Джулия и акула

– Как, и ты тоже? Неужели?

Я хихикнула.

– Мам, гренландская акула.

– Somniosus microcephalus.

– Я кое-что почитала про неё на папином телефоне.

– О, ты поймала сеть? Как тебе удалось?

– Что она может прожить целых пятьсот семнадцать лет.

Мама покачала головой.

– Нет? Не может?

– Точно не известно. Может, и может, но акула такого возраста никому ещё не встречалась. Самой старой из всех было лет четыреста.

– Четыреста?! – Я вытаращила глаза.

– Угу. – Вот, и каждый раз так. Совершенно же невероятные факты, а она – «угу», будто мы с ней обсуждаем, что купить в супермаркете. Будто все её знания – это что-то само собой разумеющееся, как её жёлтый дождевик: набросила и пошла. – Плюс есть вероятность ошибки. Обычно возраст акул установить достаточно легко: у них в позвонках формируются годичные кольца, как в стволах деревьев. Но у гренландской акулы позвонки для этого слишком мягкие. Поэтому учёные научились определять её возраст по хрусталику глаза.

– По хрусталику?! – В голове у меня будто раздвинулись какие-то рамки, я постаралась запомнить факты, чтобы потом вписать их в записную книжку. – Нет, ну эти учёные вообще сумасшедшие!

Мама поморщилась. Она не любила это слово. Сумасшедшие, говорила она, – это просто люди, которых не понимают другие люди.

– Отнюдь.

– А как это акулы столько живут?

– Медленно, – ответила мама. Ветер бросал волосы ей в лицо, она их не откидывала. Обычно мама завязывала хвост, но в тот день нет, это я точно помню. Потому что за кольцами волос лица её было почти не видно, я ещё подумала: как жрица из какой-нибудь легенды, сейчас начнёт предсказывать будущее.

– Медленно? – Я наморщила нос. – То есть?

– То есть они медленно двигаются, медленно стареют. Будто обманывают время. За год они вырастают всего на один сантиметр. Знаешь, сколько это? – Она показала двумя пальцами, почти сведя их вместе. – Почти нисколько.

– Как ты думаешь, а я долго проживу? Я же быстро расту.

Мама рассмеялась и притянула меня к себе. От неё пахло морем, резиной дождевика и мясными рулетиками.

– Долго-предолго.

– Ну ма-ам! – Я притворилась, будто вырываюсь, хотя на самом деле ничуточки не возражала, что мама меня обнимает. А потом раздался гудок.

Когда все машины въехали, паром так осел, что я старалась не смотреть на воду. И уткнулась в свою жёлтую записную книжку – просто чтобы не думать про то, как мы все сейчас потонем. Книжка была у меня уже больше года, я с девяти лет записывала в неё всякие факты о морских существах. Я открыла новую страницу, сверху написала заголовок: ГРЕНЛАНДСКИЕ АКУЛЫ. А под ним – про хрусталики и про мягкие позвонки.

История не самый мой любимый предмет, но всё равно, что-то я из неё помню и, значит, понимаю, что та акула родилась раньше Наполеона. И раньше Моцарта, про которого мисс Бреймер нам рассказывала на музыке. А Наполеон с Моцартом жили реально давно.

Между серым морем и серыми тучами показалась деревня Белмонт – вдоль берега тянулись приплюснутые серые дома. Я ничего не имею против серого. Мои самые любимые животные, после Лапши, – серые тюлени. Но всё равно как-то сразу стало понятно, что солнечный Корнуолл остался далеко позади, а тут только Анст с дождём, хоть и всего на одно лето, – от этого внутри у меня стало неуютно.

Потом мы опять ехали на машине. Все молчали, даже Лапша – интересно, думала я, она чувствует то же, что и я? Из деревни вглубь острова вела только одна дорога, машины по очереди с неё съезжали и укатывали, кому куда надо, впереди нас остались только две машинки, но потом и они свернули направо, а мы, на развилке в конце дороги, – налево, как было указано на схеме, которую перед отъездом папе прислали с работы. Дальше никаких дорожных знаков уже не было, одни кочки с рытвинами.

Дождь барабанил по крыше машины, как папа, когда ждёт какого-нибудь срочного имейла, – пальцами по столу. Но мамино окно всё равно было приоткрыто, в него влетал дождь вместе с запахами грязи и травы.

– Мы точно едем куда надо? – спросил папа.

– А больше тут некуда. – Мама помахала распечатанной схемой. – Видишь: от Белмонта прямо, на развилке налево и дальше, никуда не сворачивая, до самого Аффл-Джента.

Ага, вы не ослышались, такое вот название у маяка: Аффл-Джент. И это ещё ничего, соседний – вообще Макл-Флагга. Так что могло быть и хуже.

Дорога теперь шла на подъём, наша машина, пыхтя, взбиралась выше, выше, выше. Когда мы доползли до самого верха, мама опустила стекло, высунула голову и вскрикнула:

– Джу, Дэн! Смотрите!

Как будто мы могли не заметить. Попробуй такое не заметь. Дорога заканчивалась ровной площадкой вроде парковки, только парковка эта была ничем не вымощенная и сильно заросшая. Дальше травянистый склон забирал опять круто вверх, и там, на вершине утёса, за которым берег обрывался и простиралось широкое качающееся море, в небо взмывала круглая белая с чёрным башня.

Аффл-Джент. Наш маяк.

Я, кстати, поняла, почему в книгах действие так часто разворачивается на маяках. Ну потому что маяк – это уже сразу приключения, ещё до того как попадёшь внутрь. Снаружи к стене была приделана узкая и прямая железная лестница, идущая до самого верха, так что можно было снизу подняться прямо к зарешёченному фонарю с маячной лампой. Вокруг фонаря – открытая галерея с перилами. Под лестницей всё заросло крапивой и утёсником, а папе надо было найти ключ от маяка, и ему пришлось обшаривать все эти заросли. Он очень сильно ругался, но мама его даже не одёргивала, потому что была в это время занята: она смотрела на море. Наконец ключ нашёлся под старым жестяным ведром, залитым до половины дождевой водой. Папа поднял ключ над головой двумя пальцами, а потом вытер эти два пальца о джинсы. Нет, вообще мой папа иногда, конечно, жуткий зануда.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.