Страница 55 из 66
— Боже, нет, Хэдли. — Он обнял меня крепче. — Ты не должна отвечать за то, что взрослые люди не стремятся узнать своих внуков. Если Скотт или кто-либо еще не приложит усилий, чтобы узнать их, это будет на их совести, а не на твоей. Неважно, какую чушь они тебе говорят.
— Я боюсь, что они будут говорить обо мне всякие гадости.
— Похоже, что они уже так делают, детка. — Он все еще успокаивающе гладил меня по голове. И это, честно говоря, заставляло меня чувствовать себя лучше. — Вот почему ты должна стать толстокожей. Со мной это дерьмо не пройдет. Я больше не позволю тебе страдать из-за них.
— Это семья Люси и Элая, — прошептала я.
— Это не дает им права быть ублюдками, когда это изначально их вина. Перестань пытаться и посмотри, что они сделают, чтобы исправить эту ситуацию. Если они хотят быть в жизни твоих детей, — хорошо, но если нет... — Он отстранил меня на расстоянии вытянутой руки и потянулся к моей руке, прижимая ее к своей груди. — У них есть я. Кем бы я ни был, я сделаю все для них. Я обожаю все твои частички, особенно те, которые называют тебя мамой. Надеюсь, однажды они придут ко мне, а не к тебе, когда им что-то понадобится, потому что я буду рядом.
— Элайджа... — пробормотала я, прежде чем броситься ему на шею.
Глава тридцать пятая
Элайджа
Я наблюдал, как Люси спускалась по ступенькам маминого дома. Мы покидали ее дом. Мама обняла Хэдли, когда я привел ее обратно в дом, и, к счастью, не задавала никаких вопросов. Она, наверное, подглядывала за нами в окно с Элаем на руках, но я знал, что у нее добрые намерения, поэтому пропустил это мимо ушей.
Я изучал поникшие плечи Люси, когда она открывала дверцу машины. Хэдли с трудом оттащила Элая от Хэнка на крыльце.
— Я думал, ты повеселела. Почему ты вдруг снова стала такой поникшей?
Я потрепал Люси по голове, но она смахнула ее, забираясь в автокресло, чтобы я пристегнул ее. Я уже освоился с пятиточечными ремнями безопасности. Немалую роль в этом сыграла Люси, потому что пристегивалась сама — выбраться все еще было проблемой.
— Ты собираешься завести детей?
Я замер и посмотрела на Люси. Ее губы были плотно сжаты, а руки скрещены на груди.
— Ты не хочешь, чтобы у меня были дети?
Она покачала головой.
— Ты забудешь о нас, если у тебя появятся дети.
Я улыбнулся и щелкнул ее по носу.
— Глупышка. Неважно, сколько у меня будет детей, ты всегда будешь важна для меня.
— Как такое возможно?
Она хмыкнула, словно это было нереально.
— Если у меня будут дети, кто, по-твоему, будет их мамой? Конечно же твоя мамочка, глупышка.
— Тогда у меня появится еще братишка или сестренка? — спросила она.
— Да. Люси, вы с Элаем уже стали моей семьей. Однажды я планирую сделать то, что чувствую здесь, — я постучала себя по груди, — официальным.
— Как?
Она наморщила нос.
— Не могу сказать, потому что ты пойдешь и расскажешь маме, а я хочу сделать ей сюрприз, когда пойму, что она готова.
— Я хочу знать!
— Ты не будешь против? Однажды я стану частью твоей семьи?
Она помолчала, размышляя об этом.
— Я не хочу нравиться тебе меньше.
— Никто и никогда не сможет занять твое место, Люси. Что бы кто ни говорил и ни думал, ты на первом месте. — Я снова взъерошил ее волосы. — Именно из-за тебя я хочу подарить тебе еще одного брата или сестру. Не поверишь, я не люблю детей, кроме тебя и Элая. Клянусь.
Она прикрыла рот и засмеялась.
— Из-за чего это вы тут смеетесь? — спросила Хэдли, открывая другую дверь, чтобы посадить Элая в автокресло.
Я рассмеялся, когда Люси сказала:
— Это сюрприз!
