Страница 230 из 233
Молодой монах безропотно повиновался ее сердитым командам, вертясь во все стороны, наклоняясь, и показывая женщине открытые ладони. Наконец, требования Е Эрнян иссякли, и она умолкла, глядя на юношу с сомнением, неверием, и толикой робкой надежды.
— Вам, э-э-э, нужно что-то ещё, госпожа, или я могу идти? — неуверенно поинтересовался сбитый с толку юноша.
— Сколько тебе лет? — глухо спросила женщина, оставив без внимания его слова.
— В-восемнадцать, — растерянно ответил молодой монах. — В прошлом месяце исполнилось.
— Как тебя зовут? — задавая вопрос, она неожиданно шмыгнула носом.
— Мое монашеское имя — Сюйчжу, госпожа, — промолвил юноша. — Мирского имени у меня нет — я сирота, воспитанный в Шаолине.
— Сирота… — протянула Е Эрнян, блестя увлажнившимися глазами, и вдруг, радостно вскрикнув, стиснула юного монаха в крепких объятиях, и заплакала навзрыд.
— Сынок мой, родной мой сыночек, — невнятно причитала женщина, уткнувшись в плечо Сюйчжу. — Как же долго… Наконец-то я нашла… Столько лет…
— Г-госпожа, — ошарашенно промолвил монах, разведя руки, и густо краснея. — Это… я… это неприлично, ведь я — монах, и нам запрещено касаться женщин… отпустите меня… пожалуйста?
— Заткнись, негодный мальчишка, — сердито припечатала Е Эрнян. — Не смей отказывать матери в объятиях после восемнадцати лет разлуки, — отстранившись, и встряхнув юношу за плечи, она вновь обняла его, счастливо смеясь сквозь слезы.
— Но… это… я не могу быть вашим сыном, госпожа, ведь я — сирота, — несмело запротестовал Сюйчжу. — Я был разлучен с родителями во младенчестве, как вы могли узнать во мне сына?
— Ты похож на своего отца, как две капли воды, — рассеянно ответила женщина. — А ещё, у тебя на спине, слева и чуть выше пояса, есть три ожога, маленьких и круглых — совсем как на бестолковых головах твоих собратьев по секте. Или я не права?
— Вы правы, — пораженно ответил юный монах. — Но… но… как же так? Вы и вправду моя матушка?
— Конечно, глупый, — счастливо рассмеялась Е Эрнян. — Я и твой отец, покойный настоятель Шаолиня, тайно встречались несколько раз, и от нашей любви родился ты. Неизвестный злодей похитил тебя, и я никогда уже не надеялась вновь увидеться с тобой, — она громко всхлипнула, и прошептала:
— Небо слишком милостиво к этой недостойной женщине.
— Это что же… то есть… — ошеломленно бормотал Сюйчжу, путаясь в словах. Проморгавшись и прокашлявшись, он спросил, все ещё сомневаясь:
— Мама?
Е Эрнян лишь крепче сжала его в объятиях. Слезы лились из ее глаз неудержимым потоком, смывая горечь, злобу, и боль долгих лет разлуки с сыном. Сюйчжу и сам расплакался, обнимая неожиданно обретенную мать, и радостно улыбаясь сквозь слезы.
Половший брюкву старик удивлённо поглядел на плачущую и обнимающуюся парочку на холме, и, добродушно хмыкнув, вернулся к работе. Жизнь текла своим чередом, даря одним нежданные и счастливые встречи, а другим — счастье иного рода, взращенное кропотливым и упорным трудом. Кто сказал бы, что одно из этих счастий лучше другого?
* * *
— Удобно ли вам, господин принц? — ласковым голосом спросила юная служанка. — Нужно ли мне поправить подушки на вашем сидении, или же взбить их?
Дуань Яньцин едва заметно покачал головой. Аккуратно подстриженный и причесанный, наряженный в богатый парчовый халат, и избавленный от неизменной медной маски, он выглядел совсем другим человеком. Лениво развалившись в роскошном кресле-паланкине, он добродушно щурился в сторону солнца.
— Мне перенести зонт, господин принц? — почтительно осведомилась другая прислужница, не менее юная и привлекательная, чем ее товарка. — Быть может, вы нуждаетесь в тени, или, наоборот, солнечном свете?
