Шторм и ярость

– О боже, – пробормотала я, подумав про Арахиса, который просто обожал вентиляторы. Мое тело дернулось само по себе: я молилась, чтобы Арахис не появился внезапно. – Мне всегда нравится наблюдать за малышами в общине, когда они начинают меняться. Восхитительно видеть, как они учатся ходить и пользоваться крыльями.

– Извини, – пробормотал Зейн, когда я снова дернулась.

– Все в порядке. – Странно, но мне было очень жарко, несмотря на холодный бальзам.

Зейн продолжал. Его пальцы скользили под краями полотенца вдоль моих ребер, заставляя меня дрожать. Я не могла вспомнить, были ли там синяки. Когда руки Зейна вернулись к спине, я не была уверена, что должна испытывать: облегчение или разочарование.

– Как думаешь, я смогу встретиться с Жасмин и Даникой? – спросила я, отчаянно пытаясь отвлечься.

– Если хочешь, то почему бы и нет, – его спокойный ответ тоже согрел меня изнутри.

– Мне бы этого хотелось.

Взгляд Зейна метнулся вверх, на секунду встретившись в зеркале с моим.

– Тогда я позабочусь об этом.

Прошло еще несколько секунд, и я начала думать о странных вещах: на самом деле о чем угодно, лишь бы отвлечься от его рук.

– До того, как узнать, кто я такая… Вернее, до того, как понять, кто я такая, в детстве мне хотелось стать совершенно разными людьми. И никогда той, кем я стала сейчас.

– И кем же ты хотела быть?

– О, там столько нелепостей.

– Сомневаюсь в этом.

Я фыркнула.

– После просмотра «Парка Юрского периода» я хотела стать археологом.

– Не думаю, что это нелепо, – сказал Зейн, и хотя нельзя было увидеть его улыбку, я могла ее почувствовать.

– И я хотела разводить лам.

Рука Зейна снова замерла.

– Лам?

– Да, – я хихикнула. – Даже не спрашивай почему. Понятия не имею. Просто хотела ферму лам. Думаю, они самые удивительные животные на свете. Ты знаешь, что на них могут кататься дети? А вот взрослые – нет. Это было бы очень неудобно и для тебя, и для ламы.

– Нет, я этого не знал, – Зейн усмехнулся. – Это, наверное, самая странная вещь, которую я слышал за последнее время, – его ловкие пальцы скользнули по моему позвоночнику. – Ты хотела поступить в колледж?

– Да, – я сделала глубокий вдох, и до меня донесся прохладный аромат ментола. – Но моя мама всегда была против. Знаешь, до того, как понять, кто я такая, мне хотелось немного повидать мир, – призналась я. – И это странно, потому что впервые, когда я увидела округ Колумбия во время поездки к Роту, это напугало меня. Звучит глупо, не так ли?

Рука Зейна замерла.

– Нет. В городе есть что посмотреть, если ты не привыкла видеть людей.

Кривая усмешка тронула мои губы.

– Это было ошеломляюще. Так много людей! Не могу сказать, сколько раз мне было трудно понять, жив человек или мертв, когда мы шли по улице.

– Это, должно быть, неудобно, – рука Зейна снова начала двигаться, и моя спина немного выгнулась.

Мне потребовалось мгновение, чтобы собраться с мыслями.

– Немного.

– Кстати, о призраках. О том, кто приехал с тобой.

– Арахис?

– Да. – Пауза. – О нем. Он может… передвигать предметы?

Я ухмыльнулась.

– Да. Он что-нибудь передвинул?

– Сегодня утром мои ботинки были в холодильнике.

У меня вырвался смешок.

– Прости. Арахис очень… очень странный, но он безобидный. Просто хочет твоего внимания и таким образом это демонстрирует.

– Могу я быть честным?

– Да.

– Я пытаюсь игнорировать тот факт, что он теперь обитает в моем доме.

– На самом деле он не обитает, – сказала я. – Думай об этом как о совместном проживании.

Зейн фыркнул.

– Я почти закончил, – его рука была с другой стороны, разглаживая мазь на моем боку. – Ты уже должна чувствовать себя лучше.

– Так и есть.

