Парадокс Харди

И при всём при этом, когда двенадцатилетняя Сандра вместе с Лотти пришла пройти тест, отстояв многочасовую очередь, оператор заявил им, что их он проверять не будет, на девчонок только зря расходники переводить.

Среди женщин нужная мутация была менее распространена, а из тех, кого находили, до конца проходило обучение меньше половины. Поэтому оператор посчитал, что девушки вообще не стоят усилий и лучше потратить время на поиск новых мужчин…

Сандра настояла. Не сказать, что это было легко, но жизнь на ничейных землях научила наглости и упорству… Наверное, помогло то, что их было двое. Вместе с Лотти было не так страшно спорить с здоровенным мужиком, позади которого ещё и два охранника стояли.

В конце концов, оператор разрешил им пройти тест – лишь бы отвязались. Лотти пошла первой. Её усадили в жутковатое кресло, залили открытые глаза прозрачным гелем, который не давал моргать, и надели шлем, закрывавший лицо до самого рта. Тест длился около двух минут. Всё это время по монитору ползла красная линия. Изредка она делала небольшой горбик, но быстро возвращалась назад. Каждый всплеск сопровождался тихим писком. Когда полоска доползла до ста, оператор остановил тест и выпустил Лотти из кресла.

– И что? – спросила она, отдирая гелевые кляксы от глаз.

– Ничего. Про это я вам и говорил… Только расход один.

Сандра потрепала Лотти по плечу:

– Мы же знали, что редко кто проходит…

– Теперь ты, – шмыгнула носом Лотти.

Сандра знала, что её ждёт; рассказов про первую фазу теста было полно. Просто показывали какие-то движущиеся фигуры, сложные по форме многоугольники, линии, кубы, превращающиеся в собственные развёртки и что-то ещё в таком роде. Датчики в это время фиксировали реакции глаз, те, которые подопытный сам даже не осознавал.

Сандра увидела примерно то же самое, что видела на картинках в журналах; но сейчас, кажется, важнее было то, что она слышала: сквозь шлем постоянно доносился громкий резкий писк. А это значило, что линия на мониторе постоянно скакала.

Когда она сняла шлем, то первое, что увидела, была изумлённое и неверящее лицо оператора. Он оглядел Сандру, потом резко отвернулся и начал что-то яростно черкать в жёлтом бланке.

– А вы ещё не хотели нас пускать! – торжествующе произнесла Лотти, хотя вид у неё был немного несчастным. Куда легче перенести неудачу, когда кто-то разделяет её с тобой.

– Может, глюк какой, – проворчал оператор. – Слишком хорошо для такой соплячки. – Он поставил в бланке точку, едва не порвав его, и кивнул на стойку с серыми комбинезонами в углу: – Найди себе защиту по размеру. Сейчас будет вторая фаза.

Сандра влезла в неудобный и явно большой ей комбинезон и надела на голову жёсткий шлем типа мотоциклетного. Всё так настолько сильно пахло антисептиком, что от одного запаха у Сандры начала зудеть кожа. Оператор тем временем открыл толстенную дверь, которая вела в заднюю часть фургона. За ней было узкое пространство, а потом вторая дверь.

– Можно мне тоже? – попросилась Лотти. – Просто посмотреть.

– Ну, иди… – хмуро пробормотал оператор. – Только смотри не наблюй мне там…

За второй дверью была ещё одна комната, совершенно пустая и казавшаяся слишком большой, чтобы поместиться внутри фургона. Всё углы были скруглёнными, и кое-где в серых стенах виднелись большие жёлтые кнопки. На каждой была написана цифра.

– Тебе нужно нажать на каждую. Начинаешь с цифры один, заканчиваешь… – Оператор хохотнул. – Где закончишь, там закончишь.

Кнопок было двенадцать – Сандра, пока перемещалась от одной к другой, видела двенадцатую, – но дошла она только до восьмой. Сложно сказать, что мешало, но перемещаться по этой комнате было тяжело. Иногда что-то словно толкало под ноги, грозя опрокинуть, иногда казалось, что вместо того, чтобы идти по ровному полу, ты начинаешь подниматься по чему-то невидимому, как по стене, или наоборот спускаться. И с каждой цифрой становилось всё хуже. Сандра упала, дойдя до восьмой: она не могла удерживать равновесие стоя – только ползти на четвереньках.

