Страница 15 из 19
– Мне сказали.
– Как дальше жить собираешься?
– Не знаю ещё, – ответил он. Ну, хоть честно.
– Я не советую тебе связываться со старыми друзьями, – с лёгким напором сказал я.
– Они сами со мной свяжутся, – угрюмо ответил он.
– Им объяснили, что тебя надо оставить в покое. Если там найдётся кто-то тупой, кто не понял, позвонишь по номеру, который тебе дадут, и про этого тупого больше никто никогда не услышит.
– Всё равно мне жизни не будет, – с тоской сказал он. – Пацаны же из-за меня сели.
– Они из-за себя сели, – с некоторым удивлением заметил я. – Мы с ними по душам поговорили, и они решили пойти в стражу и во всём честно признаться. Потому твоё дело и пересмотрели. Они ничего чужого на себя не брали.
– Они же не по своей воле в стражу пошли сдаваться. Мне уже предъяву кидали, что я ссучился.
– Ты, случаем, не собрался из меня слезу давить? – я уже начал слегка злиться. – Мне плевать и на тебя, и на твоих дружков-бандитов. Я вас всех хором в прорубь спущу, и у меня ничего внутри не дрогнет. Ты это понимаешь?
– Понимаю, – он исподлобья сверкнул на меня глазами, крысёныш.
– Так вот, я тебе сейчас обрисую ситуацию, а ты лучше это сразу уясни себе как следует, потому что я повторять не буду. Мне плевать на тебя. Жив ты, сдох ты – мне разницы нет. Но на тебя не плевать Есении Ждановой, а мне не плевать на неё. Понимаешь связь? И вот оказалось, что ты её расстраиваешь, а это расстраивает меня. Я это терпеть не буду. Можешь с ней не мириться, мне ваши отношения безразличны, но я тебе очень советую порвать со старыми дружками и взяться за ум. За тобой будут присматривать, и если окажется, что ты опять взялся за старое, или как-то по-другому тётю огорчаешь, я тебя уговаривать больше не стану. Ты просто исчезнешь. Твоя тётя получит письмо, написанное твоим почерком, из Гамбурга или ещё откуда-нибудь, о том, что ты решил посмотреть мир и нанялся на судно. И потом она будет изредка получать письма из Нихона[7] о том, что ты осел там, счастлив и домой не собираешься. Она тебя постепенно забудет, может, наконец, своего ребёнка родит. И всем будет хорошо, кроме тебя, конечно. Уяснил?
– Уяснил, – мрачно отозвался он.
– Ну вот и замечательно, – обрадовался я. – Я рад, что сумел до тебя достучаться. Видишь, Антон – нужно всего лишь подобрать правильные слова, и человек сразу всё понимает. А все те, кто до этого безуспешно пытались до него достучаться, они просто верных слов не знали.
Кельмин заухмылялся, и даже у двух его громил промелькнули ухмылки.
– Сейчас тебя проводят к тёте, – продолжил я, снова становясь серьёзным. – Веди себя там прилично. А потом можешь валить куда угодно. Но мои слова не забывай, потому что с тобой никто больше разговаривать не будет. Если ты опять огорчишь тётю, за тобой придут вот они и безо всяких разговоров отвезут тебя в болото. На этом всё, ведите его.
Очень надеюсь, что он всё-таки не станет огорчать тётю. На самом деле я совсем не уверен, что выполню свою угрозу, скорее даже наоборот – уверен, что не выполню. Не то чтобы я особенно переживал об этом гадёныше – общество только выиграет, если одним бандитом станет меньше. Такой вариант в самом деле наилучшим образом решал проблему, но что если до Есении дойдёт, куда на самом деле делся её племянник? Риск слишком велик, так что, скорее всего, придётся в случае чего искать менее радикальный способ. Для начала надо бы поговорить с Есенией, чтобы она помогла ему порвать с прошлым – купила квартиру в другом месте, помогла поступить учиться, ещё что-нибудь.
