Опустошители

Минут через десять Кэти вышла из дома, и Эсмиэль зашла в комнату к улыбающемуся счастливчику.

«А ты хитрая эльфийка!» - подумал последний.

Ничего важного они друг другу не сказали. Все их слова крутились вокруг того, что они страстно желали, словно мелкие соринки, попавшие в водоворот спускаемой ванны.

Эсмиэль превзошла Поли в выносливости и Фрилину в радости, подаренной Габриэлю. Её красивое, сексуальное тело с идеальной кожей и такое же совершенное лицо завели его до предела.

«Какая же она классная! – думал землянин, задыхаясь от страсти. – Ну Отец! Боялся он за нас! Боялся, что погибнем! А не боялся, что таких женщин никогда не познаем? Запишите меня в число главных фанатов эльфиек!»

На стороне великовозрастной Эсмиэль были не только красота и эльфийское здоровье – её опыт нависал колоссом над опытом Поли и Фрилины. Она чутко реагировала и предугадывала любые желания и предпочтения вампира.

Занятые чудесным и важным делом – делом, не любящим половинчатого отношения к себе, - кувыркающиеся не заметили, как пришли упомянутые в предыдущем абзаце подруги. У двери их комнаты появились два уха. Потом пришла Кэти, и два уха сменились тремя ушами со стаканами.

Черноволосая красавица не обиделась на Эсмиэль. На минувшей гулянке ей понравился именно тот смазливый парнишка из двоих, который приударял за эльфийкой. Она шепнула об этом последней, и та дала понять красавцу, что он ей не интересен. Благодаря этому Кэти и повеселилась от души с заделом на будущее.

- Я так и думала, что он выберет Эсмиэль, - прошептала она своим подругам.

- Я тоже, - практически одновременно и очень быстро ответили те.

*****

- Никогда у меня такого не было, - тяжело дыша проговорила Эсмиэль после двух часов сексуального спринта.

- От эльфийки это особенно приятно слышать, - погладил её волосы Габриэль. - Ваше «никогда» больше, чем у других…

Трёх ушей со стаканами у двери уже не было. Наш герой, вообще, не слышал и не чувствовал подруг Эсмиэль.

- Мне шестьсот сорок восемь лет, - улыбнулась эльфийка. - Ты это хотел узнать?

- Да нет… Ого! – вырвалось у вампира. Пожалев, что выдал такую реакцию на её возраст, он быстро проговорил: - А выглядишь ты на двадцать!

И не соврал. Девушка и вправду была очень юной на вид.

- Мне обычно восемнадцать дают, - снова улыбнулась она. Точнее не снова – улыбка и не покидала её лицо. Она просто становилась более загадочной, когда она говорила. - Но и на этом спасибо.

- Я хотел шестнадцать дать, - поспешил исправиться Габриэль. – Но решил, что, это будет слишком…

- Это и вправду было бы слишком, - опять сделала свою улыбку более загадочной Эсмиэль.

- А когда эльфы начинают стареть?

- К четырём тысячам лет. Но до настоящей старости мы не доходим. Примерно к пяти тысячам лет начинаем чувствовать слабость и упадок сил и уходим в Первородную Обитель.

- Что за Обитель? Что вы там делаете?

- Это главная святыня моего народа. Оттуда в наш мир пришла магия. Старые эльфы растворяются там, чтобы дать дорогу новым. Количество эльфов строго регулируется природой. Благословление даётся только после ухода или смерти одного из нас.

- Хмм, интересно. А благословление…

Габриэль осёкся.

- Благословление – это дар, которого ждут все любящие пары эльфов, - проговорила Эсмиэль. - Это возможность родить и воспитать нового эльфа.

Вампир её почти не слушал. Он мысленно паниковал:

«Блин! Любопытный мой нос! Наспрашивал! Вот наспрашивал! Тут все, наверно, это знают!»

- А ты с какого мира? – спросила его девушка.

«Ну всё… Приехал… - подумал землянин. – Хорошо, что этих троих уже нет у двери… Чем я думал?»

- В смысле, с какого мира? – включил он дурачка.

- Ты не из Аилиона… Вампир старше двух тысяч лет не может не знать того, что ты спрашивал…

- А с чего ты взяла, что я старше…

- Вот видишь – опять… Если не старше – значит точно не отсюда. Любой житель Аилиона знает, что вампиры не обращают после Великой Войны. Даже высшие вампиры потеряли эту способность…

«Блин! Арджей же говорил об этом! - сжал губы Габриэль. – Дурья моя башка!»

