Замуж в наказание

И правда нашла, только на душе всё равно скребут кошки.

Мы с Лейлой устраиваемся в кафе, заказываем чай и по тортику. Подругу сильно пробило на сладкое, я поддерживаю ее в этой слабости. У нее немного округлилось лицо и мягче стало тело, я нахожу это очень милым, а она смущается. Уверена, Азамат тоже не против таких изменений, но о настолько личном мы по-прежнему говорим осторожно. Кое-что в жизни изменить сложнее, чем может показаться.

— Азамат говорит, сейчас многие на ушах стоят… — Лейла произносит, утоптав половину наполеона, практически не жуя, а вторую уже смакуя. Меня даже это умиляет.

— Почему вдруг? — Спрашиваю с улыбкой. Я запрещаю себе волноваться о семье, но первые мысли по-прежнему о них. Бекир в жизни ничего не натворил бы. Папа с мамой тоже. Что там ещё могло случиться? После замужества я почти не общаюсь ни с кем из людей, окружавших меня с детства. Поэтому понятия не имею, чем живет диаспора. Единственный мой мостик — это Лейла.

Не знаю, когда наступит привыкание к тому факту, что родителей я не прощу. Возможно, именно поэтому и так мечтаю о своих детях. Без родных мне до сих пор сложно, я люблю Айдара безмерно, но семья становится настоящей, когда в ней есть дети. Я так считаю.

А вот когда начинаю считать время с последней встречи с мамой — мурашки по коже и ком в горле. Но пересилить себя не могу.

— Еще какая-то несчастная свадьбу кому-то сорвала? — Чтобы не грузиться и не грузить Лейлу, кое-как шучу. В ответ на мой взгляд подруга хмурится. Видимо, с юмором у меня не очень. Жаль. — Это я о себе...

Поясняю, Лейла вот только сейчас улыбается и протягивает "а-а-а-а".

— Что-то я совсем головушкой расслабилась. — Подруга взмахивает рукой, намекая на то, что поглупела, и тут уже я цокаю языком, потому что она к себе слишком строга. — Да я не о наших. Я о городе вообще... Азамат говорит, чувствуется напряжение. Много разговоров про уголовные производства, обыски, аресты. Говорит, таможней занялись наконец-то...

Мои губы дергаются в улыбке и тут же снова становятся ровными. Я знаю, кто занялся таможней. Стараюсь не думать, насколько это опасно. Айдар понимает, что делает.

— Ну когда-то же должны были заняться... — Пожимаю плечами, имитируя легкость. Хотя на самом деле, сама я тоже в стрессе. Вроде бы живу обычной студенческой жизнью, не общаюсь особо ни с кем, не третирую распросами Айдара, но даже до меня долетает.

Недавно от меня показательно отписалось несколько "таможенных" жен из тех, с кем мы пересеклись на празднике губернатора и позже. Конечно, это глупая показуха. Меня эти "жесты" не задели, но и прямо-таки смеяться над ними я не могу. Айдар делает что-то масштабное. Что-то, неспособное нравиться всем. Слово "опасное" даже про себя стараюсь не произносить.

Только у Аллаха прошу о покровительстве. Ну а сама... Мне легче думать о том, как сильно хочу с ним деток.

— Да, должны... — Лейла кивает задумчиво. Видимо, уже наелась, потому что просто водит зубцами вилки по крему. — Азамат тоже так сказал. Что молодец твой Айдар... Может быть дело будет, наконец-то...

Мы улыбаемся друг другу. Я не могу поблагодарить Лейлу с Азаматом за поддержку.

Пусть я не самая умная, но всё равно понимаю, что поддержка Айдару нужна другая, а есть ли она... Я не знаю.

Как не знаю и чем закончился конфликт с начальником. То, что происходит сейчас у нас в области — это их совместное решение или самоуправство Айдара. Ох...

Каждый раз прихожу к тому, что лучше себя не накручивать.

Меняю тему на более безопасную. Мы доедаем свои десерты, платим по счету и направляемся к выходу.

В моей руке — пакет с красивущим сексуальным бельем. Сегодня вечером я собираюсь снова струсить и не сказать Айдару о своем желании завести ребенка. Точнее собираюсь-то я сказать, но опыт подсказывает...

Заказываю нам с Лейлой такси.

Это одна из моих маленьких хитростей. И Азамат, и Лейла из далеко не бедных семей, но просить у старших им неловко, а своих денег не прямо-таки много. Поэтому я стараюсь хотя бы угощать, подвозить, радовать подарками. Они прекрасно всё понимают, Лейла говорит, что меня просто невозможно не любить. Эти слова очень греют.

