Страница 17 из 87
— Ты что⁈ — испугалась я, — Там же ничего видно не будет!
— Там и так ничего не видно… — проворчал кучер.
— А Андреас⁈
— Нащупал какую-то шишку на ноге Шарира… Сидит, плачет. Я ему говорю, дай, мол, я пощупаю, я сызмальства при конях, а он мне ка-а-ак даст в лоб! И ведь, не промахнулся в темноте! А потом сел и заплакал…
— А ну-ка, пусти!
— Не трогайте его… Он словно ума рехнулся. Причитает, что недосмотрел, не уберёг. А конь его, дескать, не одну тыщу вёрст безропотно на себе нёс, да ещё оберегал при этом. Пусть проплачется. Авось, в разум вернётся?
Почти с полчаса ничего не происходило. Во всяком случае, на корабле пробили склянки — полчаса!
— Пойду-ка я проведаю нашего господина… — закряхтел Трогот, — Авось, проплакался?..
И он скользнул в проём люка.
— Эх, ваша милость! — послышалось из темноты, — Что ж вы так убиваетесь-то?..
Ответ был слышен невнятно, словно сквозь рыдания.
— Дык ведь, конские болезни, они разные… — рассудительно возразил Трогот, — Многие и вылечить можно. Вот, был у меня случай: жеребёночек приболел. Пузо отвисло, на все четыре копыта хромает. Ну, думаю…
Андреас ответил что-то раздражённое, но опять невнятное.
— Ну и не буду… — покорно согласился Трогот, — Ну и поплачьте, сударь, если душа просит. Душа — она сама знает, когда плакать, а когда остановиться!
Трогот снова вылез на палубу.
— Переживает… — вздохнул он, — Слов утешения не слышит…
— Он что там, всю ночь сидеть собирается⁈ — возмутилась я, — Ну-ка, пусти!
— Не нужно вам туда… — с нажимом сказал кучер, — И опасно, и вообще, иногда человеку нужно своё горе в одиночку пережить. Может, он сейчас Господа Бога об исцелении коня просит? Зачем же его смущать, такой важный разговор на полуслове прерывать? Не порадуется он этому, право слово, не порадуется!
— Ты так думаешь? — у меня забрезжили какие-то сомнения.
— Уверен! — твёрдо заявил Трогот.
Вахтенный офицер задумчиво ходил кругами вокруг нас, наверняка ругая себя последними словами, что позволил Андреасу спуститься вниз. Я его понимаю. Соваться в темноту ему совершенно не хотелось. Запросто можно шею сломать. И даже не потому, что кто-то там его с дубиной поджидает, а просто оступившись на ступеньке. А ведь, могут и поджидать! Отправить вахтенного матроса? А что делать, если матрос не вылезет и не ответит? Считать, что его лягнул конь и он потерял сознание или расценивать это как нападение? Поднимать по тревоге всю команду? А что сделает команда? Всей толпой ломанётся в темноту люка? Зажигать лампу категорически нельзя!
Кажется, склянки пробили ещё раз. И из проёма люка высунулась голова Андреаса. Он горестно всхлипывал и размазывал слёзы по щекам. Мне показалось, что дядька Трогот вздохнул с облегчением. Впрочем, вахтенный офицер тоже.
— Бедный… бедный Шарик… — причитал парень, — Что теперь с тобой будет! Как же тебя, бедного, угораздило… Это всё я! Нет мне прощения! Ты меня… мне… а я… у-у-у…
— Да, что там⁈ — не выдержала я.
— Всё уж-ж-жасно!! — еле прорыдал Андреас, — Пойдём в каюту, я тебе всё расскажу!
* * *
Ещё солнце не выглянуло из-за горизонта, когда мы с Катериной вышли на палубу. Бледные и мрачные. Всё просто: мы всю ночь ругались. Мы так и не пришли к единому плану. То, что я предлагал, девушке казалось слишком опасным, хотя она соглашалась, что затягивать с нашим освобождением ещё опаснее.
С первыми лучами солнца, на палубу вышел и капитан. Прищурился, разглядывая зарю, и мрачно пошёл на капитанский мостик.
— Свистать всех наверх! — отрывисто бросил он вахтенному офицеру.
И сразу засвистела боцманская дудка. А за ней — словно уже стояли наготове! — загрохотали по палубе десятки ног и команда выстроилась вдоль бортов.
— Пойду-ка я Шарика проведаю! — зевнул я, — Как он там, бедный?..
И, игнорируя все построения, пошёл прямо к нужному люку, нарушая всю стройность и гармонию флотской дисциплины!