Я тяжко вздохнул – вот уже докатился до того, что вынужден нянчиться с бандюками. Вообще – это слуги для меня или я для слуг? Интересный вопрос…
Глава 6
Лена прошла знакомой тропинкой мимо трансформаторной будки, на всякий случай привычно просканировала ближайшую окрестность и сунула ключ в неприметную скважину. Ржавая дверь бесшумно отворилась на хорошо смазанных петлях. Короткий коридор, лестница, ещё одна хорошо смазанная железная дверь, и перед ней открылось помещение архивного отдела. Впрочем, сотрудники отдела очень смутно представляли себе, что такое архив, и зачем такая бесполезная штука могла бы кому-то понадобиться. Разумеется, никаких архивов здесь и не водилось, зато присутствовала Марина Земец с медной туркой, которая распространяла одуряющий аромат свежего кофе.
– Мне тоже налей, Марин, – распорядилась Лена. – Здравствуй, кстати.
– О, Лена, – обрадовалась Марина. – Где ты пропадала? Я уже начала беспокоиться.
– У нас экзамены были просто жуткие, – поморщилась та от неприятного воспоминания. – Преподы как с цепи сорвались, решили припомнить нам всё. А сразу после экзаменов надо было готовиться к княжескому приёму. Ну и потом я же знаю, что вы сейчас отдыхаете после командировки, вот и не торопилась. Ты-то зачем здесь сидишь?
– Скучно дома, – пожаловалась Марина. – Здесь, правда, тоже скучно. Ну так что – получилось у преподов вам всё припомнить?
– Не особо, – усмехнулась Лена. – То есть, они очень старались, но только до тех пор, пока Кеннер не разозлился всерьёз. На этом все сразу же и успокоились.
– А что он сделал? – загорелась любопытством Марина.
– Да ничего особенного. Кеннеру как раз пришёл счёт из Академиума на очередное пожертвование. Он отослал его обратно с припиской, что его удивляет недоброжелательная политика Академиума по отношению к семье Арди, и что он был бы признателен ректору за разъяснение причин подобного поведения преподавателей. После этого преподы даже экзамены у нас отказывались принимать, пытались сразу ставить «превосходно». Приходилось требовать билет, представляешь?
– Не представляю, – честно ответила Марина. – Вообще не могу себе представить наших преподов, чтобы они с порога ставили «превосходно». Я так думаю, это хорошо показывает, что значит фамилия Арди.
– Сомневаюсь, что фамилия Арди сильно много для них значит, – резонно возразила Лена. – Я так думаю, это хорошо показывает, что может высказать преподам ректор, мимо которого только что просвистел чек на десять тысяч гривен. Он, похоже, не хуже Кеннера умеет находить нужные слова.
– Кеннер умеет, – вздохнув, согласилась Марина.
– А что он тебе сказал? – полюбопытствовала Лена.
– Объяснил, как потакание собственной дурости закрывает мне путь к возвышению. Ну ещё много чего сказал, даже не хочу вспоминать, – махнула рукой Марина, явно расстроившись от воспоминаний. – А ты как отделалась?
– Отслужила полтора месяца десятником дружины.
– Десятником? – сделала круглые глаза Марина. – Ну ты даёшь! И как оно?
– Одного пристрелила, с остальными нормально справилась.
– Ничего себе ты резкая! Не хотела бы я в твоём десятке служить.
– Вообще-то, ты в моём десятке и служишь, – напомнила ей Лена.
– А, ну да, точно, – озадачилась Марина. – Но нас-то ты отстреливать не будешь?
– Отстреливать не буду, но курорт кончился. Если я порядок в отделе не наведу, Кеннер меня отстранит. Вот так-то, подруга.
– Ну, мы действительно слегка распустились, – неохотно признала Марина.
– Есть такое, – согласилась Лена, – раз уж даже Кеннер заметил. Ну ладно, что мы всё о грустном. Как вы съездили?
– Весело съездили, – оживилась Марина. – Представляешь, я контору Зепперов утопила.
– Это как?
– Обрушила внизу карстовую пещеру, их здание и провалилось. А потом туда вода из подземного ручья пошла. Сейчас там озеро, из которого кусок крыши торчит.
Лена восхищённо покрутила головой.
– И кто-то тут меня называет резкой! Маринка, ты меня уже начинаешь пугать.
– Да ладно, там всё просто на самом деле было, – небрежно отмахнулась Марина. – Но самое смешное – это то, что было дальше. Знаешь, что в конторе Зепперов теперь? Мне Бернар написал, так я глазам своим поверить не могла, два раза письмо перечитывала.
7
Нихон – самоназвание Японии.