Страница 11 из 52
— Ты так говоришь, как будто сам немолодой и нешустрый, — Света рассмеялась. Чувствовалось, что ей понравился тон нашего разговора с подшучиваниями и романтическими намёками.
Я прикусил язык, а ведь она права. Сейчас по сравнению с нынешними студентами я был старым и мудрым, но зеркало уверенно твердило об обратном. Пообещав завтра прибыть, она распрощалась и умчалась грызть гранит науки и учиться ставить магическую клизму.
Я же по кровной связи обратился Марте и Игнату. Кухарка пообещала организовать завтрак и кофе прямо в постель, а кровник — принести очередной кубок с энергетическими добавками.
Спустя пять минут и то, и другое оказалось у меня на прикроватном столике. Особенно моё внимание привлекло шикарнейшее пирожное с заварным кремом и шоколадной крошкой. А ещё через мгновение пирожное исчезло. Я даже пару раз протёр глаза руками, но коварная выпечка не спешила возвращаться на своё законное место. Я знал только одного воришку, который любил сладости, поэтому без излишних сомнений позвал эргу:
— Имал, выходи!
— Я же говорила, что он догадается! — фыркнула Тильда, появляясь посреди моей спальни с Имал на руках. У кошечки при этом мордаха была в заварном креме, и она жадно облизывалась.
— Вас же трое должно было вернуться? — полюбопытствовал я у подруг. — Где Арису потеряли?
— Мы решили, что нетактично вести малознакомую эргу к тебе в спальню и оставили её у Нарвы, — наставническим тоном отозвалась Имал. — А ещё пирожные будут? Мы же заслужили!
— Если бы ты знала, сколько малознакомых или вовсе незнакомых женщин прошло через его постель, то тебя бы не смутили такие мелочи, — хихикала Тильда, умыкнув мой кофе.
Грабёж. Посреди собственной опочивальни! Я мысленно попросил Марту отправить мне ещё вкуснейших пирожных, искренне надеясь, что смогу отбить себе хотя бы одно. И добавку кофе заодно.
— Заслужили, ещё как! — ответил я кошечке, а Тильде показал язык. — А вы пропустили разборки с князем Рюгена и появление ещё одной первостихии, на этот раз земли.
— Судя по возросшему уровню и изрядно помятому виду, было непросто, — задумчиво отозвалась Тиль, рассматривая меня с подозрительным интересом.
— Не без того, но справились. Духи стихий помогли. Правда, у меня постоянное ощущение, что сие было не актом помощи, а бесплатным сыром в мышеловке, за который я выплачу сторицей, — поделился я своими ощущениями с подругой.
— То есть у тебя уже есть три из четырёх первостихий, и нам стоит ждать эргов с новой магией? — сделала свои выводы подруга.
— Видимо, так. Нужно будет отстроить для них отдельное жилье с учётом потребностей во второй ипостаси, — впервые я задумался, как обращаться с ними. Как с армией или как с гостями? До этого момента они были гостями, но они встали у меня за спиной в момент опасности, а значит, уже могли восприниматься как боевые товарищи. Но имел ли я моральное право ими управлять и вести за собой в бой в случае необходимости?
Пока у меня не было ответа на этот вопрос, но то, что с эргами необходимо пообщаться напрямую, а не через Эона и Тильду, было яснее некуда. Вот только в нынешнем состоянии я не особо походил на сильного и решительного лидера, готового вести за собой в светлое будущее маленький, но смертоносный по собственной силе народ. Так что общение пока придётся отложить.
В дверь покоев постучали, а следом служанки внесли парочку подносов с пирожными, и кофейник, от которого исходил просто умопомрачительный запах. Обе эрги облизнулись при виде любимых лакомств, а я попробовал было рвануться с постели, чтобы успеть урвать себе хоть крошек с этого праздника жизни. Куда там, Имал без зазрения совести телепортировала оба подноса себе под нос и ехидно скалилась в мою сторону.
Стыдно признаться, но шансов у меня не было даже без использования телепортации. За ночь раны не только не зажили, но ещё и проявились чёрными бугорками в местах, где остались мельчайшие осколки чёрного стекла. Выглядело это не очень приятно, да и слабость по всему телу не уходила, а лишь разливалась, уговаривая вернуться обратно в постель и объявить всем, что я умер как минимум до завтрашнего утра.
