Жизнь напрокат

- Княгиня Ольга, говоришь... Не перепутал?

- Чего путать-то? То всякий знает.

- А если я тебя к пыточному столбу привяжу, тоже самое скажешь?

- Да чего еще говорить-то?! - Горя развернулся ко мне всем телом. - Ольга в Киеве сидит. Князя Игоря, мужа ее древляне извели... Если я что не так сказал, ты знать дай, я скажу чего тебе надо.

Я встретил прямой, вопросительный взгляд и покачал головой. Хитер бобер. Просто находка для следаков, на такого можно сотню "глухарей"повесить, он только рад будет.

- Сам в какого бога веруешь?

- Во всех каких знаю понемногу, - Горя помолчал. - Кроме Христа. Его кумира на наших капищах не отыскать.

Что-то во мне тенькнуло, будто струна перетянутая порвалась и привязанная к ней гиря ухнула в темную, гибельную пасть пропасти. Я зажмурился и с силой потер пальцами виски, пытаясь унять внезапно возникший пульсирующий шум в голове. Затем обвел затуманенным взором поляну с валяющимися на вытоптанной траве трупами, холмиком землянки, котлом над потухшим костром, сидящими на земле фигурами боярских людей и почувствовал себя никчемной букашкой под лязгающими гусеницами трактора. Почему-то показалось, что вот-вот меня раздавит пресловутый атмосферный столб, который вдруг стал неимоверно тяжелым.

Если этот Горя не врет как по писаному, что маловероятно, то находимся мы с Сашкой совсем не в сектантской общине и фантастика вдруг стала для меня осязаемой реальностью, а рядом со мной сидит типичный ее представитель.

Долго и упрямо я заталкивал эту мысль в глубины сознания, приказывал себе даже не думать об этом, не обращать внимания на железные доказательства и факты того, что мы не в России и даже не в Советском Союзе. Здесь изо всех щелей как переваренная каша из горшка прет Русь, при чем, блин, самая древняя, до ее крещения и до монгольского вторжения. И сейчас я сижу в лесу на бревне и запросто болтаю с тысячелетним жмуром, кости которого давным-давно сгнили.

Я стиснул зубы, чтобы не завыть. Тут бы мне и китайская дыхательная гимнастика не помогла, только стакан водяры. А лучше - три.

Кто-то тронул меня за плечо сзади.

- Стяр, там один из этих еще дышит, - сказал Одинец. Нагнувшись, он попытался заглянуть мне в лицо.

- Сделай, чтоб не мучился, - сказал я глухо и отвернулся.

- Сделаю, - кивнул парень и выпрямился. - Еще Жила нашелся. Живой. Ему тоже голову пробили, только сейчас очнулся. Шишка с кулак. Я ему рассказал как ты с Шалимом...

Я промычал что-то неопределенное и резко вскочил на ноги.

- Ты чего, Стяр? - отшатнулся Одинец.

Броском руки я сцапал его за рубаху на груди, притянул к себе.

- К озеру веди, понял? Живо! - прошипел я сверху вниз в испуганные зенки.

- Понял, - проблеял Одинец. - Когда выходим?

- Доделаем дела, поедим и в путь, - прорычал я и отпустил смятый ворот. - Собирайтесь!

Широким я шагом я двинулся к краю базы, зашел за деревья, развязал шнурок на портах и от души пометил шершавый ствол. Высунул голову из за дерева и стал скрытно наблюдать как шуршат у котла Одинец с Невулом. Коренастый Жила, оперся на копье в пяти шагах Бура с товарищами по несчастью и сечет поляну как коршун. Одинец вытряхнул из мешка прямо на землю деревянные миски с большим половником, следом посыпались ложки.

- Стяр! Иди снедать! - заорал на всю базу Одинец, выискивая меня глазами. - Зайчатина истомилась! Стяр, где ты?!

Я запустил руку в сумку на поясе, нащупал гладкий брусочек мобилы, вышел, чтоб меня было видно.

- Одинец, поди-ка сюда!

Он бегом сорвался с места, лихо перепрыгнул бревно и через пять секунд предстал передо мной как лист перед травой.

- Знаешь, что это?

Одинец тупо уставился на мою ладонь с включенной "моторолой". Указательным пальцем другой руки я стал нажимать светящиеся кнопки, набирая беспорядочные черные цифры в желтом окошечке экрана. Каждое нажатие сопровождалось мелодичным звуком тонального режима.

- Видел когда-нибудь эту штуку?

