Один процент тебя

Я выпрямилась, закрыла глаза и попыталась думать сквозь боль. Сделала глубокий вдох и захныкала, когда еще одна сильная схватка охватила весь мой живот, еще сильнее сжимая Элая в комок внутри моей матки.

— Мамочка!

Я пугала Люси. Я корила себя за то, что была такой упрямой. Родители сказали, что приедут за нами, но я отказалась, сказав, что справлюсь сама. Хоть больница и находилась всего в десяти минутах езды, я знала, что вести машину будет невыносимо. Я видела, как моя коллега Али зашла в больницу во время родов, вытолкнула ребенка и потом расхаживала по палате с таким видом, будто роды — это просто, как съесть кусок торта. Некоторым женщинам везло. Хотя у меня была довольно высокая терпимость к боли, но когда я доходила до определенного предела, мне становилось не по себе.

И сейчас я достигла предела. Шаря в поисках телефона секунду или две, прежде чем поняла, что он у меня в руке, я собралась набрать номер маминого сотового, когда открылась дверь машины. Мой сосед, Элайджа, смотрел на меня напряженным, обеспокоенным взглядом.

— Уверена, что с тобой все в порядке?

Мне было так чертовски больно, что я сдалась и прошептала сквозь болезненный вздох.

— У меня отошли воды. — Без сомнения, он заметил это задолго до того, как я сказала. Мои серые пижамные штаны промокли насквозь. Я слышала, как Люси плачет сзади, но не могла обернуться. — Все в порядке, Люси, ты знала, что мы едем в больницу, чтобы я могла родить твоего братика.

— Мне страшно, — всхлипнула она.

Мне тоже.

— Все будет...

Очередная схватка, и я наконец позволила страху завладеть мною. Я схватилась за живот и стиснула зубы. Что, если я начну тужиться до приезда родителей? Я схватила телефон, собираясь набрать их номер, когда Элайджа отстегнул мой ремень безопасности.

— Сможешь перебраться на пассажирское сиденье? — спросил он.

— Я боюсь даже разогнуться, — причитала я, слезы текли из моих глаз. — Я позвоню родителям. Они едут в больницу, но могут вернуться и забрать нас, как изначально и предлагали мне.

— Блядь, ты не можешь продолжать здесь сидеть.

Почему он разозлился? Повернув голову, я увидела его лицо рядом со своим. Он просунул одну руку мне под ногу, а другую положил мне на спину, прежде чем подхватить. Живот мешал ему поудобнее подхватить меня. Я обхватила его за шею и задохнулась от неожиданности и сильной боли, когда он приподнял меня над консолью и усадил на пассажирское сиденье.

Были некоторые вещи, независимо от того, насколько я была близка к панике и несчастна, которые я не могла не заметить, и это был тот факт, что этот мужчина коснулся телесных жидкостей, которые хлынули из меня, когда схватил меня. Он забрался внутрь и сел в них, с громким стуком захлопнув водительскую дверь.

— Что ты делаешь? — пробормотала я, хватаясь за живот и едва сдерживая крик, когда весь мой живот снова сжался.

— Везу тебя в больницу, — ответил он, и я поняла, что в этом есть смысл, но была слишком потрясена.

Я не хотела, чтобы Скотт видел мучения и беспорядок родов, а он был мужчиной, которого я любила. Гораздо хуже было, когда все это видел красивый незнакомец. Для такой застенчивой женщины, как я это было слишком неловко.

Очередная схватка разрушила ход моих мыслей. Элай готов был явиться на свет, и ему нужно было, чтобы я взяла себя в руки и добралась до больницы. Я забыла о стыде и вспомнила, что ждет меня впереди — боль, разрывы, потуги, а затем радость рождения Элая.

Я не могла выпрямиться, поэтому оставалась сгорбленной, пока Элайджа заводил машину и выезжал со стоянки.

— Мамочка?

Люси все еще всхлипывала. Больше всего на свете мне хотелось успокоить ее, но это было трудно, когда я едва могла сосредоточиться из-за боли, разрывающей мой таз.

— Ты готова к появлению Элая? — спросила я, не двигаясь с места.

— Нет, если это причиняет тебе боль.

Ее слова заставили меня улыбнуться сквозь боль. Дети такие честные.

