Иллюзионист

Атмосфера на рынке меняется — участники Карнавала тоже чувствуют, что что-то не так. Приближающийся стук копыт. Солдаты в алых одеждах Чистильщиков поднимаются по холму на главной дороге и окружают площадь. Паника и замешательство слышатся в аханье и шепотках случайных прохожих.

— Не останавливаемся, — командую я, но путь мне преграждает вздыбленная лошадь. Кастиан притягивает меня к себе в последний момент, пока мой череп не пробило копытом.

— Вернитесь на площадь! — требует солдат.

Пальцы Кастиана впиваются в мои плечи, когда он ведёт меня обратно к толпе.

— Что будем делать? — шиплю я. — Только не говори мне успокоиться.

Я внезапно вспоминаю один городок, Пуэрто-Дорадо. Всех, кто укрывал семьи мориа и отвергал веру в Отца Миров, надлежало выдать властям. Стражи обыскивали все дома, проверяли каждую лавку, но в итоге арестовали только какого-то пьяницу и мужчину, у которого обнаружили реликвии с символами древних богов. Правосудие сожгло дом еретика. После всех этих уже привычных приёмов запугивания Чистильщики возвращались спустя пару дней, чтобы помочь горожанам и напомнить, как бы всё было мирно и прекрасно, если бы не мориа и прочие инакомыслящие.

Среди них был и принц Кастиан.

Я ненавидела его тогда, и сейчас это чувство вновь всплывает на поверхность, пока я смотрю, как солдаты сгоняют всех жителей в одно место. Пехота выталкивает торговцев из их лавок, сшибая с прилавков булки и корзины с фисташками. Пирожные и пироги раздавлены в грязи. Один из солдат хватает бутылку вина и выдёргивает зубами пробку, выплёвывает на землю и делает глоток.

Через секунду откуда-то в толпе раздаётся крик. Солдаты хватают молодую пару, разыгрывавшую святую Каринью и её мужа, срывают нимбы, цветочные венки и платки. Женщина рядом со мной всхлипывает, и я чувствую, как падаю в чёрную бездну, где живут мои воспоминания.

Следом за отрядом зачистки едут две кареты с гербом рода Сол-Абене. Из одной из них выходит дворянин, с ним два личных стражника. Герцог Сол-Абене — суровый мужчина с острыми скулами, бородкой и густыми бровями, обрамляющими чёрные, как смола, глаза. Кремово-белая кожа разрумянилась. Я мельком видела его во дворце, и хотя с тех пор он мало изменился, я отмечаю тёмные круги под глазами, которых раньше не было.

— Герцог! — кричат люди. — Что это всё значит? Это же святой день, герцог Сол-Абене!

Солдат в красной форме выходит вперёд и обращается к толпе. Ему лет двадцать пять. Жуткий шрам пересекает его лицо по диагонали.

— Паскаль, — шёпотом себе под нос произносит Кастиан. Ну разумеется, он его знает. Это всё его люди.

— Все смогут спокойно разойтись по домам после того, как Чистильщики закончат проверку.

Донья Саграда проталкивается в первый ряд. Несмотря на свой невысокий рост, она набирается смелости обратиться к солдату с мольбой в голосе:

— За что вы так?

Паскаль едва ли обращает на неё внимание.

— Это языческий праздник. Последователям Отца Миров непозволительно чествовать еретических святых и лжебогов.

Кастиан дёргается вперёд, но его опережает священник. Морщины на лице старика приходят в движение, когда он пытается призвать солдата к благоразумию:

— Карнавал Санта-Каринья проводится ежегодно на протяжении многих веков. Как добропорядочные граждане, мы платим десятину Отцу Миров и короне. Даже королева Пенелопа однажды почтила нас своим присутствием на торжестве. Герцог Сол-Абене и его семья не пропустили ни одного Карнавала.

— Точно! — выкрикивает кто-то в поддержку. Солдаты бросаются к нему.

— Этому пора положить конец, — объявляет Паскаль. — Правосудие объявило, что все деньги, заработанные на этом еретическом празднике, пойдут на нужды войны. Каждый, кто способен поднять меч, должен проследовать за мной.

Война. Слово проносится по толпе, как огонёк по фитилю.

