткой будут голодные крысы…
—
Вот оно как! — удивился князь. — Красиво придумано! Тогда и мы полюбуемся! С чем вернулись?
Со стороны китайцев донесся истошный вой толстого человека, любящего жизнь.
—
А с тем пришли, — сообщил Гуря, — что мне, князь, удалось уговорить Его преосвященство дать вашему воинству не сутки, а трои суток… для устройства дел… по-христиански, чтобы…
—
А тебе с того — какой профит? — удивился Артем Владимирыч.
—
Гешефт… гешефт особенный — мне… Да этот, брат Вальери, он по- русски — ни бум-бум… Не бойся говорить, князь… Так вот. Обретаясь для наших общих нужд среди монахов да среди местных китайцев, услышал я, что, если выйти из этого места на север…
Брат Вальери что-то забормотал по-латыни.
Князь обернулся. К ним подходил, нянча нагайку, есаул Олейников.
Артем Владимирыч махнул рукой, чтобы есаул подходил, а Гуре распорядился:
—
Говори!
—
Так вот… На север отсель есть одно место в предгорье. Называют его в здешних краях Бор Нор… И ходить туда всем заказано. Как бы — нечистое место. Да ведь тебе, князь, не привыкать по нечистым местам хаживать… и нас по ним водить. Один курган Нигерек чего стоит. Люди из этих земель теперь на сто верст к нему не подходят… А там, в Бор Нор, есть пещера, в которой нам можно укрыться… с припасами, хоть на год. Пещера огромная, вода там есть… Его преосвященство…
—
Да, меня очень интересует, отчего же Его преосвященство дает нам такую возможность спасти свои жизни. Я был до сих пор уверен, что ему наши смерти нужны…
—
Дипломатик! — не сказал, выкрикнул брат Вальери.
—
Да, да, дипломатия это, князь, — совсем заторопился языком Гуря. — Католической Европе нет резона искать ссоры с Россией… И наши жизни станут залогом дружбы…
—
А что насчет ученого посланника и наших, нами добытых богатств сказал тебе папский посол?
—
Ничего не сказал, — преданно глядя в глаза князя, — отозвался Гуря, — так ведь все разом не делается. Укроемся в пещере…
—
Так и ты с нами пойдешь? — удивился Артем Владимирыч.
—
А как же? Как же? С вами я пришел, с вами и пребуду! Ночью я приду… уточню на карте это место, Бор Нор, и приду. Проводником… А пока — нам бежать надо. Ждите меня!
Гуря и брат Вальери скатились с сопки и бегом побежали в китайские пределы.
Есаул Олейников сказал сзади:
—
Сволота иудейская обманет тебя, княже…
—
Чем махнет, тем и получит, — отозвался князь. — Я тебя затем призвал, Олейников, что служба твоя у меня кончилась…
—
Ты, князь, лучше прикажи нас отправить в общую могилу, чем такие речи слышать…
—
Послушаешь, казак, послушаешь… тебе я сейчас жизнь нашу доверяю, а ты… мне барышней истерику кажешь… Слышал сейчас про Бор Нор? Про пещеру, что отсюда на север?
—
Сейчас слышал. Раньше — нет.
—
Ну, пошли к повозкам. Там расскажу далее.
У повозок народу не было. Солдаты старательно рыли длинный ров под братскую могилу. Инок Олекса затесывал бревна для огромного креста.