Жизнь напрокат

- И что будет, когда узнаете?

- Смерть будет. Медленная и злая, - Бур надул щеки и неспешно выдул набранный в грудь воздух, будто усмирял жестокий приступ гнева. - Не как с Тихарем.

Завид прищурился и внимательно поглядел на меня, словно заклинатель на опасную змею. Взгляд того, кто побаивается и уважает одновременно, но дело свое делает. Правильный взгляд.

- Понял, не дурак. С Тихарем промашка вышла, признаю. В этот раз мои не оплошают.

- Значит кто бы ни явился, как только услышим сороку - выходим все разом, окружаем и берем... как там у тебя - за жабры.

Завид ухмыльнулся, показав белые зубы. Бур тоже оскалился, но зло, по-звериному и я вдруг понял, что он напоминает мне волка. Не матерого, опытного вожака, а молодого, горячего самца, готового избрызгать яростной слюной все вокруг, лишь бы его заметили и начали считаться. Одинец сказал, что Бур - безумец. Нет, клиникой тут не пахнет. Тут налицо крепкий внутренний стержень. Из таких безумцев быстро получаются либо мертвецы, либо изгои, либо предводители. На дворе у кузнеца он вырубил меня ударом по жбану, сунул под дых в сарае, чуть позже ринулся искать того, кто в темноте едва не пришпилил мою тушку копьем к стене, а совсем недавно стоял напротив с обнаженным мечом, позабыв про то, что еще вчера остался в живых только благодаря моей доброй воле.

Семеня полусогнутыми ногами как гусенок, подбежал Жила, рухнул на колени, выпалил одним дыхом:

- Лодка на подходе! В ней трое!

- Кто? - быстро спохватился Бур и цапнул с земли свое копье.

- Не различить пока...

- Двинулись на опушку! - Завид первым из нас последовал за Жилой к озеру.

В эту же секунду ввысь взмыл заполошный сорочий стрекот, через секунду оборвавшийся протяжным сипом. Затем раздался придушенный вскрик и вновь наступила тишина.

- Что это? - Бур повернул ко мне перекошенное тревогой лицо.

Завид, присел на полушаге, будто наткнулся на неодолимое препятствие. Я сглотнул.

- Охранение режут.

Это было только предположение, но я всегда предполагаю худший вариант из всех возможных, так потом легче осознавать что случилось на самом деле.

Не сговариваясь, мы припустили к берегу. Прерывисто дыша сквозь стиснутые зубы, максимально пригнувшись, отмахали сотню метров и к опушке подбирались уже ползком.

Оборванный условный сигнал прилетел справа. Там сидели двое Шалимовых подручных. Носатый дядька с кучерявыми волосами и парниша помоложе, с безволосым, мучнисто белым, словно недожаренный блин лицом.

- Туда смотрите! - прошипел я Жиле и Завиду из горизонтального положения. В трех метрах позади Невул накладывал на тетиву стрелу, Одинец и компания из четверых гавриков сбились в кучу рядом с ним. - А вы - туда! - я ткнул пальцем в полоску берега по другую сторону камня.

Заросли околоводного камыша качнулись, послышался шорох сминаемой осоки. Спиной на твердь вышел человек и принялся вытягивать на берег острый нос лодки. Один за другим на землю вышагнули двое. Ух-ты, как, оказывается, у них тут все запущенно! Дядька Шибай собственной персоной. С ним двое недавно упомянутых. Сковильд и Бран. Оба с оружием, в плотных кожаных безрукавных кожухах поверх коротких кольчуг. Шибай в темного цвета одежде без всякой защиты. Необъятная талия охвачена широким поясом с серебряными кругляшами украшений и небольшим ножом сбоку.

Встали возле схрона, крутят головами. Шибай уперся предплечьем в камень, навалился телом и замер в ожидании, теребя другой рукой роскошный ус.

Бур негодующе всхрапнул.

- Выходим!

- Погоди!

Я ухватился за рукав его рубахи, но Бур отмахнулся, поднялся во весь рост и решительно зашагал к берегу.

- Шибая живьем! - зашипел Завид, подрываясь за брательником.

Да твою ж мать! Болваны! Куда вы все поперли?! А вдруг это не весь набор железных солдатиков? Что, если еще где-то кто-то ныкается?

- Невул, останься, секи в оба глаза за берегом!

Засунув в рот два пальца, я издал пронзительный свист - сигнал всему личному составу к общему сбору на берегу. Выходим, так выходим.

- Здрав будь, дядька Шибай! - вылетев из леса со злым весельем вскричал Бур. В его руке тускло поблескивал вынутый из кишки ножен меч. - Что-то ты далековато от дома забрел, а говорил, колени болят. Ищешь чего или ждешь кого-то?

