Страница 4 из 66
В зале, подготовляя тот к вечернему наплыву гостей, суетилось несколько девушек, иногда бросавших на парня томные, но быстро затухающие взгляды. Йозэль буквально прописался в кабаке тетушки Нэны последние лет пять, а то и больше, но до сих пор не ответил никому взаимностью. Да что там о взаимности? Даже в постель резко робеющего наглеца удалось затащить всего пару раз самым крепким и бойким барышням, которые скорее задавили воришку авторитетом, нежели соблазнили. Впрочем, не так уж сильно красавицы сожалели. Йозэль, мягко говоря, завидным женихом никогда не был. Выросший среди бродячих артистов, он не имел за душой ничего, кроме смазливой мордашки и пуда обаяния.
Осознание сего печального факта накатило на парня и опрокинуло с ног на голову, подобно шторму, переворачивавшему рыбацкие лодки. Двадцать два года жизни лежали за спиной и напоминали руины, поросшие репейником. Еще мальчишкой он заявил матери, что в это «дурацком цирке» у него нет никакого будущего, собрал ничтожные пожитки и ушел, решив осесть в городе и научиться чему-то путному.
Передернувшись от неожиданной горечи вина, Йозэль презрительно фыркнул. Ага! И осел, и научился! Десять раз! Если б мать ему тайком не положила денег да поесть, окочурился бы еще на полпути к ближайшему селению. Хорошо хоть карту взять ума хватило! А в городе… в городе Йозэль столкнулся с жестокой реальностью. Оказалось, малолетняя бродяжка из трубадуров никому не нужна, никто не спешил давать ему еду и кров, и посвящать в тайны своего мастерства. Если в передвижном городе из шатров и кибиток он всегда мог к кому-то обратиться за помощью, то среди «порядочных людей» можно положиться только на себя. И остались ему только сладкие речи да ловкие руки.
Йозэль даже не заметил, когда им перестала руководить нужда и он начал красть из интереса. Быстрее, сложнее, искушеннее! В какой момент прилавок с хлебом превратился в охраняемую сокровищницу наместника, а слова преисполнились лживым медом, снимающим драгоценности с изголодавшихся по лести богачек?
За несколько лет нахальный юнец прославился по всему острову и все равно оставался неуловимым, сотрудничая ли со стражей, скрываясь ли среди простого люда, потешающегося над сильными мира сего, или прячась за спинами тех, кого еще не успел облапошить.
Так продолжалось до тех пор, пока дорога не привела его в Илинк. Каким-то мистическим образом деньги моментально уплывали из рук Йозэля, едва оказавшись в них, а потому в городок он добрался с парой грошей в кармане, которые было проще выкинуть «на хорошую погоду», чем что-то купить на них. Однако привыкший к подобному раскладу воришка и не думал отчаиваться, мгновенно заприметив очаровательную девицу, явно трудившуюся в каком-то заведении. Кто же знал, что девица станет для него велением судьбы, что за шкирку притащит его к Нэне? Сурового вида хозяйка кабака, расположившегося недалеко от причала, повидала на своем веку проныр всех видов и сортов, и обаяние Йозэля не нее действовало совершенно. Однако она все же пожалела желторотого мальчишку и позволила ему оставаться в кабаке за помощь на кухне.
Брыкаясь и фыркая вначале, Йозэль то и дело возвращался в «Розу» и под смешки работниц брался за мытье посуды и надраивание полов. Все же местечко и его добродушная хозяйка приглянулись юноше. Пусть теперь найти ночлег для него не было проблемой, осознание того, что он может получить его честным путем, отчего-то грело душу. Возможно, потому что женщина, которая решила присмотреть за ним, была единственной за долгое время, кто видела в нем не только преступника. Ему даровали неслыханное доверие, которое он хотел оправдать.
Впрочем, осев в городе, отказаться до конца от прежнего образа жизни он не смог. Илинк — рыбацкий городок, большей частью огороженный от остального мира густым лесом с дурной славой. Местечко, на краю цивилизации, в которое часто забредали не самые светлые личности, укрываясь от правосудия. Здесь же, по морю или лесом, часто перевозили контрабанду.
Все это маняще шептало о легкой наживе да возможности покрасоваться, вновь утерев нос матерым разбойникам, и звало, звало за собой, заставляя Йозэля на месяцы пропадать из города. Удивительно, что он при громкой славе все равно умудрялся вернуться с пустыми руками. Где только все добро спускал?
