Страница 9 из 10
– А ваши дети? Чувствуют ли они себя болгарами? Они ведь родились в Испании. Говорят ли по-болгарски, чувствуют ли связь с этой землей и людьми?
– Они чувствуют это от отца к сыну. Как я уже говорил, я никогда не думал, что они увидят Болгарию. Они учились во французском лицее, что очень тяжело. У них также испанские аттестаты зрелости. Они учили английский, потому что это главный язык в мире. И навязывать им дополнительный алфавит и язык было бы немного эгоистично, поэтому я не настаивал. Они всегда слышали, как я говорил на болгарском, мой второй сын неплохо его знает, он в Лондоне общался со многими болгарскими культурными движениями. Моя дочь и ее ребенок здесь, она говорит на болгарском. Это было непросто, но они чувствуют себя болгарами, потому что видят своего отца, который пожертвовал множеством вещей – все для болгар, с детства. Папа встречается с болгарами, папа дает деньги на болгарские проекты, папа поедет… Они – часть этого. И позже, когда они выросли, они тоже видели, как я работал здесь, когда стал премьер-министром, но перемена, случившаяся в 1989 году, произошла слишком поздно для того, чтобы что-то изменить. Мои сыновья работают, невестки тоже. Когда я стал премьер-министром, это оказалось глубокой драмой. У меня четыре хороших сына, и я так говорю не только потому, что они мои сыновья, они все профессионалы, умные, я мог бы с ними очень хорошо работать. Но оппозиция здесь немедленно начала: он хочет вернуть монархию! Он хочет пристроить своих сыновей к бизнесу и делать деньги! Это стало так ужасно, что я был вынужден просить их не приезжать. Мне было так одиноко на этой сложной должности, потому что я всегда вел частную жизнь, никогда не был в государственном управлении. Это было очень больно. Кто приезжал несколько раз, так это дочь, потому что она не опасна – ни в бизнесе, ни в политике. Потому что она девочка, и они полагали, что не угрожает республике. Но в ином отношении это было очень недобро, у нас даже стало меньше прямых контактов. Но таковы обстоятельства, такова жизнь – вы проживаете ее только сами. Случаются обстоятельства, и вот вы там. Когда я, уже будучи премьер-министром, поехал за границу и встретился со своими королевскими родственниками, они подшучивали над этим. Это все вещи, которые я никогда даже представить не мог. Но они произошли, и ты должен это принять. Ты не изменишь историю.
– Чувствуете ли вы себя одиноким?
– К счастью, у меня есть жена и дети. Но я чувствую себя одиноким в личном смысле. Особенно недавно, со всеми этими атаками по поводу собственности и подобными вещами, это ниже всякой квалификации. Я думаю, что, может быть, сделал ошибку всей жизни.
– Когда вернулись?
– Служа Болгарии даже вне ее. Я мог сказать, что раз они выкинули меня из страны, они меня не волнуют, я буду жить своей жизнью, буду получать удовольствие. Я человек, который зарабатывает деньги своей работой, я из королевской семьи, все меня признают. Моя жизнь могла быть гораздо лучше. И сейчас, в 81 год, видеть, как низки некоторые во власти – в вопросе дома и других вопросах, я спрашиваю себя: может быть, я поступил неправильно? Может быть, нужно было идти другим путем, и жизнь была бы гораздо лучше? Для меня самого это очень личное. Это анализ, с которым ты просыпаешься, и у тебя тяжелые мысли. С этими историями о собственности, которые мучают меня сейчас. Они объясняются только одним – вендеттой, потому что, будучи премьер-министром, я не делал вещи, которые определенные люди хотели, чтобы я сделал.
– Это все непросто. Как сказал ваш секретарь, история – очень каверзная штука, особенно если вы сами – ее часть.
– Да, но это очень важно – прислушиваться к истории и извлекать уроки из нее, чтобы не повторять одни и те же ошибки все время.
– Но не все это могут.