Шибай разогнулся, обратил обширную физиономию к племеннику и оскалился в добродушной улыбке, точно принимал у себя в доме дорогого гостя. Казалось, он нисколько не удивлен и врасплох никоим образом не застигнут. Когда он увидел бесшумно выскальзывающих из леса вооруженных людей, его улыбка стала еще шире. Артист, блин...

- Да вот, на лодочке поплавать захотелось, а потом по бережку прогуляться, - пухлыми пальцами Шибай поправил на шее тяжелую серебряную цепку. - А коленки я барсучьим жирком намазал как Филин знахарь велел. Представляешь, как рукой сняло! А вы какими тут чудесами? Никак медведя травите?

- Хорька, - поправил дядюшку Бур, хлопнув себя по голени плоскостью меча. - Затравили уже. Говорящий попался.

- И что вам сказал хорек?

- Сказал, что ты, дядька - гадина и вор, - процедил Бур и сплюнул ему под ноги.

Улыбка мгновенно превратилась в обиженно искривленную полоску губ. Сковильд с Браном сделали по полшага в стороны от Шибая и не спускали настороженных глаз с разбойников, взявших камень в рваное кольцо. Черноволосый Сковильд бросил на меня недобрый взгляд, хищно ухмыльнулся, дернув куцей бородкой и с противным шелестом вытянул из ножен мечуган. Бран уже держал наперевес топор с длинной ручкой и мрачно поглядывал на братьев.

- Я - вор?! - раздельно выплевывая каждое слово, заговорил Шибай. Его толстые щеки задрожали от негодования. - Что-то много ты, щенок, тявкаешь попусту!

- Ты пришел сюда за долей серебра, силой отнятого Тихарем с кораблей нашего отца! - угрожающе выдвинув подбородок, Бур шагнул вперед. - Кораблей твоего собственного брата! Перед смертью Тихарь рассказал, что это была полностью твоя придумка. И ты еще смеешь говорить, что я тявкаю попусту?

- Я не знаю никакого Тихаря! А ежели тебе, Бур, восхотелось засунуть башку в зад кобыле и что-то там разузнать, то это твоя забота, меня не впутывай. И не размахивай у меня перед носом мечом, порежешь еще невзначай.

Шибай держался прямо как авторитет на допросе, смекнувший, что его берут на понт и поехавший в отрицалово. Правда, я не догнал при чем тут кобылья задница, но списал это живописное сравнение на местный фольклор.

Шибай мельком взглянул на меня и подмигнул. Я задумался, что бы это значило, к тому же отсутствие у камня парочки из второго секрета начало сильно действовать на нервы.

- Ну, раз ты весь такой хороший, тогда скажи своим людям отдать нам оружие и пойди с нами к Головачу.

Что интересно, Завид не проронил при разговоре пока еще ни единого слова. Видимо, заранее договорилиськто из них двоих будет качать. Вот только не удавалось Буру сбить опытного Шибая с толку.

Черт, где же носатый с мучнорылым? Почему не выходят? Мое голодное нутро сжалось в комок от нехорошего предчувствия.

- И пойду, - деловито заявил Шибай. - Я и так сегодня к нему собирался заглянуть.

Бур поднял брови, кинул взгляд на Завида.

Что-то тяжелое бухнуло в спину Жука. Из груди коренастого разбойника как росток, пробивший твердую почву, высунулось острое, окровавленное жало. Распялив рот в немом крике, Жук нелепо растопырил руки, словно предлагал с ним обняться и нехотя повалился вперед. Между его лопаток торчало древко короткого копья, точно зубочистка из канапе. Сколько я не косился, а появление подмоги Шибаю прозевал. Втроем они неслись на нас как бизоны, размахивая на ходу топорами. Кто-то громко завопил. Бур с Завидом и Прастом тотчас сцепились с ними. Лязгнуло железо. Сковильд мгновенно развернулся и длинным, резким махом меча напрочь снес полголовы стоящему позади него разбойнику. Кусок черепа, кувыркаясь, влажно блестя внутренней стороной, сея брызги, полетел в осоку. Бран рукоятью топора отбил выпад копья, ударил в ответ, могучим ударом развалив еще одного лесного грабителя от ключицы до правого соска. Свистнула стрела. Зажав шею рукой, Бран выронил оружие, волчком, слепо закрутился на одной ноге и рухнул в шелестящую траву. Шибай ловко отпрыгнул к воде и шустро юркнул за камень. Ударом кулака сжимающего меч Сковильд сбил с ног замешкавшегося с тесаком Жилу, ткнул его острием уже лежащего и с животным рычанием стремительно ринулся ко мне. С кончика его меча ручьем стекала кровь, будто он опускал его в бочку с краской. Я быстро попятился, судорожно выдирая из кобуры пистолет.