Тиль присвистнула при виде моей израненной тушки, с которой предательски сползло одеяло, а у Имал даже пирожное в зубах застряло.
— Ты как будто в логове скорпиидов побывал… кто это тебя так? — подруга ходила вокруг меня кругами, осматривая почерневшие бугорки на коже. Любое прикосновение к ним вызывало острую боль, но я, сцепив зубы, терпел.
— Это я взял на себя проклятие, чтобы духи стихий смогли пробиться и помочь сестре.
— А ну-ка, возьми что-то в зубы, — заинтересованно произнесла Тильда из-за спины, — я одну вскрою и попробую присоской эту дрянь вытянуть.
Я пожал плечами, что тут же отдало болью в нескольких очагах, и взял в зубы шнурок, придерживающий полы балдахина на постели. Через секунду лопатку будто ошпарило кипятком, а по спине потекло что-то влажное и отвратительно смердящее. Я невольно вспомнил Дербент, где так же наживую вырезал изнаночных паразитов из тела принца Гепардеви.
— Так я и думала, — пробормотала Тильда. Затем раздался весьма характерный чвак, и меня словно раскалённой иглой проткнули. — Смотри!
Эрга держала на ладони пока ещё мелкое склизкое чёрное тельце, похожее то ли на пиявку, то ли на медузу, а, скорее всего, на их помесь.
— Оно вгрызается внутрь тебя, а вокруг лап-присосок ткани темнеют и начинается некроз, — как смогла объяснила подруга. — Ты их убить-то можешь? Или мне заняться?
Беда была в том, что я их совершенно не ощущал как живые организмы. Словно они — часть меня. А отдать команду на точечное самоубийство вряд ли получится.
— Отдаюсь в твои нежные и заботливые руки, — принял я единственное верное решение в существующей ситуации. — Попробуйте всё вычистить, вырезать и прижечь. Остальное уже Света долечит, надеюсь.
— Боюсь, после таких «нежностей» ты в мои руки больше не захочешь попадать, — хмыкнула Тильда. — Имал, переноси этого болезного в лазарет, пусть готовят операционную. А я за командой спасения. Скоро буду.
Дворец Амалиенборг, Копенгаген, Дания
Мадлен Блавален стояла в собственном кабинете, невидящим взором глядя в сторону далёкой и ненавистной страны русов. Именно туда отправился её «ручной мишка», а ведь ей он нужен был позарез в стране. После усмирения Борнхольма и обложения его двойными, а то и тройными податями, вздумали возмутиться её решением сразу несколько родов из старой аристократии: жирные тюлени Фосайли, быстроногие олени Йорты и отмороженные касатки Спекхугары.
Эти роды наладили поставки на Борнхольм продовольствия и принялись, не таясь, высказываться о самодурстве королевы.
«Да как они посмели⁈ — в гневе думала Мадлен. — Я их всех заставлю проглотить свои лживые языки! Ну погодите, пусть только Михельс вернётся из этой Русландии».
Правда, князь Рюгена не спешил определяться с выбором кандидатки в супруги.
«Переборчивый какой, — внутренне злилась королева, — значит, тридцать двух русок оприходовать за неделю успел, а невесту так и не нашёл!»
Даже себе Мадлен Блавален никогда бы не призналась, что просто по-женски завидует этим тридцати двум рускам, ведь ею, своею королевою, Михельс пренебрёг, отказавшись от чести согревать её постель. Причём сделал это самым свинским из всех возможных способов, процитировав один из пунктов Рюгенской унии, в которой указывалось, что личная жизнь, а также династическая политика княжеского рода Исбьернов ни коим образом не регулируется датской короной. А после этого просто взял и трахнул на глазах у Мадлен первую же попавшуюся служанку. Королева смотрела на их потехи и не могла оторвать взгляда. С тех пор этот разврат не выходил из головы Мадлен, она мечтала оказаться на месте самой последней служанки и ощутить всё то, что и та: грубую первобытную страсть, удовлетворённую нежность, мужское достоинство, отражённое в ласке… Рука королевы сама потянулась к лифу платья…