Конопатый разбойник не отвечал. Он снова стал похож на дебила с этой отвисшей челюстью и остановившимся, завороженным взглядом. За полторы минуты шоу он моргнул лишь однажды.

- Это что? - еле смог выдавить Одинец.

- Все, - я сжал ладонь, пряча телефон, - вали хавчик насыпай, я сейчас приду.

Безумство какое-то! Сюрреализм. У сказочки про сектантов оказался отнюдь не счастливый конец. Фанатичные поклонники неведомого божества превратились в обычных людей, живущих подобным образом лишь потому, что они - дети своего времени и в силу этого никогда не видели самолетов, автомобилей, телевизоров, пистолетов и всего того, с чем знакомы жители нашей с Роком эпохи. Меня неодолимо потянуло домой.

Круто развернувшись, я со всей силы засадил мобилой в ближайший ствол. Брызнули в стороны осколки пластика, кнопки, отлетела прочь батарея.

Я закрыл глаза, выпрямил спину, как можно ниже опустил плечи, вытягивая расслабленные руки вдоль туловища, потянул вверх шею и медленно набрал в грудь воздух. Исполняя эти манипуляции, я попутно избавлялся от всех мыслей, старательно набивал голову бездумной пустотой. Так же медленно выдохнул, вобрав живот. И так десять раз подряд.

Успокоился. Почти.

Мысли врубились, будто кто-то щелкнул выключателем и сразу же перескочили на Сашку. Как он там? Сумел ли улизнуть от Головача? В любом случае, как говорили классики - место встречи изменить уже нельзя. Надо двигать к озеру. Сашка, если живой, обязательно туда прибудет. Буду ждать хоть до зимы, как сам неудачно пошутил недавно. Но для начала нужно вразумить граждан мазуриков и особ приближенных к боярину, чтобы не учудили чего-нибудь нехорошего.

- Эй, Жила, веди этих сюда! - распорядился я на подходе к кострищу. Откинул носком сапога узловатую ветку и уселся на бревно рядом с Горей, наблюдая как Завид с Прастом помогают Буру встать на ноги. Жила с копьем наперевес отконвоировал троицу к котлу. По пути Завид остановился и поправил сапог.

На мое требование развязать Буру руки Одинец, поборов короткое сомнение, полоснул ножом по веревкам на запястьях старшего головачевского чада. Растирая кисти, Бур не сводил с меня настороженного взгляда.

- Присаживайтесь, - я кивнул на противоположное бревно, поскольку хотел держать этих троих в поле зрения. - Одинец раздай всем миски и сядьте с Жилой по краям.

Все таки в любом споре наличие подмышкой убойного аргумента делает безоружного оппонента сильно сговорчивее, а всех сомневающихся заставляет по-иному взглянуть на вещи. В лидеры я не самовыдвигался, это получилось само собой, когда каждое мое слово правильно доходило до нужных ушей и воплощалось в быстрое дело. Одинец, Невул и Жила исполняли мои указания без каких либо возражений, словно я давным-давно являлся их непререкаемым вождем. Я почувствовал себя внезапно объявившемся отцом у выросших в неполной семье пацанов. Хотя какие они, в сущности, пацаны. Жила, небось, года на два меня постарше, Невул, скорее всего, одногодок, лишь Одинец сопляк малолетний, даром, что пронырливый не по годам.

Устроив на коленях посуду с мясным бульоном, вся компания вяло черпала из них ложками и молчала в ожидании мудрого слова, справедливо рассудив, что настало время его услышать.

- Бур, Завид, - обратился я к парням напротив и они моментально напряглись. - Ваш отец хочет вернуть серебро. Он его получит.

Бур закаменел лицом и опустил на землю ополовиненную плошку. Светлые брови Завида поползли вверх.

- Когда? - емко спросил Бур.

- Когда мы пойдем и возьмем его. Ты же помнишь обещание Головача?

- Ты получишь свою долю, - кивнул Бур.

- Получу и разделю с ними, - я указал ложкой на Одинца. - И с ними.

Ковшик деревянной ложки переместился на Горю.

- А вы вместе с боярином Головачом оставите нас в покое, дадите уйти и не станете преследовать. По моему мнению расклад совсем не дурен. Как считаете?

- Так и считаю, - произнес Бур. - Мы с братом тебе обязаны жизнью, поэтому все прошлые слова Головача остаются в силе. Если ты не пожелаешь остаться при нем, то говорю тебе от его имени - никто преследовать тебя не будет.