Страница 11 из 13
– Сотовый телефон не забыла?
– Нет, но в той жизни, куда мы едем, вряд ли работает мобильная связь.
– И все же прошу ежедневно мне звонить. Если вашей съемочной группе кто-то из местных чиновников станет мешать работать, дай знать мне. Их быстро поставят на место!
– Спасибо, папа, но у канала достаточно своих возможностей, чтобы обойти административное противостояние местных властей.
– У меня их значительно больше!
– А, ну конечно. Я все время забываю, кто мой отец! Хорошо, если что, найду способ связаться с тобой.
Туркин поднялся:
– Ладно, вижу, торопишься. Счастливого пути, дочка, и благополучного возвращения.
– Спасибо, папа. А насчет Кристины ты не переживай, ладно? В конце концов, жизнь всегда можно изменить.
– Не будем об этом. Пойдем, я провожу тебя.
– Не надо...
– Надо! Я и провожу тебя, и сам в парке погуляю, утренним пока еще свежим воздухом подышу!
– Ну, если решил прогуляться, то пошли.
Туркин взял сумку дочери. Они вышли из дома. Валя выгнала из гаража «Ауди». Забрала у отца сумку, бросив ее на заднее сиденье:
– Ну все, папа? До встречи?
– Удачи тебе, дорогая!
– Спасибо! Машину я оставлю в аэропорту!
– Это твое дело. До свидания, дочь! Не осуждай своего отца!
– Я не осуждаю. До встречи.
Валентина завела иномарку, выехала с территории усадьбы, а затем и охраняемого элитного городка и направила «Ауди» к шоссе, ведущему к МКАД.
В Домодедово она приехала в 7:40. На стоянке аэропорта оплатила место за неделю вперед. Возле огромного табло, высвечивающего расписание многочисленных рейсов, ее встретил помятого вида оператор Дольский:
– Привет, Валюша! Как дела?
– У меня-то ничего, тебе, смотрю, совсем хреново. Сергинский приехал?
– Тут! Послал меня тебя встречать.
– Да, видок у тебя, Вова, плохенький.
– Не сыпь соль на сахар, Валя. Еле поднялся. И чего я вчера так нажрался? Ведь не хотел.
– Тебе вообще бросать пить нужно!
– Не спорю, нужно, но не могу.
– Обратись к врачам!
– А смысл? Лечение помогает лишь в том случае, если больной сам хочет вылечиться. Я же, как тебе объяснить, не настроен еще. Да и смысл бросать? Чтобы с ума сойти в своей комнате под вечное ворчание матери?
– Так женись!
Оператор невесело усмехнулся:
– Нет уж, благодарю. Я семейной жизнью сыт по горло.
– Первый раз не сложилось, сложится во второй, в третий раз.
– Не хочу, Валя! У, черт, ты постой тут, я в туалет сбегаю.
– Рвет?
– Начинает! И что за организм? У других голова болит, а тут выворачивает наизнанку. А дальше еще хуже будет.
Дольский скрылся в толпе пассажиров.
Валя прошла к киоску, торгующему напитками. Купила две банки пива «Бавария».
Вернулся Дольский бледный как смерть.
Валентина протянула ему банки:
– Возьми, похмелись!
– Пивом? Пивом, добрая твоя душа, не похмелишься. Так, облегчишь состояние на полчаса, а потом выплюнешь это пиво в переваренном виде.
– Так как тебя в порядок привести?
– Нужна водка!
– Где ж ее здесь взять?
– Да взять не проблема, проблема, на что взять.
– Ты же командировочные получил!
– Получил, вот только утром нашел в карманах всего пару сотен.
– Куда ж остальные деньги делись?
– Не знаю. У матери спрашивал, говорит, не брала, наверное, потерял.
– Когда успел? Тебя же Ненашев до дома довез. Или нет?
– Довез! Только я, проспавшись, в рюмочную метнулся, а там, как у Высоцкого, друзья. Еще с детства. Вернулся домой на автопилоте, в два часа.
– Ясно! Говоришь, знаешь, где можно купить водку?
– Знаю!
– Тогда держи!
Валентина достала из сумочки деньги, отсчитала половину суммы, передала оператору:
– Это тебе и на водку, и на расходы.
Дольский приложил руки к сердцу:
– Валя! Ты необыкновенная женщина. Как вернемся, я все тебе верну!
– Вернешь, вернешь, давай поторапливайся.