Мужчина, некогда известный как Переполненный Злом, вновь качнул головой. Сейчас, он был переполнен разве что расслабленным благодушием. Пальцы его левой руки сделали небрежный жест в сторону стоящего рядом столика, на котором стояли чайный прибор и тарелки с закусками. Понятливые девушки поспешно наполнили чаем нефритовую чашечку, и поднесли мужчине. Тот с довольной улыбкой пригубил крепкий и сладкий пуэр.
Внезапно, раздался нарастающий топот, и запыхавшийся слуга, тяжело дыша, проговорил:
— Государь собирает срочный совет, и желает видеть на нем господина принца. Согласны ли вы присутствовать?
Бросив на вестника заинтересованный взгляд, Дуань Яньцин коротко кивнул, и четверо дюжих слуг, ранее скучавшие неподалеку, подхватили паланкин, утвердив длинные ручки основания кресла на широких плечах. Служанки бережно подняли столик с чаем и закусками, и вся процессия двинулась ко дворцу государя Да Ли.
Внутри, в тронной зале, уже было людно: Дуань Чжэнмин безмолвно восседал на своем троне, рядом с безмятежно поглядывающей по сторонам женой, Трое Высших Министров негромко переговаривались, недовольный Дуань Чжэнчунь вертелся на стуле, а его пасынок шепотом успокаивал приемного отца. По углам залы вытянулись царские телохранители, недавно принявшие в свои ряды четвертого. Тот — молодой, но очень многообещающий воин по имени Лян Цзяжэнь, — глядел с нарочитой суровостью, почти не дрожа коленями.
— Принц Яньцин прибыл! — протяжно возвестил успевший отдышаться слуга-вестник. Кресло Дуань Яньцина внесли в залу, и бережно поставили рядом с троном.
— Папа, — Дуань Юй, привстав, чуть поклонился с добродушной улыбкой, и его седовласый отец благосклонно кивнул в ответ.
— Все здесь, так приступим же к делу, — сумрачно промолвил Дуань Чжэнмин. — Несчастье постигло наше царство, нагрянув, словно гром среди ясного неба. Прошлый год был много урожайнее прочих, и купцы с перекупщиками едва ли не состязались в том, кто из них вывезет из Юньнани больше зерна. Нынешний же обещает быть скудным, даже бедным, на всходы риса, сорго, и прочей растительной пищи. Недород ожидается во всех уголках нашего царства — мои советники твердо уверены в этом. Нужно решить, как помочь людям избежать голода.
— За чем дело стало? — раздражённо вопросил Дуань Чжэнчунь. — Откроем государственные житницы, и раздадим людям зерно. Стоило ли ради такой чепухи вытаскивать меня из… м-м-м, то есть, отрывать меня от важных дел?
— Дело в том, господин принц, что часть содержимого государственных житниц была, хм, распродана в прошлом году, — пристыженно ответил Фань Хуа. — Этот глупый прислужник, незаслуженно занимающий пост министра работ, решил избавиться от лежалого зерна, пока возможно. Того, что осталось, хватит или на семена для следующего года, или на прокорм людей. Молю о наказании, государь…
— Потом, Хуа, — бесстрастно бросил правитель Да Ли. — Мы здесь, чтобы придумать способ помочь людям. Негоже оставлять моих подданных без еды, но и лишаться урожая следующего года также не годится. Высказывайте свои мысли, — сделал он приглашающий жест придворным.
— Можно снять часть солдат с военных поселений, и отправить в леса — охотиться, — предложил Хуа Хэгэнь. — Работы в полях будет меньше, из-за недорода. Пусть те из наших воинов, что умеют обращаться с луком, силками, капканами, и прочим охотничьим снаряжением, восполнят хоть часть неуродившейся на полях еды мясом дичи. Добытое можно закоптить впрок.
— Мысль неплохая, но всех голодных охотой не прокормить, — с сожалением промолвил Ба Тяньши. — В лесах Да Ли попросту не водится столько зверя и птицы. Нужно что-то ещё, что-то надёжное. Предлагаю, вместе с житницами, открыть и сокровищницу. Закупим зерно в Дайковьете, в Сун, да хоть у негодяев-тибетцев, лишь бы у простого люда были на столах полные миски риса.
— Я считаю, что это поспешное решение, и нужно… — заговорил было Дуань Чжэнчунь, но был прерван протяжным воплем слуги:
— Господин принц желает высказаться!
Отчим Дуань Юя бросил на прислужника раздраженный взгляд — лицо этого человечишки определенно было слишком довольным, как для слуги, выполняющего свою работу. Похоже, перебивать особ царской крови доставляло ему немалую радость.