Страница 11 из 42
— Нет, не надо!..
Здоровяк обхватил парня и закрыл ладонями лицо. Герасим медленно подошел к Еремею и посмотрел ему в глаза. Они встретились взглядами и умирающий чуть заметно кивнул. Он еще стонал, но почти не слышно, его глаза сразу впали, мужика сильно трясло от боли, из бледных губ пузырилась кроваво-бурая пена. Герасим зашел сзади, присел, и обхватив Еремею голову, резко вывернул шею до щелчка. Мужик сразу замолк, голова безвольно опустилась на грудь.
Герасим осторожно опустил мужика на траву и вернулся к бричке. Старик печально вздохнул, снял картуз, нагнулся и закрыл усопшему веки:
— Покойся с миром, Еремей…
Здоровяк отпустил парнишку, тот посмотрел на лежащего без движения отца, уткнулся лицом в землю и заплакал навзрыд, царапая землю руками.
Вскоре подъехали довольные охотники. Бекмешев бросил старику:
— Пантелей, вепря возле самого леса настигли. Каждый по три выстрела в зверя сделал, а он еще бежал… Возьми остальных и на телегу его погрузите…– граф посмотрел на мертвого крепостного и вздохнул.– Жаль, конечно. Хороший был мужик Еремей…
Бекмешев ласково погладил лошадку за гриву и кивнул:
— Андрей Иванович, поехали в усадьбу. О делах поговорим. Заодно отобедайте у меня…
Сзади к графу подошел заплаканный парнишка:
— Это же из-за вас отец погиб… я же говорил, у него ноги больные, он даже увернуться не мог… а вы его на охоту…
Бекмешев кивнул пожилому всаднику:
— Афанаське тридцать плетей, да не жалеть! Может малость поумнеет…
Я нахмурился:
— Граф Бекмешев, у парня на глазах отец погиб. Проявите хоть немного милосердие…
Бекмешев нахмурился и сверкнул грозным взглядом.
— Только ради вас, господин Никитин… Яков, Афанаську с завтрашнего дня на мельницу, пусть с утра до вечера мешки таскает. Чтобы я его две недели поблизости не видел…
— А как с Еремеем быть? — спросил седой всадник.
— В село пусть везут. Утром схоронят. Я батюшку пришлю, чтобы отпел…
Усадьба графа стояла на берегу Волги, среди вековых дубов. Огромная территория, огороженная высоким частоколом. Я насчитал два каменных, три новых бревенчатых домика и с десяток небольших построек. У ворот стояла серебристая карета без лошадей и запряженная бричка с парой гнедых.
Один из охотников сразу попрощался и уехал на бричке, а второй всадник, седой крупный мужчина — оказался приказчиком графа. Я вспомнил, что видел его раньше, когда он приезжал в Новореченское и интересовался насчет юных девок. Кажется, его фамилия Шпагин.
— Яков,– приказал граф.– Пусть обед в беседку принесут.
— Понял, Владислав Сергеевич…
Бревенчатая беседка стояла прямо у песчаного берега.
— Однако это трагедия…– вздохнул я, когда сели в беседке.– То, что произошло сегодня на охоте…
— Да, действительно неприятный случай…– кивнул граф.– Еремей уже столько раз ходил на кабана… что же, видно судьба такая…
— Лютый зверь этот кабан…
— В прошлом году солдат возвращался из Царицына. Ночью шел и наткнулся на двух секачей… утром только обрубки ног в сапогах нашли, а еще говорят волк да медведь лютые животные…. Вы же видели это чудовище, шестьсот фунтов, не меньше… а клыки какие!
Граф Бекмешев внимательно посмотрел на меня:
— Андрей Иванович, а вы давно прибыли в Новореченское?
— Чуть больше месяца.
— И уже организовали кирпичный заводик? Однако деловая у вас хватка!
— Вернулся из столицы, осмотрелся — поместье в глубочайшем упадке. Вот и решил наладить производство. Потихонечку дела пошли в гору…
— А с губернатором для чего встречались? Если, конечно, это не величайшая тайна…
— Привез проект по водоснабжению. Губернатор обещал рассмотреть в министерстве…
— Так вы, в некотором роде, ученый?
— Скорее рационализатор.
— В общем, человек с большими амбициями. Правильно я понял? Господин Аксаков тоже неплохо за несколько лет развернулся. Богатейший человек в Царицыне… Вы здесь всего месяц, а уже обрастаете нужными связями…
К беседке подошли три девочки с подносами и быстро выставили на столы тарелки с блюдами.