Неизвестный нам "Олег" должен подъехать через минуту. Мы следим за передвижением игрушечной машинки в приложении, немного подмерзая. Скоро апрель, но по погоде — не скажешь. Холодно и мерзко.

Когда машина останавливается перед нашими носами, я первым делом усаживаю подругу. Сама оббегаю ее со стороны багажника.

Плюхнувшись на сиденье, хлопаю дверью, ежусь, тру руки и смотрю на Лейлу. Она в ответ, но почему-то испуганно.

Тянется ко мне и в ухо шепчет:

— Ручеек, может машину поменяем? — Подруга схватает мою руку, сжимает ее сильно, а я улыбаюсь, потому что предложение кажется абсурдным. Подозреваю, это что-то на беременном.

— Почему? Цвет не тот, Лейляш? Хотела красненькую?

Спрашиваю тихо, но опять не веселю. Шутки — не мое. Да что ж такое...

Взгляд Лейлы не становится менее испуганным. К нему добавляются красные щеки. Мое сердце ускоряется.

— Тебе плохо? К врачу надо? — Шепчу, хмурясь. Она мотает головой.

Медленно клонит голову вправо, я слежу за движением. А потом веду взглядом уже сама до зеркала заднего вида. В горле сохнет. Сердце подскакивает.

Шумом на фоне слышу:

— Посмотри, кто за рулем.

Я смотрю. И он тоже смотрит.

Впервые с той ночи я встречаюсь взглядом с человеком, которого считала своей первой влюбленностью.

Мой заказ принял никакой не Олег. Я села в машину к предателю-Мите.

***

Вариант глупой показательной сцены я отбрасываю сразу. Беру себя в руки. Лейляшу тоже. Не буду я заказывать другую машину. С чего вдруг? Задача у Мити не самая сложная: есть два пассажира и два адреса. Уверена, справится.

Наверное, именно на ответственности за подругу я собираюсь быстрее, а может это влияние всегда спокойного Айдара, но, пережив первый шок, я успокаиваюсь.

От предложения Лейлы сначала завезти меня тоже отказываюсь. К дому подруги мы едем в тишине.

Лейла не хочет выходить из машины без меня, просит отменить вторую точку и подняться к ним с Азаматом, но я не боюсь.

Провожаю её до подъезда, целую в щеку, закрываю дверь, а потом возвращаюсь к машине.

Сажусь на заднее туда, где раньше сидела Лейла.

Смотрю на Митю, он стартует.

Усмехается и молчит. Неспешно выезжает из двора…

Я не боюсь, что узнает мой адрес. Он мог его знать с первого дня. Мы с Айдаром ни от кого не скрывались. Но это знание ничего ему не даст. Он не считает, что за меня стоит бороться. Что передо мной есть смысл отмаливать грехи, просить прощения…

Смотрю сейчас на его профиль, и в голове один вопрос: как я могла его любить. Аллах, за что? Какой же дурочкой была…

– Вот так встреча… На судьбу похоже, правда?

Митя нарушает тишину первым. Улыбается и снова ищет мой взгляд в зеркале заднего вида, но теперь я уже не реагирую. Может показаться странным, но не переживаю ни из-за возможных провокаций, ни что повезет куда-то не туда. Зачем? Вот просто зачем? Айдар меня за десять минут найдет.

– Почему ты не сбросил заказ? Видел же имя клиента.

Разговоры про судьбу меня не вдохновляют. Свою я уже встретила. Отчасти благодаря Мите, но его заслуги в этом нет. Он виноват не меньше, чем мои родители. Их я не простила, ему грехи отпускать тоже не собираюсь. Воспоминания об увиденном в квартире до сих пор отзываются глубоко забравшейся под кожу брезгливостью.

Если бы не он – мы с Айдаром всё равно были бы вместе. Просто меня ему не отдали бы даром, он сам захотел бы сделать своей. Я уверена в этом на сто процентов. Я не благодарна за наше счастье «дальновидной» родне и слабохарактерному Мите. Они только добавили союзу привкус горечи, от которого до конца не получается отделаться.

Митя пожимает плечами, переключает скорость. Я оглядываю салон машины. Она вызывает во мне те же чувства, что и водитель. Дело не в стоимости, пусть у Айдара автомобиль и в десять, а то и пятьдесят раз дороже, но они просто разные. У моего мужа салон ухоженный. Чистый. Автомобиль звучит иначе. Иначе чувствуется. А это… Корыто. Мите под стать.