— Тебе нужно позвонить отцу ребенка или что-то ещё?

Глаза Элайджи на мгновение метнулись в мою сторону, а затем вернулись к дороге. Если бы мое тело не было наклонено в его сторону, я бы не заметила этого жеста.

— Он уже знает, — сказала я Элайджи, и это был еще один нерешенный вопрос.

Всю неделю Скотт уговаривал меня разрешить ему присутствовать при родах, но я отказывала. Какая-то часть меня чувствовала себя виноватой, из-за отказа, но я не собиралась скрывать от него Люси или Элая. Я просто не могла позволить ему присутствовать со мной в такой интимный момент. Он упустил этот шанс, когда решил забраться между ног моей кузины. Он мог не понимать этого, но я понимала. Он сделал выбор и поэтому я вынуждена была отказать.

Некоторые женщины могут простить своим мужчинам измену и сплотиться с ними ещё сильнее. Но только не я. Я думала, что отдала Скотту всю себя и хотела от него того же. Считайте меня юной или глупой, нелепой, но я больше не смогу смотреть на него и чувствовать то, что испытывала к нему раньше. Это он все испортил, не я.

Скотт мог подержать Элая на руках после родов, но я хотела, чтобы со мной была только мама. Оливия была моим первым вариантом, но, несмотря на то что она выехала сюда пару часов назад, она никак не успеет приехать до рождения Элая.

Теперь я плакала. Несмотря на то, что сказала, что не хочу, чтобы Скотт был со мной, — я правда не хотела, — меня все равно одолевало одиночество. Он был со мной, когда я рожала Люси, поэтому я не испытывала такого, но я ещё никогда не ощущала себя настолько одинокой, как по дороге в больницу с незнакомцем, который был груб с Люси.

Что я делала? Как собиралась в одиночку заботиться о двух детях? В любой другой день я бы храбрилась и отсчитывала дни до того момента, когда устроюсь на хорошую работу, но не сейчас. Не тогда, когда боль разрывала все мои сомнения и страхи.

Я сделала глубокий вдох, когда мой живот сжался, а по лицу потекли слезы. Тишина сменилась криками, когда боль пронзила меня насквозь. Я откинулась на сиденье и практически оторвала ручку двери машины, но в последнюю секунду пришла в себя. Люси билась в истерике на заднем сиденье.

— Ты ведь не собираешься рожать прямо сейчас?

Я посмотрела на Элайджи. Он уставился на мой живот выпучив глаза.

Я уставилась на него, не обращая внимания на слезы и сопли текущие из носа.

— Если тебя беспокоит такая возможность, то какого ириса ты забрался в мою машину?

Его карие глаза расширились еще больше. Даже в темноте я увидела, что его лицо побледнело. Он покачал головой и вновь сосредоточился на дороге. Мужчина выглядел совершенно потрясенным.

— Извини, — я разрыдалась и закричала одновременно, потому что боль буквально разрывала меня. Сквозь стиснутые зубы я сказала: — Мне очень больно. Спасибо, что подвозишь меня. — С минуту я изучала его, а потом добавила: — Но не мог бы ты ехать быстрее? Ребенок не собирается дожидаться врача.

Через несколько секунд двигатель взревел, набирая скорость. Через пару минут мы подъехали к раздвижным дверям отделения неотложной помощи.

— Ты... — Он поставил машину на стоянку и настороженно посмотрел на меня. Я открыла дверь, пошатываясь, поднялась на ноги и ухватилась за машину. Я смогу самостоятельно войти внутрь? — Сиди. Я найду каталку! — крикнул Элайджа, вбегая в приёмное отделение.

Я села на сиденье в машине, но уперлась ногами в бетон и стала ждать, делая глубокие, ровные вдохи.

— С тобой и Элаем все будет хорошо, мамочка? — спросила Люси со своего места.

— Элай уже готов появиться. — Я похлопала по спинке сиденья, чтобы она могла видеть, как я это делаю, поскольку не могла до нее дотянуться. — Все в порядке. Это нормально.

— Мы можем вернуть его обратно. Мне это не нравится, — пробормотала она.

Я представила, как она скрещивает свои маленькие ручки на груди.

— Вот.

Передо мной стоял Элайджа. Он не протянул мне руку, но подождал, пока я поднимусь и сяду.