Весы правосудия

— Вот его и болтает туда-сюда, — согласился я с мнением генерала. — Владимир Николаевич, а в этом каземате я в каком качестве? Я что, преступник? Простых людей в таких камерах не держат.

— Преступник-преступник, — произнес генерал, подмигнув мне.

— И против кого же я, хотелось бы знать? — Я усмехнулся и передернул затвор «Калаша». — Патронов у меня на всех хватит!

— Против Матери нашей, Церкви. Еретик ты, с демонами якшаешься. Похоже, что это отголоски освобождения Ашура Соломоновича приняли такой оборот. Кстати, демоны в этом мире действительно существуют. И местные монахи довольно активно с ними сражаются. Слово Божие в этом мире не пустой звук…

— Странные же здесь, должно быть, законы. — Я только головой покачал.

— Очень странные, — согласился монах, подтверждая мои догадки.

— Так, но если я преступник, как ты выведешь меня из этой тюрьмы? Охрану все ж таки придется валить? — Я положил «Калашников» на колени и «любовно» провел пальцами по прикладу.

— Попробуем обойтись без этого… Но оружие все-таки прихвати. Мало ли? У меня есть кое-какой вес в этой структуре. Я не последний монах…

— Я догадался. — Улыбка тронула мои губы. — Человек твоего уровня не может быть последним монахом. А Петрушин с Валентинычем?

— В моем подчинении, — ответил генерал. — Они сейчас контролируют ключевые точки. Если все нормально — выйдем!

— Я готов! — Я встал с лежанки и демонстративно повесил автомат на плечо.

— Рубище накинь, — посоветовал монах. — Для конспирации.

Я с омерзением натянул на себя замызганную мешковину прямо на спортивный костюм.

— Штаны и боты не сниму! — сразу предупредил я. — Мне такая конспирация нахрен не нужна!

— И не нужно, — согласился монах. — Босиком далеко не убежишь.

— А нам еще и бежать придется?

— Готовым нужно быть ко всему, — ответил старик. Он еще раз окинул меня внимательным взглядом. — Когда пойдем по коридору — в пол смотри… И вообще, зря не рыпайся. Если что, я дам сигнал. Тогда сноси всех на пути!

— Давай, Владимир Николаевич, показывай дорогу. — Я прижал автомат к груди и следом за генералом вышел в темный коридор.

Редкие коптящие факелы едва освещали мрачный длинный проход. Коридор был пуст и тих. Кузнецов привычно накинул капюшон сутаны на лысую голову и, не торопясь, пошел вдоль ряда запертых дверей. За этими дверьми, подумал я, наверное, тоже томятся бесправные узники. Хорошо, что я весь этот месяц провалялся без памяти. А то и не знаю, что мог бы вычудить… Неожиданно одна из дверей открылась, и оттуда вышел толстый обрюзгший монах. Увидев нас, он расплылся в довольной улыбке и спросил генерала:

— Этот еретик наконец-то очнулся? Куда вы его, батюшка Феофан? В пыточную?

— В пыточную, сын мой! В пыточную! — согласно произнес Кузнецов.

— Так что же вы один-то его ведете? — неожиданно разволновался толстяк. — Он ведь и сбежать может! Давайте я пособлю, доведу…

— Не нужно, друг мой, — жестко прервал его мой провожатый. — Или вы забыли, кто я? Не нужно сомневаться в моих силах! — более ласково произнес генерал.

— Но я хотел помочь… — Толстяк попытался еще раз предложить свои услуги по моему сопровождению.

— Занимайся своими делами, брат! — Батюшка не собирался сдаваться просто так.

— А может, вы разрешите присутствовать мне на допросе? — Не отставал монах. — Я мечтал научиться у вас искусству развязывать языки!

— Брат мой, — голос генерала стал приторно-слащавым, — ваш ранг не позволяет вам присутствовать при допросе. Я с удовольствием поделюсь с вами своими секретами при допросе преступников с более легкими преступлениями. А этот… Что ж, если вы получите разрешения настоятеля, я, так и быть, разрешу вам присутствовать.

— Я сейчас, я мигом! — возбужденно затараторил толстяк и, смешно переваливаясь с ноги на ногу, помчался по коридору.

— Пронесло! — Я смахнул со лба капли пота.

