Клянусь этой жизнью

Когда мой самолет приземлился в восемь утра в Дейтоне, я проснулась и была полна адреналина. Мне удалось поспать всего пару часов. Мысли были заняты Джейсом, моим отцом, случайными воспоминаниями из прошлого, Тревором и теми десятью тысячами слов, которые я должна отдать профессору в конце этой поездки.

Я арендовала «Хендай Акцент», помеченный как малолитражный автомобиль, в компании «Avis»31. Машинка была крошечной, но как пуля выскочила из аэропорта и доставила меня по межштатной автомагистрали в кратчайшие сроки.

Уже в одиннадцать утра я стояла у стойки регистрации в отеле «Холидэй». Мой номер был готов, так что я освежилась, написала Каре и тетушкам, что добралась благополучно, забила адрес работы отца в карту в телефоне и выдвинулась навстречу прошлому.

Выехав на проселочную дорогу, я заметила гараж механика на углу главной улицы. Моя машина ползла по улице, стараясь не попадаться на глаза, как будто я осматривала это место, хотя ехала на ярко-красной машине-мармеладке. Я припарковалась под деревом, а потом стала наблюдать. Не знаю, что именно я ожидала увидеть.

Полчаса я пристально следила за улицей, но кроме нескольких проезжающих автомобилей и бездомного кота, который ел что-то из алюминиевой банки в переулке рядом с магазином, ничего интересного не увидела. Затем я, наконец, набралась смелости, чтобы подойти к магазину.

Это был обыкновенный гараж механика с двумя открытыми отсеками. Вывеска гласила: «РЕМОНТ АВТОМОБИЛЕЙ БЕННИ». С одной стороны в лифте стоял старый седан «Тойота», а с другой никого не было, кроме Бенни. Моего отца.

Он стоял в синем комбинезоне механика и пытался вытереть полотенцем масло с рук. Я не привыкла видеть его коротко подстриженным и чисто выбритым. Он редко выглядел так, когда я росла.

Он поднял глаза и заметил меня, его лицо сначала было бесстрастным, а затем стало потрясенным, когда его осенило узнавание. Но он не сделал ни шагу. Я снова почувствовала прилив адреналина в венах, но пути назад уже не было.

— Привет, малышка.

Его голос был хриплым из-за десятилетий курения, и этот звук вызывал воспоминания о прокуренных комнатах. Я покачала головой, отчаянно желая сказать ему, чтобы он не называл меня так, но не могла найти слов. Он казался усталым и напуганным, когда подходил ко мне. Отбросив полотенце в сторону, он оглядел меня с ног до головы.

— Посмотри на себя, такая же взрослая и красивая, как твоя мама. Я рад, что ты пришла. Удивлен, но очень рад, что ты здесь.

Это были самые добрые слова, которые я когда-либо слышала от него о моей матери.

— Ты тоже хорошо выглядишь, — сказала я.

— Я сейчас в беспорядке. Весь день работал… но трезв. — он искренне смотрел мне прямо в глаза. — На сто процентов. Уже полтора года как.

— Поздравляю, это здорово.

Я кивнула и натянуто улыбнулась. Такое ощущение, что мы чужие. За пятнадцать лет, что прожила с ним, я ни разу не видела его трезвым. Он пил, даже когда работал на бумажной фабрике. Но человек, который стоял передо мной в этом гараже, был каким-то другим. Я чувствовала это.

— Я попросил твою тетю не давить на тебя. Она не считала тебя готовой к встрече, когда я привел себя в порядок. Я сказал ей, что если ты когда-нибудь будешь готова… или просто захочешь, я хотел бы увидеться с тобой. Рад узнать, что она передала тебе мои слова. Спасибо, что пришла, — у него сбилось дыхание.

— Все в порядке.

— Нет, нет. Слушай, через полквартала есть закусочная. Позволь мне умыться и закрыть магазин. Я хочу сделать все правильно хотя бы раз. Ты разрешишь мне угостить тебя обедом?

Я кивнула.

Я ждала на тротуаре, наблюдая, как он бегал по гаражу, убирая инструменты. Он скрылся на заднем дворе, а затем появился в обычных синих штанах и фланелевой рубашке. Было холодно, поэтому я еще дважды обернула шарф вокруг шеи.

— Тебе тепло? — спросил он.

— Да, все хорошо.

— Здесь недалеко.

