Страница 7 из 13
– Я давний знакомый Гертруды. Она работает у вас экономкой, – ответил Семен, – Мне очень нужно переговорить с ней.
– Прошу простить меня, но нужно ли это ей? – насторожилась горничная, – Если рассуждать правильно, мне следует заботиться о комфорте и хозяев, и прислуги в этом доме. Мы все – одна большая семья. Если я отвлеку от работы экономку, то ее подменить будет некому. Например, если она присматривает за детьми, то с ними может случиться все, что угодно за время ее отсутствия в комнате. Тем более, всегда есть вероятность, что кто-то из ее подчиненных нуждается в совете и помощи, или она отдыхает. А если встреча с вами огорчит ее, то я этого не переживу, даже если меня не отругают. Поймите меня правильно, отвлекать от работы экономку – это большая ответственность, и брать на себя ее нужно с полной уверенностью, что все будет хорошо. Вовсе не важно, как зовут ее – Гертруда, Франциска, Валентина или же Светлана. Имя сейчас не важно. Если вы мне гарантируете, что встреча и беседа с вами не огорчит ее, то нам остается определиться только со временем, которое вы отвлечете ее от дел по дому.
Семен чуть не забыл, зачем пришел, когда у него снова появилась возможность сказать свое слово. Он тяжело сглотнул и закашлялся.
– Я знакомая Гертруды и давняя подруга жены генерала Орвуса, брата вашего хозяина. Сообщите, любой из них, что пришла Пилла. Я пару раз уже бывала у вас в гостях, – вмешалась спутница Семена, – А этот ларг – муж вашей экономки. Его очень хорошо знают и уважают у нас на мануфактуре.
– Муж? – чуть не выронив из рук подушки, воскликнула горничная.
В этот момент входная дверь дома тихо отворилась и на крыльцо деловито вышла Гертруда, одетая в изящное темно-синее платье делового стиля, ворот которого обрамляли, придавали больший шарм и завершали властный образ экономки дома жемчужные бусы. Слегка завитые темные волосы, прекрасно оттеняющие украшение, да еще и в сочетании с золотыми серьгами, каждое из которых было инкрустировано жемчужиной, смотрелось на ее атласной шее идеально.
Увидев свою очаровательную жену на пороге роскошного дома и не совсем веря, что перед ним стоит именно она, Семен обомлел.
Глава 4. Женская логика
Строгое выражение лица Гертруды, словно вросшая в него маска, оставалось неизменным, лишь уголки ее рта немного приподнялись вверх, изобразив улыбку. Ее появление на крыльце, если смотреть на него глазами Семена, чем-то походило на выход артиста на сцену театра. Он прекрасно помнил, какой его жена была раньше, когда они жили вместе, и она была совсем другой – добродушной, открытой, приветливой, настоящей. Либо характер Гертруды изменили деньги и статус, либо она настолько дорожила своей работой и боялась хоть малейшим образом себя компрометировать, что даже встреча с мужем, не позволяла ей хоть ненадолго выйти из образа властной экономки этого дома.
– Ты свободна, Лори, – сказала Гертруда горничной и, дождавшись, когда та уйдет, чуть более добродушно посмотрела на мужа, – Салют, Пилла. Здравствуй, дорогой.
Спутница ее мужа по-кошачьи улыбнулась, моргнула глазами и слегка поклонилась, не произнося ни слова. В шутку или же от растерянности Семен последовав ее примеру, тоже сделал более манерный поклон.
– Ты можешь говорить. У тебя все в порядке? Как родители? Как работа? – будто пытаясь выйти из сна, слегка вздрогнула Гертруда, явно сдерживая свои эмоции, – Я очень рада тебя видеть, дорогой, поверь мне, но у меня немного свободного времени, так что говори кратко, что тебя привело ко мне. И уж, конечно же, обойдемся без объятий и поцелуев, чего мне так не хватает в последнее время, но я привыкла. Пилла, ты меня понимаешь, я знаю, без обид.
Спутница ее мужа снова по-кошачьи улыбнулась и согласно кивнула, томно зажмурив на мгновение глаза.
– Здравствуй, Гертруда. Родители ничего, – нашелся Семен и пристально посмотрел жене в глаза, – От Марианны нет писем уже две недели. Не знаешь почему?
