Доверься мне

— Мне так жаль, Оливия. Я должен был быть более осторожным. Я не должен был хранить их в своем телефоне. Я никогда не думал… я никогда не думал…

Я кладу ладонь на его щеку, успокаивая его.

— Что было дальше?

— Она сказала мне, что уже отправила все фотографии себе, что, если я не хочу, чтобы они утекли в сеть, мне нужно пойти с ней.

— Чего она хотела? Денег? Она шантажировала тебя?

Горькая усмешка покидает его губы.

— Если бы она хотела денег, мы бы не оказались в этой переделке. Я пытался, поверь мне. Я предложил ей все, но она не захотела, — он взволнованно проводит рукой по волосам, взъерошивая их. — Она сказала, что мы разрушили ее жизнь, что Адам больше не доверяет ей из-за того, что случилось тогда в баре, что в противном случае он бы простил ее измену. Она сказала, что это несправедливо, что я получаю еще один шанс после моего прошлого, что она не выносит, когда меня изображают таким идеальным парнем, что я никогда таким не буду. Кортни хотела напомнить всем, кто я есть на самом деле.

— Но ты не такой, Картер. Ты — это не твое прошлое, оно не определяет тебя. За каждым твоим решением стоит такой прекрасный, невероятный человек.

Он смотрит на пол, кивает.

— Она хотела причинить нам боль, и я думаю… думаю, я позволил ей.

Я смахиваю его волосы со лба.

— Почему ты не рассказал мне обо всем этом?

— Потому что она хотела, чтобы я порвал с тобой. Она сказала, что если я этого не сделаю, то это сделаешь ты. Она не удалила фотографии, пока не убедилась, что между нами все кончено. Я никогда не смогу расстаться, Олли, только не с тобой. Но я также не могу позволить твоим фотографиям оказаться в сети. Ты потеряешь работу, а я не позволю, чтобы тебя так опозорили и выставили на всеобщее обозрение. Я должен обеспечить твою безопасность, и я уже облажался, позволив твоим фотографиям попасть в чужие руки.

— Я люблю свою работу, Картер, но ничто в этой жизни не стоит того, чтобы рисковать тобой. Я бы променяла все это на счастливую жизнь с тобой, на жизнь, которую мы хотели.

— Я никогда не был так разочарован в себе. Я был так напуган, просто до смерти. Я понятия не имел, что делать, что тебе сказать. Я боялся, что, если будет казаться будто между нами все хорошо, Кортни сольет фотографии. Я не спал всю ночь, пытаясь придумать план. Я придумал ни хрена. Ничего. Я хотел умолять тебя остаться, не дать тебе уйти. Но в тот момент, когда я наконец сдался и позволил тебе сесть в эту чертову машину, я понял, что лучшее для тебя — это пространство. Пространство, пока я не смогу решить эту проблему, пока не смогу убедиться, что ты в безопасности, — он качает головой, не в силах встретиться с моим взглядом. — Я никогда не прощу себе, если подведу тебя еще сильнее, чем сейчас.

— Неудачи — это часть жизни. Мы возвращаемся и начинаем снова. Мы можем это сделать, Картер. Пока ты рядом со мной, я всегда смогу начать все сначала. А ты?

В его глазах боль, когда он пристально смотрит на меня, словно боится, что слова не настоящие, что я встану и в любой момент уйду.

Разве он не знает, что мое сердце принадлежит ему? Пока он готов продолжать попытки, я буду здесь.

Прежде чем он успевает ответить, тихое урчание двигателя привлекает наше внимание, и к дому подъезжает полицейский внедорожник. Когда Картер перекладывает меня со своих колен, берет мою руку в свою, встает, в моих ушах отдается пульс. Машина останавливается рядом с его внедорожником.

Двое офицеров выходят, и мужчина переводит взгляд с меня на Картера.

— Мы можем поговорить, мистер Беккет?

Картер кивает, а женщина-офицер улыбается мне.

— Добрый вечер, мисс Паркер. Я офицер Перри, а это мой напарник, офицер Волтерс.

Я вопросительно смотрю на Картера, и он сжимает мою руку.