– Нет. Многие люди, особенно в этом ускоренном, динамичном мире, многие люди в политике думают, что история – это нечто для слабоумных профессоров. Но это не так. Она для того, чтобы каждый политик понимал причины – почему, как мы пришли туда, где находимся сейчас. Но у меня есть одна аналогия с тем фактом, что я был демократически избран премьер-министром – это король Камбоджи Сианук. Я встречался с его сыном королем Сиамони в Камбодже, и мы шутили над этим, потому что я привез ему мою книгу. Он сказал: да, действительно у моего отца было нечто похожее, он был председателем правительства. Как король он все эти годы жил в изгнании в Китае. Были такие обстоятельства, но, опять же, не он это выбирал, это случилось. Нынешний король жил в изгнании во Франции, его мама была француженкой, он стал артистом классического балета. Он очень интеллигентный, прекрасный человек, который также жил в изгнании в Чехословакии. На этой встрече в Сиам-Риапе были сотни министров по делам туризма, я занимаюсь делами во Всемирной туристской организации при ООН, король принимал все делегации. И когда подошла министр туризма Чехии, он заговорил с ней по-чешски, и она чуть в обморок не упала. Потому что последнее, что она могла ожидать – это то, что король Камбоджи будет говорить по-чешски. Это и его жизнь тоже: он никогда не думал, что будет королем. И тем не менее он прекрасно делает свою работу, мне кажется, у него есть этот дар – понимать, что прошлое, история могут помочь. Я спросил офицера, который меня сопровождал, что означает имя короля, потому что у них есть имя, которое дается при рождении, а потом они берут имя для правления. Его зовут Сиамони. Полковник ответил, что Сиа – от Сианук, а Мони – от Монинеат, его французской матери. Интересно, как он выбирал себя имя: соединив вместе собственное наследие, прошлое.
На самом деле не только политики думают о том, как мы – каждый конкретный человек и вся страна – оказались там, где находимся – политически и экономически. В Болгарии мне повезло с собеседниками: все они охотно размышляли на эту тему.
Куда пропали помидоры?
Когда перед началом работы над этим проектом я спрашивала у читателей, какие они помнят бренды бывших социалистических стран, чем каждая была знаменита, может, о чем-то скучаете, то про Болгарию почти все написали: овощи, фрукты, плодоовощные консервы, сигареты. Помидоры, персики и море – то, с чем ассоциируется Болгария сегодня. Море никуда не делось, хотя у курортного сезона появились неожиданные даже для самих болгар особенности, когда нанимать на сезонную работу приходится гастарбайтеров из Украины и Молдовы (свои-то уехали), а вот с персиками и особенно помидорами все плохо. Иду в магазин в Софии – а там помидоры из Турции и Польши, виноград из Греции и болгарский перец (правда, только мы называем его болгарским) из Македонии. Как они дошли до жизни такой? Спрашиваю председателя Комитета по экономике болгарского парламента Петра Кынева, уже признавшегося: «Мы разгромили сельское хозяйство».
– Что произошло? Наши люди еще помнят ваши овощи и фрукты, а у вас их уже нет.
– К счастью, с вами такое вряд ли случится, потому что у вас уже нет живых наследников на экспроприированную большевиками землю. У нас то, что Шолохов описывал в «Поднятой целине», произошло в 1950-е годы. А через 30 лет пришли новые демократы и сказали, как Ленин: земля и мир, мы вернем вам землю. Мы возвращали землю, и это самый большой кошмар. Все можно передвинуть. Можно детей нарожать и промышленность сделать, образование. Но как мы можем решить проблему сельского хозяйства, я не вижу, потому что мы вернули землю в реальных границах. Например, у моего дедушки было пять детей. У него было примерно 20 гектаров земли. Разделили это на всех. А у них, как у моей мамы, по двое-трое детей. И получилось так, что на сегодняшний момент в Болгарии 16 млн земельных наделов. И то, что сейчас мы пробуем провести объединение земель, уже очень трудно сделать. Вторую ошибку мы допустили, когда подписывали соглашение с Евросоюзом. Тогда мы получили хорошие деньги на производство зерна. И получилось так, что сейчас наше сельское хозяйство типа латиноамериканских латифундий. Около 107 компаний получают до 80 % всех европейских денег на сельское хозяйство, потому что они владеют от 100 тысяч до миллиона гектаров. Причем это даже не собственность, в основном это аренда. Но монокультурное земледелие дошло до того, что сейчас мы производим от 6 до 7 миллионов тонн зерна и экспортируем его. Это была вторая большая ошибка, и поэтому у нас сейчас огромная проблема с фруктами и овощами. И с мясом. Сейчас, по-моему, не меньше 70 % мяса Болгария импортирует, а раньше мы его экспортировали.