Беременная в шестнадцать

Все ржали и снимали на видео, а потом по очереди фоткались с моделью в отрубе. Только Танька недовольно пыталась нас упрекать, что так делать нехорошо. А когда поняла, что всем плевать на её проповеди, плюнула, вытащила свой стрёмный портсигар – портсигар, блин! – и пошла дымить у крыльца.

Тем временем Светка стянула из-под кофты свой мерзкий лифак и нацепила на Егора. А Ваня развернулся к нему задом и пёрнул в приоткрытый рот.

Потом я уже мало что помнила. Только как пила ещё, потом курила прямо в доме – буду я ещё после случившегося выходить – потом снова пила… может быть, танцевала…

А потом меня долго рвало, и я поклялась, что пить больше не буду.

Глава 2

Утром – ну как утром?.. Когда я проснулась, было уже два часа дня – Вани уже не было. Не было и его машины, парочки пацанов и девчонок, включая мерзкую Светку. Танька шаталась по дому в сушняке и сетовала, что взяли так мало томатного сока. На который я вообще не хотела тратиться, потому что он – буэ. Я вообще никогда не понимала Танькиных вкусов. Ни в напитках, ни в еде, ни в парнях. Она как-то вкрашилась в уродца из параллельного класса, у которого на носу была бородавка, а рот настолько большой, что все его звали Колькой, хотя он был Димой, в честь Кольской сверхглубокой. Это один умник придумал, который вечно выпендривался своими познаниями во всём. Как же он меня бесил! Потом его в лицей перевели, и остались одни идиоты.

Ещё Танька любила клубничное мороженое, а шоколадное терпеть не могла. И кошек. Кошек она не любила. Я вообще, всегда считала, что кошек может не любить только плохой человек, но в остальном она была ничего. Мы с ней вечно обсирали одних и тех же девчонок. Ну или почти… иногда я отмалчивалась и поддакивала, когда она засирала кого-нибудь ни за что. Ещё мы смотрели одинаковые сериалы и давали друг другу списывать. В конце концов, я решила, что это и хорошо, что у нас разные вкусы: мы не срались из-за того, кто будет Блум, а кто – Стелла; и кому какой парень достанется.

В общем, она ходила по прокуренной даче, когда я пришла на кухню за водой. Там уже ошивался потрёпанный Вадик, который тут же сгорбился и опустил глаза. Я заметила, что губа у него разбита.

Только хотела уйти – у меня внутри аж всё сжалось и хотелось орать – он окликнул меня дрожащим голосом:

– Маш…

Я так сжала челюсть, что аж зубы заскрипели. Но остановилась. Я не знаю, почему. Не знаю… мне так хотелось просто зарезать его и убежать. Не видеть больше никогда. Но… я просто остановилась.

– Маш, я это… я вообще плохо помню… я просто перепил… ты это… я не хотел, если чё…

Если чё?! Да ты меня, мразь, чуть ли не изнасиловал! По тебе статья плачет!

Но мне почему-то стало так стыдно… я кивнула головой и ушла.

Хотелось быстрее домой, и я заставила Таньку поторопиться.

Я написала родителям, что ещё погуляю, они ответили кучей наставлений. Стандартные: не задерживайся; аккуратней; звони, если что; не перегрейся, – и всё в этом духе. Они меня этим достали, но обычно я просто соглашалась или игнорировала. Но тут меня понесло. Я написала им всё, что об этом думаю, но вовремя остановилась и стёрла матерное сообщение.

Башка раскалывалась, поскорее хотелось свалить – лишь бы не находиться рядом с Вадиком, который пытался увязаться за нами, но я быстро отнекалась, что торопимся.

– Я ща быстренько доуберусь! – ага, щаззз.

А ещё этот Ваня… прямо как в «Золушке» – тыква, серая жизнь, никакой тебе сказки. Вот только это не я сбежала с бала, теряя тапки, а Прекрасный Принц сдриснул на своей карете.

Мог бы и подвезти…

Но он не подвёз, так что мы с Танькой добирались на электричке. А она всё ныла, что надо было подождать брата Вадика, который должен был приехать вечером и его забрать.

– Ага, чтобы мне родители глотку вырвали? Ты знаешь, как Вадькин брат вечно скажет, что будет в шесть, а приходит в двенадцать. Нет уж, спасибо.

