Страница 33 из 42
Пусть отбросит гордость и сам ко мне приедет.
Раз уж я его пара…
Все ж таки я – женщина. Нам положено поломаться. А решительные шаги, предложения и просьбы должны исходить от мужчины.
Алена ясно дала понять, что не желает больше видеть Феликса. Сказала «Уходи» – и мир померк. Резко потерялись яркие краски, все выглядело серым. Запахи стали неприятно-сильными, а звуки оглушающе-раздражающими.
Он не хотел ничего слышать и чувствовать. Но все равно чувствовал всем своим существом…
Это ощущение потери, словно от Феликса отрезали ломоть, причем не какой-нибудь, а самый важный, самый дорогой сердцу вербера, не отпускало и давило на нервы.
Вернувшись домой, Феликс снова застал Тимура и Германа.
Советчики, что б их!
Задурили голову, наобещали счастье до небес. А как было больно падать!
Это же сладкая парочка чертовых оптимистов убедила Феликса, что нужно признаться, сказать Алене все, что на душе накопилось. Ну он признался и что?
Она все равно прогнала!
Нет у женщины-нэнги пары! Нет! И ей не понять чувства Феликса.
Не понять, что без нее не то, чтобы жить дальше, дышать – и то не получается.
– Фел! Ну хватит все так драматизировать! Ну я понимаю. Она – пара. Хочется быть с ней каждую минуту. Ну дай ты женщине время успокоиться!
– Вот именно! Женщины вспыльчивые, нелогичные, но отходчивые! Вот увидишь, пройдет пара дней… и она посмотрит на все по-другому.
– Фел! Ну нельзя же так!
– Я вас не прогоняю. Хотите, оставайтесь. Хоть ночевать. Только заткнитесь! – рыкнул Феликс, поднялся на второй этаж и позвонил в ПОН. Сразу – главе службы. Верберу Тихону Матвеевичу. Матерому самцу, в схватке с которым даже Феликс не всегда выигрывал.
Но то он и глава ПОН. Сам любого преступника заломает.
– Феликс? Давненько мы с тобой не общались! – приветствовал альфу в трубку бывший начальник. – Ну как жизнь на гражданке? Скучная, унылая и без адреналина?
– Да! – выдохнул Феликс. – Я хочу вернуться.
– Да без проблем! Приходи завтра же утром. Сразу все документы и оформим. У меня как раз есть одно дельце… В самый раз для тебя. Если только ты не охладел к особо опасным заданиям…
– Самое то, что мне нужно. Сходу погрузиться в работу.
– Ну вот и отлично. Приезжай завтра. Формальности быстро уладим. А уже к обеду приступишь к делу. Я тебе дам всю информацию. Там, брат, такое… В общем, чем быстрее справитесь, тем лучше.
– Справимся! – рубанул Феликс.
Бросил на друзей взгляд, который Герман называл «Не подходи, убьет!» – и отправился спать.
Всю ночь Феликсу чудилось, что Алена зовет его. Он прямо слышал ее протяжные, звонкие крики:
– Фе-еликс!
– Фе-ели-икс!
Чудилось, нэнги летит за ним. Старается догнать в сизом тумане. Зовет, переживает и не хочет отпускать.
Феликс вначале не верил, уходил куда-то в беспросветную серую дымку.
Затем понял, что уже не так важно – искренна она или же нет. Главное с ней встретиться. Снова заглянуть в бездонные глаза, ощутить, как заходится сердце и становится сладко, жарко. От желания каменеет тело. И на душе сразу легко-легко. Словно бабочки внутри порхают.
Феликс рванул к Алене, на звук ее мелодичного голоса, слыша хлопанье ее крыльев. Прекрасных, переливающихся перламутром. Она была восхитительна в своем аурном звере. Неземная, невероятная. Его, и только его!
Здесь, во сне она принадлежала Феликсу.
Стремилась к нему, хотела что-то сказать, и он это чувствовал. Ощущал, что ей движет не жалость, не желание загладить какую-то вину, ни любое другое не нужное сейчас верберу чувство.
Он понимал, что она – его. Его судьба, его женщина… Пара…
Истинная пара, как выражались другие. Как будто бывают другие – не-истинные.
Феликс бежал к Алене. Перекидывался, снова обращался в человека, не думая о своей особенности и о том, как отреагирует нэнги, когда обнаружит ее.