Она хотела отползти к началу, где было не так паршиво, но вдруг поняла, что несмотря на то, что видит Лотти и оператора у входа, не знает, как к ним вернуться. Пространство словно выворачивалось наизнанку, изгибалось – чтобы попасть к ним, нельзя было идти по прямой. Это невозможно было уместить в голове, но она чувствовала, что это так. Ей надо двигаться не к ним, а в сторону, потому что самый правильный путь там.

Лотти хваталась руками за стену, словно не могла стоять сама. Оператор стоял, сложив руки на груди, но Сандра понимала, что его тоже покачивает – так, как её на пятой и шестой цифрах.

Сандра поползла к ним назад. К счастью долго ползти не пришлось, вскоре она поняла, что вполне может встать на ноги.

– Ты поднялась почти под потолок! – закричала Лотти, когда Сандра подошла к ней. – Под потолок, понимаешь! Ты поднималась по стене, как настоящие «клинки»!!!

– До настоящих ей далеко, – мрачно ответил оператор.

– Какой потолок?! Я не поднималась никуда, – недоуменно оглядывала комнату Сандра.

– Метка пять видишь где? – показала Лотти.

Сандра проследила взглядом: кнопка пять находилась примерно в трёх метрах над полом. Но когда она шла к ней, то ей казалось, что она просто на противоположной стене.

И только в этот момент она по-настоящему поняла, что всё это значило. Она может стать «клинком».

***

Тренировочный центр, в который она попала, был одним из первых – небольшой, спрятанный в горах и со старым оборудованием. Городов и даже крупных деревень поблизости не было, так что даже в те редкие разы, когда у Сандры бывал выходной, выйти было некуда. Родные к ней не приезжали.

После того, как Сандру определили в тренировочный центр, матери стали выплачивать ежемесячно небольшую сумму денег. Они с братом переселились с ничейной земли пусть в бедные, но всё же целые и людные районы, где были вода и даже электричество, хотя и с перебоями. О доме за защитным полем речи не шло, но жить им стало полегче.

Они с матерью писали друг другу письма, иногда звонили, и один раз мать даже приехала навестить её, но честно сказала, что больше не поедет. На дорогу уходили деньги, которые она могла бы потратить с большей пользой.

Но Сандра знала, что так было почти у всех. Только к Габриэлле родители приезжали дважды в год, и каждый раз уговаривали её оставить эту опасную затею с «клинками» и вернуться с домой. Кое у кого родственники сумели получить работу на базе, чтобы быть поближе, но так везло далеко не всем.

– Ничего, не переживайте, – говорил им Флеминг. – Как только вы станете настоящими «клинками» и прославитесь, к вам набегут родственники, про которых вы даже и не знали.

От того, чтобы стать настоящими «клинками» их отделяли годы тренировок и поиски «гарды».

Когда «клинки» вступали в настоящий бой – которого Сандра пока не знала, – их восприятие обострялось до предела, а движения приобретали невероятную скорость и точность. Те, кому уже довелось испытать боевой транс, говорили, что всё происходит так быстро, что собственные движения перестаёшь осознавать и направлять; начинают действовать какие-то более глубокие слои мозга, и тело двигается словно само по себе – но самым верным, самым правильным образом. Быстрее, чем мысль.

Но у этих сверхспособностей была и другая сторона: войдя в это состояние, «клинки» не могли произвольно из него выйти.

Люди говорили, что они входят в боевой транс, становятся берсерками, но сами «клинки» и тех, кто с ними работал, говорили, что они начинают цикл. И этот цикл должен был быть завершён. У военных были способы экстренно оборвать цикл или хотя бы блокировать мечи «клинков», но эти способы были неоптимальными, и в лучшем случае они выводили «клинок» из строя на много месяцев. В худшем дело кончалось серьёзными травмами или смертью.

Для того, чтобы завершить цикл, была нужна «гарда», защита. «Гарды» помогали перевести скапливавшуюся энергию в сексуальное возбуждение, а потом освободить и от неё. Этот способ многим казался низменным и животным – ещё и потому, что «клинки» овладевали своими парами не выходя из транса, то есть где угодно, не сообразуясь никакими приличиями, там, где находили «гарду», обычно где-то в развалинах, оставшихся после боя. Сандра не считала эти дикие выплески страсти чем-то неприличным и достойным осуждения, для неё это был всего лишь механизм завершения цикла, но сила этих проявлений её слегка пугала. «Клинки» действовали в ослеплении, ведомые своим инстинктом, но далеко не все их пары отзывались на это и… О господи, она предпочитала об этом не думать!