– Да бли-и-ин… почему с тобой вечно так сложно?

– Ну уж как есть… – я отвернулась к окну и смотрела на подмосковные развалины, граффити на заборах и прикорнувшего под деревом алкаша.

Глава 3

Целый день шёл дождь. По отливу тарабанили капли, а заливистый гром будто кричал, что я дура.

Никак не могла выкинуть из головы этого Ваню, но от него не было никаких вестей. Я вечно теребила подаренный им кулон и мучила себя мыслями о том, что ему понравилась Светка. Эта прошмандовка наверняка уже раздвинула всё, что имела раздвинуть, хотя на страничке ещё не похвасталась.

Прошла уже неделя с дачной тусовки, но думала я только о ней. О Ване. О том, как Вадик-урод хотел меня изнасиловать. И ведь мог бы, если б не Ваня.

Ваня… господи, какие у него были глаза! Такие правильные черты лица, что хоть рисуй. А губы! Ммм…

Кулон и правда был золотой. И цепочка. На обоих стояла проба, и я бережно укладывала их в шкатулку, когда шла в душ, а потом сразу же надевала. Он болтался рядом с крестиком, который я обязана была носить, хотя, будь моя воля, давно бы его, скажем так, потеряла.

Чтобы не возникало лишних вопросов, я носила футболку с неглубоким вырезом, которая прикрывала кулон. А то предки бы мне весь мозг вынесли. Нет, я бы, конечно, могла что-то соврать, например, что Танька на ДР подарила. Но лицо бы всё выдало. Я бы точно спалилась и расплылась в улыбке от воспоминаний о том, как Ваня мне этот кулон надевал.

Я снова залезла на Светкину страничку, чтобы убедиться, что она не поменяла статус на «в отношениях» и не запостила совместную с Ваней фотку. Но его даже в друзьях у неё не было.

Я проверила друзей всех, кого смогла найти с прошедшей тусовки, но ничего не нашла.

Проверила ещё раз – ноль результата.

Я не бог весть какой сталкер, конечно, но раньше с такими проблемами я не сталкивалась. Сейчас кого угодно можно найти. Есть, разве что, особо скрытные персонажи, которые закрывают страничку от недрузей, но хотя бы профиль-то найти можно. А Ваня будто вообще соцсетями не пользовался. Ну или сидел под именем какого-нибудь Чингачгука с картошкой на аватарке.

С кухни тянуло сырниками, и я вылезла из своей комнаты, чтобы забить голову едой. Вот говорят же, что кишечник – второй мозг. Нет, я, конечно, знаю, что еда в него не с первых секунд попадает, но, когда я хорошенько поем, думать становится ой как сложнее. И мне хотелось наесться так, чтобы голова совсем отключилась. Чтобы я не мучилась дурацкими мыслями о том, что дурацкая же Светка охомутала парня моей мечты.

– О, здрасте, – мама обернулась на меня от плиты и сгрузила новую порцию сырников в глубокую тарелку.

Там они уже высились ароматной горкой, и я сглотнула потёкшую, как у бульдога, слюну.

– Явилась мадама. Помочь матери не хочешь или только поесть пришла?

– У меня каникулы, если что, – я закатила глаза и взяла тарелку с полки.

Меня всегда бесила эта мамина манера на меня наезжать. Сама меня родила, а потом решила, что я ей что-то должна. Я так-то не просилась на этот свет. А уж тем более, не подвязывалась в домашние рабы. Я и учиться должна, и на кружки ходить, и по дому хозяйничать? А она для чего? Даже ведь не работает! Вот пусть и занимается своими готовками и постирушками.

Мне, например, было бы стыдно кому-то предъявлять за то, что я ничего не добилась, а такая важная стою тут на кухне и сырники леплю. Если бы не отец, она бы раком над грядкой стояла в своём Залупкино. Ну или перед каким-нибудь начальником. В той же позе.

Они познакомились чёртову тучу лет назад. Столько не живут, как говорится. Отец тогда был женат и у него было ещё двое детей. Приехал в командировку в Пермь, а мама там работала в отеле уборщицей. Ну так вот он туда ещё парочку раз приехал, оставил старую семью, а маму увёз сюда, получается.

Когда я это узнала – а сказали это мне не они – я вообще была в шоке. И после таких грязных скелетов в шкафу они ещё меня учить вздумали?