Иллюзионист

— Поговори с ним, — шепчу я. — Пожалуйста. Мы сможем завершить эту историю только втроём. Вместе.

Дез кивает и облизывает губы. Он не сказал «да», но и «нет» он не сказал.

— Я попробую, — обещает он.

Когда приходит время сменить гребцов, Дез садится рядом с Кастианом. Я смотрю, как они гребут бок о бок, глядя строго перед собой. В какой-то момент Дез что-то говорит, и Кас смеётся. Я чувствую укол в груди напротив сердца. Мне даже не надо опускать глаза: я знаю, что на моей коже отпечаталось новое воспоминание.

***

Мы гребём полтора дня, но понимаем, что мы на месте, только когда река переходит в озеро, которое находится на юге столицы, и сверкающие башни дворца маячат вдалеке. Сердце колотится в груди вплоть до момента, когда мы высаживаемся, пришвартовав баржи в высокой траве.

Мы направляемся в Андалусию. По обе стороны пыльной дороги, ведущей к городским воротам, на копьях висят отрубленные головы, из которых торчат сухожилия и всё ещё стекает кровь. Это знак, что нужно поворачивать назад. Предупреждение. Саида, Марго и Эстебан, должно быть, тоже это чувствуют, потому что мы обмениваемся взглядами. Мы уже шли по этой дороге в тот день, когда пытались спасти Деза от казни. Но в этот раз у нас есть то, чего не было тогда. В этот раз мы не одни. Марго, Кастиан и Эликса идут впереди, прикрывая нас магией иллюзионари.

С этой длинной грунтовой дороги хорошо видно плотно построенные дома, у некоторых из которых настолько древний фундамент, что они напоминают усталых путников, опирающихся друг на друга. Впереди у ворот выстроена шеренга солдат — так нас встречает король Фернандо. Но это не самое захватывающее зрелище в жемчужине королевства.

Дворец Андалусии — это потрясающее произведение архитектурного искусства: четыре башни, соединённые мостами. Каждая башня сверкает в свете солнца, — ослепительный храм рода Фахардо. Я жила в покоях этого дворца, ходила по его коридорам, побывала в его жутких подземельях. Но впервые я вижу, как он светится. Дворец охвачен серебристой пульсирующей аурой, словно гигантский альман.

— Что это? — ахает Дез рядом со мной.

— Себриан, — говорю я. — Он использует Клинок Памяти.

— Как ты это поняла? — спрашивает Лейре.

Лео пожимает плечами и небрежно взмахивает рукой.

— Ну, наверное, это как-то связано с тем, что дворец превратился в огромную свечу.

Но не только. Я касаюсь белого сапсана на моём нагруднике, и рябь магии проходит сквозь меня. Я отказалась от прав на Клинок Памяти, но эта связь оставила свой след во мне, тонкий, как паутинка.

Нервничающие леонесские стражники смыкают ряды у городских врат. Они слышат наш топот, позвякивание доспехов, но ничего не видят. Постепенно Кастиан и другие иллюзионари снимают иллюзию, и он наносит первый удар, пробивая их защиту. Гвардейцы из Тресороса выстраиваются клином, чтобы пробиться в столицу. Вонь сточных вод смешивается с дымом горящего мусора, предупреждая жителей Андалусии о том, что на город напали.

Лео и Саида должны вывести слуг из дворца, пока мы с Касом и Дезом ищем короля и Потрошителя. Но сейчас, когда пришло время действовать, я колеблюсь. Я пережила сотни боёв и стычек, но в этот момент я испытываю больше любви к своим спутникам, чем когда-либо прежде. Возможно, это именно то, о чём меня предупреждала Арги. И всё же я предпочитаю эту версию себя.

— Беги, Рената, сейчас! — кричит Марго, разрубив солдата. Она хватает его меч и, тяжело дыша, уже орудует двумя. Между нами промелькнула искра. Это не дружба или прощение; это принятие. — Увидимся в Третьем Аду.

Третий Ад, где горит вечное белое пламя, уже здесь. Серебристая фигура Себриана выходит на балкон.

Внезапно меня окатывает вибрирующая сила. В груди словно появилась некая нить и тянет туда.

— Надо спешить. Что-то не так.

Кастиан указывает куда-то в сторону.

— А это?..

Некие люди взбираются по стенам башен к окнам, к балконам, к небесным мостам.

— Это Шепчущие, — отвечает Дез.