– О, дорогой! Она большая и самостоятельная девочка. Стоит ли переживать? Переезд на новое место сулит новые заботы, поверь мне, я знаю, как это бывает. А порой и рассказать о себе нечего или попросту не хочется. Ну что рассказать о работе? Работа – есть работа, ты же знаешь? Пилла меня понимает, я знаю, – важно заявила Гертруда и сделала жест руками, призывающий к спокойствию.
Спутница ее мужа улыбнулась в привычной ей манере и томно моргнула глазами, предпочитая молчать.
– Я тоже тебя понимаю, но мы родители Марианны и должны быть внимательнее к ее поведению. Она всегда писала мне регулярно, порой даже ни о чем. Это странно и повод насторожиться, – предположил Семен, – Я в свое время ошибочно воспринимал твое молчание – думал, что тебя все устраивает и ты счастлива, а оказалось, что ты все время думала о другой жизни. Если меня бросит еще и Марианна, то я так совсем останусь в одиночестве. Только представь, если она выходит замуж и нас не позовут на венчание, вообще не пригласят к себе в гости, и мы больше никогда не увидим свою дочь. Мы с тобой даже сейчас не знаем, где она и с кем живет. В Бардрене? А может, и не в Бардрене! А где-нибудь еще.
– О, дорогой! Прошу тебя не обвиняй меня в том, что я не делала, – взволнованно выпалила Гертруда, на мгновение, изменившись в лице, но тут же став строгой, – Я была с тобой счастлива, поверь мне, но глупо было отказываться от хороших должностей, которые мне предлагали. А Марианна большая и самостоятельная девочка, она не пропадет, поверь мне. Ты знаешь это. Имей терпение. Когда она решит все свои вопросы, то непременно объявится, вот увидишь. Все будет хорошо.
– Не очень-то ты объявлялась в моей жизни, когда ушла от меня. Похоже, она вся в тебя – такая же пробивная и готовая сжигать за собой мосты, на пути к лучшей жизни. Если это так и спустя годы она не объявится, то где мы будем искать ее? – разоткровенничался Семен, – Неужели тебе и дочь не нужна?
– Прошу тебя наберись терпения. Дай ей время, – назидательно, но учтиво порекомендовала Гертруда, – Раз уж ты в наших с ней поведениях отслеживаешь аналогии, то должен помнить, как все было, когда я ушла. Все логично, дорогой. У меня было так много работы, что я порой оставалась ночевать на мануфактуре, я закрывалась в подсобном помещении, потом в своем кабинете, но я работала, а не искала себе лучшую жизнь. Работала для того, чтобы сделать ее лучше для нас, для наших детей. Тебе досталось дело отца, и ты им занят, но я всегда считала, что достойна чего-то большего, нежели работать в поле с утра до ночи, пойми меня правильно. Я забрала детей из дома только когда мне предложили работу экономкой. Их нужно было подготовить к новому дому и подружить с хозяйскими детьми. Я боялась, что ты не одобришь наш переезд или что мне даст отказ сам работодатель. Все это было очень волнительно, но я должна была так сделать для нашего с тобой счастья и счастья наших детей. Почему ты коришь меня за это? Впрочем, это твое право.
– Только сейчас ты об этот заявляешь? Где тут логика? Как понять женское молчание? Ах да, жена ушла из дома – я очень счастлив, – оскорбился Семен.
– А что я должна была делать? Я совсем не была готова к скандалу на мануфактуре, который там произошел. Нужно было дождаться более подходящего времени, а не ставить нас обоих в неловкую ситуацию. Именно поэтому я заплакала, пойми.
– Сейчас тебя уже ничем не пронять, это я понимаю. Дочь не пишет – ну и ладно.
– Пусть она почувствует свободу. Как же ей самореализоваться в жизни, если мы постоянно будем держать ее под присмотром? Ты легко нашел меня спустя годы, так же и Марианна найдется. На Этриусе всего один материк, это не Земля.
– Да, но между нами и орками идет война, а она уехала в пограничный город. Тебя это не беспокоит вовсе?
– Варваров из пустыни разбили. Они больше не опасны, а краглы, что живут на севере, хоть и примитивны в своем быту, но не конфликтны. Все будет хорошо.
– Что ты говоришь? На Этриус прибыло два космических корабля, и безумные орки перебили всех, кто находился на «Астерикс-2». Они даже не позволили пехоте рассредоточиться вокруг него для обороны, ворвались по трапу в общий коридор и беспощадно убивали всех без разбора. Как Воркфильду удалось бежать, он и сам не понял. Орки – искусные и хладнокровные убийцы.