— Что предпочитаете, Андрей Иванович? Вино, водку? Имеется даже коньяк.
— Только рюмку водки, господин Бекмешев.
Когда девочки ушли, я спросил:
— У вас такие юные служанки?
— Это… мои наложницы.
Я удивленно уставился на собеседника.
— Да. Не удивляйтесь. У меня восемнадцать юных наложниц. А чем мы хуже турецких султанов или японских даймё? В Японии, например, девочек учат ублажать мужчин чуть не с двенадцати лет. Хотите после обеда слегка развлечься, попробовать молодое упругое тело? Я держу трех прелестниц для особых гостей…
— Граф Бекмешев, сразу выскажу свое мнение. Я крайне отрицательно отношусь к совращению малолетних. Считаю это преступлением…
Бекмешев громко рассмеялся.
— Лично я не нахожу здесь ничего смешного, граф Бекмешев.
— Послушайте, господин Никитин, девочки, что живут в моей усадьбе — все крепостные. Посмотрите какие все красавицы, как на подбор… Четверых родители привели сами. Что их ждало в поместьях? Тяжкий труд, убогий быт, грязь и нищета… замужество с такой же голытьбой и вечные побои. Если какой смазливой повезет — возьмет помещик в усадьбу и будет время от времени использовать… У меня девочки живут в прекрасных условиях. Сытые, одетые и обутые, обучаются грамоте и этикету… а года через четыре, когда они надоедят, я найду для них женишков из мещян или помещиков-вдовцов… Господи, разве я чем-то нарушаю заповеди… Да я же настоящий благодетель…
— Они же еще совсем дети, граф…
— Дети? Да эти дети уже сношаются как скоты на сеновалах в четырнадцать… вы все же идеалист, помещикНикитин. Только не говорите, что не держите в усадьбе пару смазливых девок для утех, никогда не поверю… с вашей внешностью бабы наверняка так и липнут…
— Давайте лучше поговорим о делах.
— Хорошо. Через пять дней я пришлю приказчика Шпагина. Он посмотрит ваш кирпич, и если понравится — купит тридцать тысяч штук.
Граф показал на блюда:
— Почему не кушаете, господин Никитин?
— Аппетит что-то совсем пропал.
Девочки, что приносили обед, действительно совсем дети. Не старше тринадцати. Чуть старше Софочки, дочери помещицы Поповой, которая еще верит в сказки. У меня это в голове не укладывалось… Не может психически здоровый мужчина так поступать… это полный абсурд.
— Однако, вы весьма впечатлительная натура,– усмехнулся граф.– Это большая редкость для провинциального помещика. Даже престарелые императоры в Древнем Риме спали с юными особами, чтобы сохранить молодость и здоровье… да и кое-кто из наших русских царей…
— А вы себя возомнили царем?
— Ну что вы, господин Никитин! Вы неправильно меня поняли. Послушайте, давайте я тоже приеду к вам через недельку. Посмотрю ваш кирпичный заводик и усадьбу, тем более, у меня попутно дела в Тимофеево…
— Вы холодный циник,– сухо ответил я.– Послали к камышам практически безоружных мужиков, хотя вполне осознавали серьезную опасность. Знали, что там бегает громадный дикий вепрь. По вашей вине сегодня погиб человек. Вы насилуете малолетних девочек, пользуясь своим положением. И не надо говорить, что родители сами их приводят. Это не родители, а черти, их место в аду…
Граф побледнел, сжав добела кулачки.
— Как и обещал, Бекмешев, я продам вам партию кирпича. Но больше между нами не будет никаких дел…
— Зря вы так, господин Никитин… с такими принципами вам точно не ужиться в нашем дворянском сообществе… а я человек влиятельный и в Царицыне, и в Тимофеево…
Я привстал и окатил графа леденящим взглядом:
— Прощайте, граф Бекмешев!
— Что же… и вам всего доброго, господин Никитин!
Я быстро вышел за ворота, сел в бричку и кивнул Герасиму:
— Поскорее убираемся из этого Содома!
После обеда небо потемнело и зарядил мелкий дождь. Мы остановились на обочине и натянули каркас с чехлом от дождя. Однако каркас защищал только меня. Когда проехали половину пути, дождь усилился. По чехлу били тяжелые крупные капли.