Наверное, Доминго просто онемел от такой наглости и бесцеремонности. Иначе не объяснить. Но то, что он аж пожелтел от злости, было видно очень хорошо. И, пока он раздумывал, что предпринять в такой ужасной ситуации, я уже нырнул в темноту люка.
— Поднять якорь! — рявкнул капитан, обретая дар речи.
— Отставить!!! — гаркнул я во всю мощь своих лёгких, вновь показываясь из люка.
— Что-о?!! — капитан оторопел.
— А то! Морской закон! Закон пиратов! Команда имеет голос! Не слышал⁈
— Какая ещё команда⁈ — заорал капитан, — При чём здесь ты⁈
— Будет команда! И будет её голос! — пообещал я, — Ребята! Хотите заработать⁈ Или хотите пойти на дно⁈
Матросы растерянно переглядывались. Они пока ничего не понимали, как не понимал и капитан. Но — главное! — я привлёк внимание и теперь я управлял процессом. Пока. Если успею. Поэтому я торопился.
— Ребята! Господа матросы! Вот здесь… — я показал о-о-очень объёмистый мешочек, — Вот здесь золотые монеты! Вы хотите их заработать⁈
— Да! — выкрикнули несколько нестройных голосов.
Особо жадные. Ну, что ж, уже хорошо.
— А вот здесь… — я высунул из люка небольшой, но вполне приличный бочонок, — А вот здесь… смотрите сами!
Я зачерпнул из бочонка горсть чёрного порошка, бросил перед собой на палубу и поднёс горящую свечу. Ба-бах! — негромко взорвался порошок.
— Порох… — побледнел боцман, — Бочонок пороха над пороховым складом…
— Да-да… — зловеще подтвердил я, — Одно ваше неосторожное движение, и я взорву шебеку к энтой матери! Вы можете выбрать, чего вы хотите: золота или взорваться! И, согласно морскому закону, команда может сказать капитану своё решение!
— А что надо-то?.. — рассудительно уточнил один из матросов, — Ну, чтобы было золото, а не порох?
— Отличный вопрос! — мне слегка полегчало. Мы начали общаться. Это серьёзный и жирный плюс! — Видите ли, я случайно услышал, как капитан обещал скормить нас акулам. А мы этого не хотели бы. Так вот: если вы высадите нас на берег, вы получите золото. Если откажетесь, я взорву шебеку. Да, мы погибнем. Но мы погибнем все вместе! Выбирайте!
— Он лжёт!!! — завизжал капитан, — Он блефует! Он не взорвёт себя! У него кишка тонка!
— Хотите проверить? — закричал я в ответ, — Отлично! Как только я увижу хоть одну рожу в просвете люка, я взрываю корабль!
И я исчез в глубине проёма. На самом деле, я просто шагнул на две ступеньки вниз и остановился. Отлично понимая, что произойдёт дальше. Да и рисковать над пороховым складом не очень-то хотелось. Я даже, на всякий случай, погасил свечу.
— Эй-эй! Как там тебя? Господин пассажир! Не балуй! — услышал я испуганный оклик боцмана, — А ну вылазь, ещё поговорим!
— Отлично! Поговорим! — выглянул я снова, потихоньку зажигая свечу вновь от огонька в ладони, — Ваши предложения⁈
— Просто убейте этого гавнюка! — надрывался капитан, — Кто первым снесёт ему башку, получит премию!
— Он врёт! — хладнокровно прокомментировал я, — Он вам всегда врёт! К примеру, мы сговорились, что за нашу перевозку мы заплатим семьсот пятьдесят флоринов. Это же по десять флоринов на каждого! Даже, если офицерам положена большая доля! А сколько он пообещал вам⁈ Или он даже ничего не обещал⁈ Так знайте: он врёт!
— Убейте! Убейте подонка!!!
— Прошу прощения, синьор! — с достоинством возразил капитану боцман и окинул матросов взглядом, — Но команда собирается на совещание! Не так ли, ребята?
— Да… — загудели матросы, собираясь в кучу, подальше от капитанского мостика, — Надо посовещаться…
Если бы взгляды могли убивать, я давно валялся бы дохлым. Капитан Доминго просто прожигал меня ненавидящим взглядом своего единственного глаза. И метался по капитанскому мостику, словно крыса, загнанная в угол.
* * *
Совещались матросы совсем недолго.
— Синьор! — шагнул от толпы матросов тот самый боцман, — Команда выбрала золото. Мы высадим пассажиров в порту, хотите вы того, или нет. Вы готовы нами командовать, чтобы выполнить нужный манёвр? Или нам выбрать другого офицера?