— Да, на редкость прилипчивый субъект. В прошлом воплощении он мне больше нравился…

— Это в каком же?

— Здесь была закрытая психиатрическая лечебница, до того как реальность изменилась в очередной раз, — пояснил батюшка Феофан. — А он был санитаром.

— А я, значит, был пациентом? — Выдвинул я догадку.

— В точку, — согласился монах. — Именно в лечебнице я тебя и нашел. — Потом маятник качнулся, и лечебница превратилась в монастырь. Пациенты — в невменяемых преступников, одержимых бесами; врачи и медперсонал — в монахов; главврач — в настоятеля…

— А как же ты, Владимир Николаевич? Ты ж не врач?

— Психушка была ведомственной, — пояснил монах.

— От конторы?

— Да.

— Тогда понятно.

Вскоре мы добрались до лестницы. На одном из пролетов кто-то стоял. Очередной монах. Я взял автомат наизготовку.

— Спокойно! — произнес генерал. — Это Слава.

— Славка, чертяка! — обрадовано воскликнул я, бросаясь к монаху. К команде Владимира Николаевича я успел здорово привязаться. Я был рад, что во всей этой заварушке они не потеряли своего "я".

— Сергей Вадимович, с вами все в порядке? — Слава тоже был рад меня видеть.

— Славка! — Я обнял его одной рукой (в другой я держал автомат) и хлопнул его по спине.

— Все спокойно? — спросил Славу Кузнецов.

— Все в порядке, — ответил Петрушин. — Я ж думал, что мы Вадимыча в бессознательном состоянии потащим. А раз он на своих — задача упрощается. Сидоренко уже тачку подогнал. Кони — звери! От любой погони уйдем!

— Кони? — удивился я.

— А другого транспорта здесь нет, — рассмеялся Слава. — Если только очередную волну изменений не поймаем.

— На это не сильно-то надейся, — сварливо заметил генерал. — Пока рассчитываем на то, что есть.

— Так точно, товарищ генерал!

— Ну что, готовы? — спросил Кузнецов. — Сейчас самый ответственный участок. Если выйдем во двор — считайте, что повезло. Слава, ты замыкающим.

— Понял, Владимир Николаевич.

Из здания нам удалось выбраться без приключений — даже не попался никто на пути.

— Время утренней молитвы, — пояснил мне батюшка Феофан. — Быстрее!

На широком монастырском дворе, мощенном крупным булыжником, нас дожидалась карета, запряженная тройкой лошадей. На месте кучера восседал майор Сидоренко, нервно перебирающий поводья. В монастырском мешковатом одеянии, да еще и без привычных очков-хамелеонов, Сергей Валентинович выглядел комично. Маленькие очечки с круглыми линзами делали его похожим на сельского учителя. Завидев нас, майор дернул поводьями, и карета покатилась в нашу сторону, сокращая расстояние. Мы на ходу запрыгнули внутрь повозки. Сидоренко стегнул лошадей, и мы выехали со двора. Увидеть средневековый город мне не удалось, едва мы покинули обнесенный высоким каменным забором монастырский двор, окружающий нас мир смазался и пошел рябью.

— Не ко времени! — недовольно произнес Слава.

— Как сказать, — не поддержал подчиненного Кузнецов. — В этой волне изменений мы легко можем затеряться. Пока волнение устаканится…

Я с изумлением наблюдал, как средневековый город трансформируется в современный, более привычный. Со зданий в мгновение исчезали фигурные навороты: лепнина, портики и колонны. На наших глазах они превращались в стандартные хрущевские коробки.

— Ешкин кот! — выругался я. Карета словно в пластилиновом мультике тоже прошла ряд необычных трансформаций и превратилась в современный микроавтобус. Сидоренко, ранее сидевший на козлах, ненавязчиво переместился внутрь салона на сиденье водителя. Его круглые очки изменили форму и увеличились в размерах, вновь став хамелеонами. Автобус вильнул несколько раз, пока Валентиныч приноравливался к новому способу вождения. Вскоре он совсем оправился, и автомобиль полетел по изменяющимся улицам города, словно пришпоренная лошадь.

— Выбрались! — с облегчением вздохнул генерал, сменивший сутану на цивильный костюм.

— Кажись, пронесло! — согласился Петрушин. — Да и мирок вновь стал более привычным.