Как только отошел оператор, к Туркиной подошел руководитель съемочной группы:
– А ты чего здесь? И где Дольский?
Валентина ответила:
– Во-первых, доброе утро, Антон Дмитриевич, а во-вторых, я сама жду Володю, он ненадолго отлучился.
– Похмеляться пошел. Ну, черт. А ведь уже посадку на наш рейс объявили. А нам же и регистрацию, а главное, таможенный досмотр еще проходить.
– Успеем!
– Ну, Вова!
– Да не трогай ты его! Сейчас объявится.
И точно, спустя десять минут появился Дольский, оживший, покрасневший, весьма довольный жизнью. И если бы не перегар, то никто сейчас и не подумал бы, что вчера оператор напился до чертиков.
– А вот и я! Все в сборе?
Сергинский укоризненно покачал головой:
– Ну разве так можно, Володя?
– А чего? Все пучком! Пошли на регистрацию.
Самолет «Аэрофлота» «Ил-86» рейса Москва – Ташкент вылетел из Домодедово точно по расписанию в 10:30 московского времени. В салоне во время полета оператор еще пару раз приложился к бутылке. Видя, что Дольского повело, Валентина отобрала у него бутылку:
– Все, Вова, теперь до возвращения в Москву – сухой закон. Как хочешь, преодолевай похмелье, но больше водки не получишь. Тем более в Афганистане не принято пить спиртное.
Стюардесса объявила о том, чтобы пассажиры пристегнули ремни, лайнер начал снижаться и в 14:40 по московскому, в 16:40 по местному времени плавно коснулся шасси бетонки Ташкентского аэропорта. Взревели двигатели. Пилоты переложили реверс для торможения, и вскоре лайнер остановился прямо у здания аэропорта. Подали трап. Пассажиры, выходя из самолета, пешком направились к сектору пограничного и таможенного досмотра узбекской стороны. Пошли было к сектору и Сергинский с коллегами, но их остановили на полпути два молодых узбека, представившиеся сотрудниками местной службы безопасности. Один из них спросил у Сергинского:
– Съемочная группа канала «Экспресс плюс»?
– Да! – ответил руководитель группы.
Мужчина представился:
– Юлдаш Рахимов. Рядом Усман Шарипов. Нам приказано обеспечить ваш перелет в Термез. Один вопрос: багаж в Москве сдавали?
Сергинский ответил:
– Нет! Все при себе держали, да и нечего сдавать было.
Рахимов удовлетворенно кивнул:
– Это хорошо. Пройдемте в микроавтобус.
Только сейчас журналисты увидели стоявший метрах в двадцати от трапа немецкий микроавтобус.
Сергинский спросил:
– А как же досмотр?
Рахимов улыбнулся:
– Считайте, вы его прошли.
– А куда мы поедем?
– Недалеко! На военный аэродром, что базируется по соседству с аэропортом. Там сейчас грузится транспортный борт «Ан-24». На этом самолете мы с вами полетим в Термез!
Он взглянул на часы:
– Ровно через час! Прошу в автобус!
Журналисты подчинились. Микроавтобус повез их к старому винтовому «Ан-24».
Дольский спросил у Рахимова:
– Слушай, Юлдаш, а этот пылесос еще и летает?
– Летает! Кстати, очень неплохая машина, не то что современные реактивные лайнеры. Лучше, конечно бы, «Ил-18», но его давно сняли с эксплуатации.
– И чем же хорош «Ан-24»?
– Тем, что даже при отказе одного из двигателей он сможет сесть на ограниченную полосу.
– А что будет с тем же «Ил-86», если у него откажет турбина?
– Рухнет на землю к чертовой матери, что же еще?
– Вот вы сами и ответили на свой вопрос.
В салоне «Ан-24» находился груз в больших ящиках и всего несколько пассажиров, разместившихся на скамейках вдоль борта. К ним вместе с Рахимовым и Шариповым присоединились и члены съемочной группы российского телеканала. Внимание Туркиной привлек мужчина неопределенного возраста с холщовым мешком в ногах и в национальной афганской одежде. Он сидел, обреченно глядя перед собой, перебирая четки.
Валентина наклонилась к Рахимову:
– Скажи, Юлдаш, а что это за человек сидит напротив? Он вроде не узбек.
Рахимов ответил:
– Узбек, но только родом из Афганистана, за «речкой» довольно много этнических узбеков. А этот человек – личность известная. Из ближайшего окружения генерала Дустума. Слыхали о таком?