— Северная башня, — командует Кас, и мы бежим следом за ним.

Северная башня. Там находится тронный зал Фернандо. Король встретит нас в храме своих побед, где люди кланялись ему и проливали кровь, принося ему клятвы верности.

Когда мы подходим к мосту, на другом его конце появляются стражники короля. Моё тело болит от многих дней постоянной активности. От многих недель душевных страданий. От многих лет борьбы за жизнь, которая не всегда мне нравилась. Но всё же я борюсь, выгрызая путь к судьбе, которую я для себя выбрала. Пробиваться через солдат короля Фернандо — всё равно что плыть против течения, но в итоге мы оказываемся на той стороне, где свет льётся из открытых дверей, и я скрепя сердце шагаю внутрь.

Король Фернандо сидит на своём альмановом троне, перенеся вес на один из подлокотников. На нём его любимые чёрные шёлковые одежды. Зная теперь его историю, я не могу не задаться вопросом, не дань ли это многолетнему трауру. Он подаётся вперёд, разглядывая мои доспехи. Узнаёт? Но интерес длится всего мгновение, а потом Фернандо издаёт рокочущий смех победителя.

Вокруг помоста стоят Шепчущие, решившие следовать за Себрианом. Я узнаю Хави, первые серебряные вены уже расходятся от уголков его глаз; персуари Оливию, которая могла взобраться на любое дерево и любое здание, словно рождена для этого; вентари Энрику, которой удавалось растягивать еду на несколько дней, когда у нас заканчивались запасы продовольствия. Их много, и все стоят неподвижно, словно окаменели от страха.

— Что ты с ними сделал? — спрашиваю я.

Чёрные глаза короля Фернандо оживают после моего вопроса.

— Я усовершенствовал свою Руку Мориа. Мне не хватало робари, Рената, но вот ты вернулась на место, которое тебе якобы ненавистно. И вернула мне моего сына.

Кас и Дез обмениваются решительными взглядами, и затем старший принц Пуэрто-Леонеса приближается к отцу.

— Она вернула обоих твоих сыновей. Отец, позволь представить тебе Андреса, принца Сол-Абене, командира Шепчущих и второго в очереди на престол Пуэрто-Леонеса.

Дез криво ухмыляется, наслаждаясь молчаливой яростью отца.

— Мне больше нравится Дез де Мартин. Мы, мятежники, любим всё сокращать, потому что вечно приходиться жить на бегу.

— Я бы не назвала тебя особо кратким, — отмечаю я.

Теперь уже смеёмся мы втроём.

Фернандо потерял дар речи. Он встаёт, подходит ближе, насколько может, но держится на достаточном расстоянии, чтобы ни один из его сыновей не мог дотянуться до него мечом. Разглядывая черты лица Деза, король в какой-то момент узнаёт свою форму глаз и губ. Но этот момент быстро проходит — в короле нет ни радости, ни облегчения от того, что его сын, которого он считал погибшим ещё в младенчестве, стоит перед ним.

— Как? — спрашивает он.

— Похоже, моя мать решила, что мне лучше расти подальше от тебя, — говорит Дез. Я бросаю взгляд на Кастиана, но его лицо не выдаёт никаких эмоций.

В уголках глаз Фернандо появляются морщинки.

— Я подозревал, что твоя мать симпатизирует мориа, посылает мятежникам еду и лекарства. Но полагал, что у неё просто мягкое сердце. Я и подумать не мог, что она родила мне не одного, а целых двух монстров. Иногда я жалею, что убил её. Но ты очистил мою совесть.

— Что ты сказал? — Дыша тяжелее и быстрее, Кастиан грозно подходит к трону.

— Я отравил её, — признаётся Фернандо таким тоном, каким другие люди говорят: «Я поужинал» или «Я была на рынке».

Фернандо опускает руки на плечи Хави. Мальчик даже не вздрагивает. Он сделан из камня, настоящее орудие.

— Мне нужны были новые наследники, настоящие Фахардо. Но народ любил её, и я боялся, что если она совершит самоубийство или если её семья заподозрит моё вмешательство, начнутся беспорядки. Поэтому я самолично травил её каждый день по чуть-чуть. Придворные считали, что она просто стала много пить и сходить с ума от скорби. Жаль, а ведь такая красавица была.

Перед глазами встаёт последнее воспоминание о матери Кастиана — как она лежит на траве в саду, с красными, опухшими глазами, словно плакала без конца. Отравленная.