Мы прошли по тихой торговой улице и через зазвеневшую дверь попали в маленькую пустую забегаловку. Пожилая официантка налила кофе и заговорила через плечо, не оборачиваясь.

— Садитесь, куда пожелаете.

— Нам два кофе, Пэт, — сказал отец, пригласив меня присесть в ближайшую к двери кабинку. Сама она была из классического синего винила, а столешница из пластика выглядела так, будто вернулась прямо из шестидесятых, хотя и была в первозданном состоянии.

Пэт, одетая в стандартную униформу официантки закусочной, носила тугой серый пучок, а на ее шее висели очки на цепочке.

— Привет, Бенни. Что это за красавица с тобой?

— Это моя дочь Эмилин.

Лицо отца сияло гордостью.

— Ох, — выдохнула она с улыбкой. — Как приятно познакомиться с тобой.

Я ни секунды не сомневалась, что Пэт в курсе нашей жизненной истории. Очевидно, что мой отец захаживал сюда регулярно, но я могла сказать, что Пэт была той женщиной, которая ценила осмотрительность.

— Взаимно, — ответила я.

После того, как она ушла, я просматривала меню, а отец смотрел на меня.

— Выбрала, что ты хочешь?

— Да.

Он подозвал Пэт, и я заказала жареный сыр и картошку фри, а папа — сэндвич с индейкой.

— Не знаю, останется ли у меня аппетит после этого, но надеюсь, оно того стоит… для нас обоих.

— После чего, пап?

Он потянулся через стол, чтобы дотронуться до моей руки, и я ему это позволила.

Глядя на наши руки, будто он все еще не мог поверить, что я здесь, отец наконец произнес.

— После того, как я скажу тебе то, что должен сказать.

— Ладно.

Он вздохнул.

— Папы должны защищать своих маленьких принцесс. Ты знаешь это, верно?

У меня в горле встал огромный ком.

— Да.

— Мужчины, отцы, парни, мужья… никогда не должны обижать женщину или ребенка кулаками, словами или еще как-то.

Я кивнула, не в силах вымолвить хоть слово.

Он оторвал взгляд от наших рук и посмотрел мне прямо в глаза.

— Мне очень, очень жаль, Эмилин. — Он весь сжался. Внезапно мы оба сломались, сидя за этим столом. Его тело содрогалось от рыданий — рыданий, наполненных болью, которые соответствовали и моим собственным.

Пэт положила стопку салфеток возле моего локтя, а затем отправилась на кухню, оставив нас наедине.

— Я не смог простить себя. И никогда не думал, что заслуживаю твоего прощения, — плакал он.

Мы держались друг за друга за столом, пока слезы не утихли.

— Я тоже так думала, но мне нужно тебя простить. Я готова простить тебя, — сказала я.

— Ты не обязана, Эмилин. Я так долго искал себе оправдания. Обвинял твою маму, бумажную фабрику, которую закрыли, потерю работы. И кроме этих обвинений я больше ничего не делал. Твоя мама ушла, потому что я оттолкнул ее.

— Но она оставила меня там, с тобой, — сказала я. Он вздрогнул, как будто мои слова причинили ему боль. — Я имею в виду, можно ли назвать ее хорошей, если она так легко смогла бросить свою дочь?

— Она далека от идеала, но не думаю, что она знала, как далеко я зайду после ее ухода.

Я кивнула.

— Ты помнишь Джейса?

— Конечно помню. Если бы я мог извиниться и перед ним, то сделал бы это сейчас же.

— Возможно тебе это удастся. Он написал книгу о нашей жизни. Сейчас он знаменитость. Думаю, эта книга помогает мне преодолеть обиды прошлого.

— Рад это слышать. Поблагодари его от меня.

Поблагодарить? Это меня удивило.

— Джейсон всегда таким был… всегда рядом, чтобы помочь тебе, всегда готов защитить тебя. Он присматривал за тобой… вместо меня.

— Так и было, — согласилась я, изо всех сил пытаясь остановить слезы, но это оказалось невозможным. Просто из-за самого факта, что я находилась рядом с отцом, у меня сдавливало горло.

Сделав несколько глубоких вдохов, отец кивнул Пэт, выглядывавшей из задней комнаты. Она вернулась с нашими тарелками, и мы принялись за еду. Он останавливался после каждой пары укусов, чтобы подарить мне тонкую улыбку, как будто проверял, все ли со мной в порядке.