Офицер Волтерс делает шаг вперед, предлагая что-то Картеру, а тот усмехается.

— Ну, ваш экран все еще разбит; мы ничего не можем с этим поделать. Но вы можете забрать свой телефон.

Картер берет телефон, поворачивает его в руке, и жаркое солнце отражается от осколков разбитого экрана, прежде чем он убирает его в карман.

— Что это значит?

Офицер Волтерс улыбается. Она теплая, широкая и заставляет меня почувствовать то, чего я не чувствовала уже несколько дней.

Надежду.

— Это значит, что мы взяли обеих женщин под стражу. Все кончено.

Я не могу заснуть, и этого ждала. Проблема в том, что я знаю как это решить.

Но Картер не хотел на меня давить. Он беспокоился, что все это слишком, слишком быстро, слишком рано.

Мы провели несколько часов в полицейском участке, моя рука была прижата к его руке, пока они объясняли обвинения, которые мы имеем полное право выдвинуть: незаконное распространение сведений о частной жизни лица.

Картер подал заявление в полицию в понедельник вечером после того, как пообещал вернуться с ответами, с решением. Он сказал, что не может найти другого способа справиться с этим, потому что не может разобраться сам. Я думаю, что он принял правильное решение, и он, наконец, считает также.

Проблема была в том, что они не могли найти Кортни, так как ее последний адрес был у Адама, а поскольку Картер не знал имени ее сообщницы, полиция была в тупике. Пока днем не появилась женщина по имени Рэйган, которую мучило чувство вины за то, что она сыграла эту роль. Она сдала свой телефон, в котором были сообщения от Кортни, подробности ее намерения распространить фотографии одну за другой, независимо от того, прекратим мы с Картером наши отношения или нет.

А потом Картер привез меня сюда, к Каре и Эммету. Он обнял меня на их подъездной дорожке и сказал, что мне нужно время, чтобы принять это. Он сказал мне, что это нормально — злиться на него, и он поймет, если я буду злиться.

Проблема в том, что он там, а я здесь.

Я слышу один гудок, прежде чем он с нетерпением отвечает, будто надеялся, что я позвоню.

— Олли? Ты в порядке

Слезы, которые не прекращались последние четыре дня, снова хлынули потоком прохладных дорожек по моим щекам.

— Я не хочу спать без тебя.

Картер говорит по телефону всю дорогу, каждый шаг, который он делает по лестнице, и я слышу мягкое хихиканье Эммета как в трубке, так и через дверь, когда он высовывает голову, чтобы посмотреть, кто здесь. Дверь спальни открывается, и внутрь вбегает Дублин, запрыгивает на кровать и облизывает мое лицо своим языком. Только когда взгляд Картера останавливается на мне, он наконец кладет трубку.

Я откидываю одеяло, и он, не теряя времени, забирается ко мне, притягивая мое тело к своему, его руки хватают мои волосы, мое лицо, мои бедра, а его рот покрывает поцелуями каждый дюйм моего лица.

— Я не потерял тебя?

— Картер, ты никогда, никогда не потеряешь меня.

ГЛАВА 51

РЕПЕТИЦИИ, РЕЧИ, ВАННЫ И ПРОЧАЯ ЕРУНДА

Солнце согревает мое лицо, легкий ветерок взъерошивает волосы. Бурундук выныривает из-за дерева и встает на задние лапы, наклонив голову, чтобы посмотреть на меня. Он делает это уже в третий раз, будто ему что-то от меня нужно.

— У меня нет для тебя еды. Прости, дружок.

Я наблюдаю, как он взбирается на надгробие и сползает вниз, с другой стороны, попискивая при этом, явно наслаждаясь этим процессом. Дублин поднимает голову с моих коленей, переводит взгляд с меня на бурундука, потом обратно, как будто хочет присоединиться к веселью.

Сегодня здесь тихо, но я думаю, что большинство людей проводят утро субботы в постели, а не с мертвыми.

До прошлого месяц я был здесь лишь однажды, семь с половиной лет назад, в единственный день, когда должен был быть здесь. По большей части, здесь я не чувствую своего отца, и Оливия говорит, что это нормально.