Так в погоне за мимолетной славой сомнительного характера и блестяшками пролетели годы, а Йозэль все продолжал сидеть в кабаке под смешки работниц. Ни кола ни двора. Ни семьи, ни друзей, ничего за душой, мать и ту не видел ни разу за эти несколько лет. Только тетка Нэна тяжко вздыхала, подливая вино в кружку. Хотя, у кого-то и этого нет…
Йозэль звучно упал лицом в столешницу, и в следующее мгновение кружку у него забрали, сообщив, что ему хватит.
— Верни, — прогнусавил в стойку Йозэль и, не поднимая лица, протянул руку вперед.
— Плати, — фыркнула Нэна и, с недовольным лицом поймав в полете монетку, вернула кружку на место. — Ну и чего ты? Совсем раскис. Не знаешь, чем заняться? Так я тебе быстро дело придумаю!
Все эти слова и ворчание были совершенно обыденными. Некий ритуал, после которого «лентяй и дармоед» рьяно хватался за работу или покидал кабак, не желая попадаться под горячую руку. Однако сегодня привычной реакции не последовало — парень продолжал лежать лицом вниз и что-то гундеть себе под нос. Женщина нахмурилась и облокотилась на стойку, приблизившись к Йозэлю. Смутное чувство тревоги охватило ее. Нагловатый мальчишка давно стал частью дружной трудовой семьи «Розы чайной», а в семье не принято махать рукой на беды ближнего. Послушав нечленораздельное бормотание, Нэна отстранилась и ушла в кухню, но лишь затем, чтобы вернуться оттуда с полным тазом мокрых кружек и потасканным полотенцем.
— Нэна, пожалуйста, давай попозже. Дай мне еще пол часика, и я все сделаю… — уставшим голосом немного на выдохе произнес Йозэль, приподнимая взгляд на таз.
— Пф! Сиди уж! — Нэна махнула влажным полотенцем, попав вздрогнувшему от неожиданности парню по плечу. — Сегодня, так и быть, начну свою работу пораньше: побуду для тебя «свободными ушами». Чего уставился? Давай, рассказывай, что тебя гложет, а мы с девочками послушаем.
— Ничего меня не гложет, — буркнул Йозэль.
— Все вы так говорите, — протянула Нэна, протирая кружку, — а потом сидите, как креветки, и только успевай чего покрепче подливать!
Йозэль поджал губы и отвел взгляд. Рассказывать насмешливым дамам, как он, бедняжечка, в жизни ничего не добился, не хотелось. Чего там! Он бы и сам расхохотался на месте слушателя. Нашел же проблему!
Однако Нэна продолжала стоять рядом, по ту сторону стойки, натирая кружки и, как бы невзначай, подначивающе поглядывая на парня. Девушки же, напротив, разошлись по дальним углам зала или вовсе покинули его, став работать в два раза усерднее, показав, что вовсе не слушали болтовню «гостя».
— Все в порядке, правда, — очаровательно улыбнулся Йозэль, но долго удерживать улыбку не смог. Под пристальным, обличающим взглядом хозяйки кабака та мгновенно сползла, и парень неохотно выдавил из себя: — Просто нахлынуло… мысли всякие. Ерунда! Завтра и не вспомню, — отмахнулся он и залпом допил остатки вина, звучно ударив кружкой по стойке. Нэна раздраженно дернула носом, но ничего не сказала. А Йозэль, вопреки своим заверениям, продолжил: — Не знаю, как сказать… Это похоже на похмелье: дурман исчез, остались только головная боль и осознание собственной никчемности. Мне двадцать два, Нэна! — женщина едва слышно всхрюкнула, сдерживая смех. — У меня ничего нет! Я никто и звать меня никак! Ничего не умею и совершенно не знаю, как жить эту жизнь!
— Не знаешь, как жить, — живи как все, — пожала плечами Нэна. Йозэль удивленно вскинул брови, не ожидая подобного совета от этой женщины. — Женись, заведи детишек, хозяйство и прочая, и прочая!
— Что ж ты сама так не делаешь? — криво усмехнулся Йозэль.
Попытка представить Нэну в образе ласковой женушки, с подносом пирогов ожидающей мужа, бесславно провалилась.