Глава тридцать шестая
Хэдли
Мои переживания казались бессмысленными. Прошла неделя после того, как у меня случилась истерика в прошлое воскресенье, а от Скотта и его семьи не было никаких вестей. Все вернулось на круги своя. Ну, за исключением того факта, что я перестала писать Скотту и спрашивать, не хочет ли он увидеть Люси и Элая.
Я полностью прекратила навязывать ему общение с его детьми, и это принесло облегчение.
Люси не вспоминала о своем отце, и я не собиралась напоминать о нем. Я прекратила все попытки в этом направлении. Если Скотт хотел общаться со своими детьми, надеюсь, он не станет ждать, пока они подрастут и не захотят иметь с ними ничего общего. Если это случится, в этом не будет моей вины, но, конечно, меня назовут злодейкой. Может, так и есть, поскольку меня пугала мысль, что я до сих пор была бы с ним, если не вскрылась его измена. Я бы покорно и безнадежно оставалась рядом с ним, потому что он был отцом моих детей — Скотт был таким же ребенком, как Люси и Элай.
После встречи с Элайджи я стала яснее понимать многие вещи — все те мелочи, о которых раньше не задумывалась. Я не замечала, как быстро Скотт выходил из себя по вечерам, когда я работала и он должен был оставаться с Люси. Я не замечала, что он отдавал предпочтение видеоиграм, а не поиску работы. Скотт всегда оправдывался тем, что учеба в колледже мешает ему найти работу. Ему было плевать, что я изматываю себя, работая полный рабочий день и посещая колледж. Я не могла и подумать, что у меня есть выбор.
Честно говоря, сейчас все казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Элайджа был таким замечательным, я не представляла, что бывают такие мужчины. Еще до того, как мы начали встречаться, он из кожи вон лез, чтобы помочь мне. Видеть нас каждый день не казалось ему тяжким бременем. Он очень сильно хотел нас видеть. Даже если для этого приходилось всю прошлую неделю пробираться в квартиру после полуночи, чтобы полежать со мной и поговорить утром с Люси перед началом дня.
В воскресенье по дороге домой от его родителей он заправил мой внедорожник, чтобы мне не пришлось тратить время на заправку в течение недели, несмотря на мои протесты. Он купил продукты без моего ведома, пока я была на работе, и отнес их в квартиру. Мне показалось забавным, когда он попросил пароль от квартиры, заявив, что забыл бумажник и он ему нужен перед походом в магазин. Я не знала, что с ним делать. Честно говоря, с Элайджи я была не в своей тарелке. Трудно было привыкнуть к тому, что кто-то заботится обо мне, особенно если я не просила. Но я и не сопротивлялась. За время работы в больнице я сэкономила немало денег, но мы ссорились из-за того, что Элайджа делал что-то для детей и меня. Каждый раз он говорил мне:
— Тебе лучше привыкнуть к этому.
У меня замирало сердце. Несмотря на то, что я не знала, как заставить себя позволить Элайджи заботиться о нас так, как он хотел, я все равно была в восторге от него. Он был совершенен, и это пугало.
Вообще-то я знала, что Элайджа не идеален. Он очень много ругался, мог быть непреклонен и иногда груб. Он часто сначала говорил, а потом думал, но с нами он старался сдерживаться. Его глаза загорались каждый раз, когда Люси говорила с ним. Он старался узнать Элая, хотя и боялся его до ужаса. Элай узнавал его, когда Элайджа входил в комнату. А для меня этот человек был безопасным местом. Местом, в котором я не думала, что нуждаюсь. Итак, Элайджа для меня и моей маленькой семьи был совершенен во всех отношениях.
На самом деле, у меня было ощущение, что мы с Элайджи быстро продвигаемся вперед. За всю неделю он не провел вдали от меня ни одной ночи. Однако вместо того, чтобы беспокоиться об этом, мое сердце сжималось от мысли, что его не будет в моей постели каждую ночь.
Я безнадежно любила его, и эта любовь росла с каждым днем, он смотрел на нас так, словно мы принадлежали ему по праву любви.
В воскресенье утром, когда я собиралась на работу, Элайджа удивил меня, сказав:
— Почему бы тебе сегодня не оставить Люси и Элая со мной, чтобы им не нужно было рано вставать?
Я уставилась на его голую грудь, когда он сидел на краю кровати. Он потирал заросшую щетиной челюсть, наблюдая за мной.