Это было правдой, но когда мы оба замолчали, я больше не могла игнорировать руки Зейна на моей коже и то, что они заставляли меня ощущать. От его пальцев по телу словно потекло электричество, и когда они коснулись чувствительной выпуклости возле ребер, я тихо втянула воздух.

– Прости, – его голос звучал по-другому, более хрипло. – Ты в порядке?

– Да, – я прочистила горло. – Да, – я попыталась вновь отвлечься. – Знаешь, чему я завидую больше всего, когда дело касается Стражей?

– Чему?

– Вашей способности летать. Я крутая Истиннорожденная, но у меня нет крыльев. Это отстой.

Он усмехнулся.

– Это не смешно, – я надулась. – С удовольствием бы полетала и приблизилась к звездам. Раньше я пыталась уговорить Мишу поднять меня в небо, но он никогда этого не делал, хотя вы, ребята, наверняка можете поднять машину в воздух.

Зейн осторожно развернул меня, а затем его руки исчезли. Я посмотрела ему в глаза. И сразу же попала в ловушку, чувствуя жар и головокружение, словно сидела под солнцем на белом песчаном пляже. И хотя Зейн больше не прикасался ко мне, я все еще ощущала его пальцы и ладони. И не могла перестать задаваться вопросом, что произойдет, если я брошу полотенце.

Каждый мускул в моем теле напрягся. Сбросить полотенце и обнажиться перед Зейном? Боже мой, у него был бы инсульт. О чем я только думаю?

Но я хотела этого, потому что… Я хотела снова почувствовать его руки на своей коже. Хотела почувствовать его губы на своих, чтобы в этот раз он поцеловал меня.

Что-то изменилось в выражении его лица.

Эти светлые глаза, обычно такие холодные, были полны огня, а подбородок представлял собой твердую прямую линию. Черты лица Зейна стали одновременно красивыми и жестокими. Грубое сочетание.

– Возможно, нам придется сделать это снова, – сказал он, и его голос прозвучал глуше, глубже и грубее.

Я так ждала этого.

Его губы приоткрылись, будто он собирался сказать что-то еще, но в соседней комнате зазвонил телефон. Он колебался, его взгляд все еще был прикован к моему, а затем он поставил баночку, развернулся и вышел.

– Боже, – прошептала я, поворачиваясь обратно к зеркалу.

Все еще чувствуя себя слишком горячей, я снова сделала прерывистый вдох. Мне действительно следовало надеть лифчик и рубашку. Это было бы уместно, особенно перед возвращением Зейна, но я стояла там, уставившись на свое отражение в зеркале.

Я была сама на себя не похожа.

Ну, растрепанный и наполовину упавший пучок волос на макушке был полностью моим. Однако стеклянные глаза, приоткрытые губы и раскрасневшаяся кожа – совсем на меня не похожи. Еще одна мелкая дрожь пробежала по коже, а в сердце разлилось тепло. Зейна больше не было со мной в ванной, но я все еще чувствовала его руки на своем теле.

Резкий гул ударил по моим венам, когда я втянула воздух, и на меня опустилась теплая, приятная тяжесть.

Это нормально.

Это то, что я продолжала говорить себе. То, что я чувствовала, – просто реакция тела на прикосновение того, к кому я испытывала влечение. Да, меня влекло к Зейну, но это все… плотское влечение, которое, уверена, не было обоюдным.

Но если бы это было не так?

У меня перехватило дыхание. Это все усложнило бы! Однако моему телу это было совершенно безразлично. Как и той первобытной части моего мозга, которая внезапно вспыхивала образами, сопровождая воспоминание о его руках, скользких и гладких, на моей коже. Эти образы были такими же четкими, как реальность.

Отражение Зейна появилось в зеркале, заставив меня ахнуть. Его взгляд встретился с моим в зеркале.

– Думал, ты будешь одета, – сказал он.

– Я… – Я действительно понятия не имела, что сказать, когда повернулась к нему, полагая, что полотенце более незаметно, чем моя голая спина. – Я… все еще влажная.

Эти светлые глаза вспыхнули зимним жаром, когда он опустил взгляд.

– Правда? – сказал он, и я могла поклясться, что это прозвучало как мурлыканье на моей коже.

Мое лицо вспыхнуло, когда я осознала, что сказала и как это могло прозвучать.

– М-мазь… мазь все еще влажная, и я подумала, дам ей немного высохнуть.