Туман сгущался и словно нарочно разделял вербера и Алену. Прятал нэнги от альфы.
Он принюхивался, шел на ее запах, такой любимый, такой лакомый. Двигался на легкий, невесомый шелест ее шагов, который словно музыка отдавался в ушах. Бежал на каждый ее оклик.
– Фе-еликс!
– Фе-ели-икс!
Ее голос слышался то близко, то далеко. То справа, то слева. То сзади, то спереди.
Но сколько ни пытался Феликс добраться до своей женщины, схватить ее и уже не отпускать, что бы она ни сказала и что бы ни требовала, в руках оказывался только туман.
Мерзкий, какой-то липучий, неприятно щекочущий медвежий нос. Сырой и совершенно чужеродный.
Феликс бродил и бродил, окутанный серой дымкой. И никак не мог найти свою пару.
Как ни старался, как ни выбивался из сил…
Проснулся он таким уставшим, измотанным, будто не сон видел, а явь. Словно, на самом деле, всю ночь провел с Аленой в тумане, и никак не мог разыскать ее.
А еще сразу же навалилась тяжелая, словно гигантский валун, правда.
Она его прогнала.
Она не хотела, чтобы он к ней вернулся.
Она требовала его уйти.
Она не желала больше иметь дела с вербером.
И следом обжигала, резала, кусала и выдирала с корнем внутренности еще одна правда.
Она выбрала нэнги. С ним она разговаривала спокойно. Ни разу не повысила голос. Его она просила уйти и сразу же обещала встречу.
С ним, с этим мерзким чешуйчатым, грубым и высокомерным, как многие нэнги, она собиралась проводить время. В процессе учебы, тренировок, но кто знает, чего еще… О чем не докладывают в ОПО.
От этих мыслей кровь закипала в венах и до смерти хотелось убивать.
То самое ощущение, то самое состояние, которое подвигало Феликса работать в ПОН.
Значит, самое время менять свою жизнь.
Он спустился вниз и обнаружил, что друзья благоразумно ушли. Совершил утренний моцион и без завтрака рванул в штаб-квартиру ПОН.
Когда железный зверь вербера заревел и рванул вперед, Феликс набрал Тимура:
– Ало? – голос беты был сонным, но вполне уже осмысленным. Оборотни умеют внезапно подниматься с постели, если того требует ситуация. Натренированы веками преследования от людей, когда те считали двусущих адскими тварями. Прибегали к ним с вилами, поджигали дома, расстреливали из всякого оружия.
Оборотни генетически были заточены резко вскакивать с постели, даже если секунду назад безмятежно видели десятый сон.
– Я поехал в ПОН.
– Фе-ел…
– Это не обсуждается! – оборвал тираду беты альфа. – Ты за главного. Если со мной что случится, ты – новый альфа!
– Ничего с тобой не случится! – забыв о субординации прорычал Тимур. Давненько он с Феликсом так не разговаривал. Впрочем, альфа не обиделся. Понимал – друг переживает, о нем печется, дуралее. Ну а что еще делать? Изнывать дома без Алены? Бросаться на стены? Каждый час ставить весь поселок на уши, а затем – и по стойке смирно?
Глупо, нелепо и непрактично!
Обезумевший без пары матерый оборотень – то еще зрелище и то еще соседство. Феликс это прекрасно знал. И не хотел, чтобы кто-то пострадал.
А ежедневный риск для жизни, когда не знаешь – вернешься ли домой, немного остужает градус эмоций и переключает на другие инстинкты. Ведь, чтобы заполучить свою пару нужно еще и остаться в живых. Инстинкт самосохранения выходит на первый план. Временно вытесняет боль от расставания с той самой. Истинной, черт побери!
Когда Тимур перестал недовольно пыхтеть в трубку, осознал, что Феликса уже не остановишь, альфа добавил:
– Сообщи обо всем Герману! У Матвеича для меня уже есть задание…
– Знаю я его задания, – проворчал Тимур, опять забывая о субординации. А, может, и забивая на нее. Как знать. Помолчал немного и добавил: – Эх, Фел… Тебе бы остыть… Выждать хотя бы несколько дней!
Альфа выдохнул, потому что сердце подскочило к горлу. Он проезжал мимо поворота к дому Алены. Руки сами собой крутанули руль и, ехавший навстречу большегруз, возмущенно засигналил. Феликс газанул, пролетел поворот. Остановился и снова выдохнул.