— Умоляю, — по круглым щекам доньи Саграды бегут слёзы. — Мы уже отправили всех наших солдат. Даже совсем юнцов. Сжальтесь…

Я уже бросаюсь к солдату, когда он замахивается кулаком на донью, чтобы заткнуть её. Хватаю за руку в воздухе. Его глаза округляются от шока, как два чёрных блюдца, и я понимаю, что совершила огромную ошибку. Я могу пойти дальше — ударить его коленом в живот и кулаком в ухо, чтобы он потерял равновесие, приподнять юбку и выхватить кинжал на бедре.

Но не делаю этого.

Позволяю ему отбросить меня на землю.

Кастиан тут же оказывается рядом.

— Стоять!

Должно быть, голос Кастиана прозвучал слишком знакомо, потому что юный солдат рефлекторно замирает. Но принц сейчас выглядит как Уилмер Оцоа — музыкант из мелкой деревушки, без какого-либо право командовать.

— Кем ты себя возомнил? — выплёвывает Паскаль в лицо Кастиану. — Я прикажу выпотрошить тебя за измену и сопротивление стражам порядка.

— Прошу, не горячитесь, — вмешивается священник. — Он только хотел защитить супругу.

Паскаль разглядывает меня. Узнавание мелькает в его глазах.

— Сними перчатки. Сейчас же.

Я прижимаю ладони к груди. Вокруг толпятся люди.

— Сними, — тихо подталкивает меня Кастиан, и у меня уходит секунда на осознание.

Я стягиваю свои белые кружевные перчатки. Уже знакомая магия Кастиана обволакивает мою кожу, скрывая шрамы за иллюзией.

Паскаль внимательно рассматривает ладони и пальцы, крутя их так и эдак. Кожа гладка и ровная. Он сжимает мои запястья до боли. Я изо всех сил держусь, чтобы не пнуть его.

— Арестуйте их за сопротивление отряду зачистки.

Толпа безостановочно возмущается.

— Покажите нам приказ короля!

— Мы ничего плохо не делали!

Впервые Чистильщики сталкиваются с тем, что запугивают не беспомощных фермеров. Люди Асестеньи готовы дать отпор.

Герцог Сол-Абене замечает волнение масс. Я вижу, как он разрывается между интересами жителей своей провинции и указаниями короля. Затем его взгляд останавливается на мне. Мне показалось, или он узнал меня? Нет, мы ни разу не общались во дворце, он видел меня разве что издалека.

— Чем тебе помешала обычная девчонка? — обращается к Паскалю герцог Сол-Абене, вскидывая бровь. — Неужели у неё такая тяжёлая рука?

Люди негодующе сплёвывают на землю, выкрикивают ругательства. Паскаль отталкивает меня. Кастиан прожигает его взглядом, но я обнимаю своего якобы мужа, заставляя его посмотреть мне в глаза. В них я вижу сожаление. Беспомощность.

Герцог Сол-Абене выпячивает грудь, небрежно махнув рукой Паскалю, чтобы отстал. А затем берёт руки хозяйки постоялого двора в свои.

— Моя дорогая донья Саграда, я приношу извинения за это недоразумение. Я принёс вести из Андалусии. — Он разворачивается к толпе. — Услышьте мои слова и передайте их всем друзьям и знакомым. Простите этого неотёсанного солдата. Он плохо знает нашу провинцию. Но я примчался сюда, чтобы сообщить: дело не требует отлагательств. Даже на время Карнавала.

Толпа утихает, ожидая его дальнейших слов.

— Мы боремся с повстанцами по всему Пуэрто-Леонесу, — продолжает герцог. — Шепчущие всё ещё держат нашего принца в заложниках! Его величество попросил меня призвать на помощь все силы нашей провинции. Многие из вас знают не одно поколение моей семьи. Поверьте, я действую в общих интересах. Отпразднуйте этот день как следует. Крепко обнимите своих близких, потому что скоро нас ждёт война. Я прошу, чтобы каждый, кого миновал призыв, вызвался добровольцем. Король Фернандо разрешил вступать в армию юношам с тринадцати лет. Это огромная честь служить своему королевству, которое нуждается в вас как никогда раньше. А теперь прошу, продолжайте Карнавал!

— Милорд… — пытается возразить Паскаль, но его голос тонет в рёве толпы.

— Донья Саграда, — обращается герцог, — мы очень устали с дороги и хотели бы занять у вас лучший столик.

Я смотрю на хозяйку постоялого двора. Она кивает нам с Кастианом, и мы прячемся в толпе. Нет времени прощаться. Сегодня вечером мы должны покинуть Сол-Абене.

Глава 5