Тон, которым эльфийка изобличала его, был спокойный и дружественный.

- Не беспокойся – я тебя не выдам, - сказала она. – Через пятьдесят дней я уезжаю в Акравил. Диары… Эльфийки, следящие за Волшебным Лесом, приняли меня в ученицы. Нам нет дела до политики.

Вампир лихорадочно соображал, что ответить, метался между «верить» и «не верить», «тащить в лес, чтобы убить» и «не тащить».

- Точно не выдашь? – вырвалось у него.

- Обещаю.

- Никому ни слова!

- Никому!

- Эх, болтовня моя… Язык мой - враг мой.

- И не только это, - проговорила Эсмиэль, усмехнувшись. – Актёр ты тоже никудышный.

Габриэль удивлённо вскинул брови.

- После твоих плясок я стала пристально наблюдать за тобой. Я много раз видела, как падают от сильных ударов. Совсем не так, как упал ты после удара Ракима. А твои охи, ахи и стоны? Это ж комедия настоящая! Но подруг моих ты всё-таки обманул. Они вправду за тебя переживали.

За свою долгую жизнь эльфийка видела намного больше различных выражений эмоций, чем её подруги. Больше настоящих и лживых. Может именно поэтому её было труднее обмануть? Как взрослых, которым врали, допустим, пятьсот раз, труднее обмануть, чем ребёнка, для которого ваша ложь будет всего лишь двенадцатой в его жизни? Взрослые знают больше явных оттенков лжи – различных изменений голоса, лица и движений тела, - и тех оттенков, которые фиксирует их подсознание, их сущность – то, что ни они, ни я объяснить не можем. У детей такой базы явных и неявных оттенков лжи ещё нет, поэтому старшие и обманывают их легко до поры до времени.

Габриэль, конечно, был мастером обмана. Он обманывал, врал, привирал, искажал правду, притворялся, шутил и лгал больше двух тысяч лет. Но слабое, немощное, страдающее от физической боли существо ещё не изображал. В этой сфере опыта у него не было – только теория. Не получилось с помощью голой теории обмануть искушённую, да ещё и пристально наблюдающую за ним Эсмиэль.

- Значит ты знаешь, что я…

- Не рядовой вампир? Конечно. Не знала только: с Мортаны ты сбежал или из другого мира заявился. Теперь знаю, что из другого мира.

- Ты права – я не отсюда, - решил немного раскрыться наш герой. – В Аилионе я ищу то, что может спасти мой мир. Никакого вреда вашему миру я причинять не собираюсь.

- А что именно ты ищешь?

«Может её диары знают об этом устройстве?» – подумал вампир.

Он рассказал, что именно ищет в Аилионе и для чего.

- Никогда не слышала про это устройство, - сказала эльфийка. – Скорее всего оно в пещерах у гномов, - она взяла его за руку. - Проклятые зомби! У вас вампиры тоже по уровням делятся?

- Да.

- На шесть?

- Да.

- А ты какого?

- Четвёртого, - соврал Габриэль.

Эльфийка неодобрительно помотала головой:

- У вас что, никого сильнее не было? Тяжко тебе здесь придётся…

- Что-нибудь придумаю… Все сильные у нас с мертвяками сражаются. Сдерживают их, как могут.

- Понятно, - снова начала мотать головой Эсмиэль.

Её лицо из неодобрительного стало превращаться в шаловливое. На апогее превращения, она облизнула губы и залезла на вампира сверху.

Сексуальные спринты - с каждым разом всё более похожие на кроссы из-за усталости эльфийки, - с небольшими перерывами на отдых (девушки) и болтовню продолжались до позднего вечера. Всё это время землянин то вспоминал, то забывал, что ему нужно на охоту.

- Пора мне, - вздохнул он, когда очередное воспоминание о Дилионе и медведе-оборотне совпало с перерывом между «кроссами» и полным отсутствием прямого солнечного света на улице.

- «Выздоровел»? – усмехнулась Эсмиэль.

Габриэль усмехнулся ей в ответ и встал с кровати.

- Что будешь делать?

- Дилион нашёл проводников к гномам, - соврал он, натягивая штаны. - Надо пообщаться.