Страница 32 из 87
Она хмыкнула.
— Десять лет назад Уайтфилд убил человека, — сказал Роберт. — Списали на самоубийство. Положили под сукно. Теперь слушай. Я должен что-то сделать по этому поводу перед тем, как уйти. У меня с Уайтфилдом личные счеты. Дело вел именно я. Крышку захлопнули до того, как мне удалось что-то раскопать. Затем… Лора, я…
— Продолжай, коли начал.
— Я встретился с Уайтфилдом. Не помню, о чем я его спрашивал, и чего я, собственно, от него добивался. Может, я просто хотел, чтобы он мне во всем признался. Или же я хотел, чтобы он мне объяснил, зачем он это сделал. Может, у него были веские причины, я бы понял. В любом случае я бы не стал заниматься делом дальше. Честно. Не собирался. Знаешь, что он сделал? Он рассмеялся мне в лицо. Сидел, сидел, и вдруг рассмеялся. Глядя на меня. Я до сих пор помню этот смех.
— Кого он убил?
— Уолша.
— Подожди-ка…
— Да?
Она снова подняла указательный палец, призывая его к молчанию. Поколебалась.
— Да?
— А почему я должна тебе помогать? — спросила она игриво. — Что мне за это будет?
Он улыбнулся неуверенно. Она засмеялась.
— А ну сядь! — велела она. — Не зли меня. Рассержусь. — Она ушла в спальню и вернулась с портативным компьютером. — Иди сюда, — сказала она.
— Ну, а…
— Раз это так, [непеч. ], важно для тебя лично и все такое. Почему, интересно, когда мужики мерятся [непеч. ], я всегда оказываюсь в это замешана, а? Козлы.
Некоторое время они сидели рядом на диване, просматривая информацию и пытаясь не возбуждаться.
— Откуда у тебя все эти данные? — спросил Роб хрипло.
— У Франка был тайник.
— И что же?
— А у меня страсть знать больше, чем другие.
Текст и фотографии. Еще текст. Транскрипты телефонных разговоров. Фотографии. И, вдруг — вот оно.
— Мамма мия, — сказал Роб.
— Франк знал об убийстве. Когда ты мне сказал, я сразу об этом подумала. Все становится на свои места.
— Не только знал. Когда он понял, что Уайтфилд заберет у него строительство, он…
— Он собирался шантажировать его информацией.
— Не собирался, а именно шантажировал. Поэтому Уайтфилд его убрал. В остроумии ему не откажешь. Ни твои горлохваты, ни мои ухари до такого не додумались бы. А так все просто! Дай мстительному Финкелстайну возможность бежать, и первый человек, за которым он погонится — тот, кто его подставил.
— Доказать ничего нельзя.
— Это не важно.
— А пленки у меня есть. Записи.
— О! Настоящие записи? Этих двух разговоров?
— Да.
— Послушаем?
— Они не здесь.
Роб допил, поставил стакан, и встал.
— Удивительный ты человек, Лора. У тебя особый подход к людям. Надо было тебе пойти в медсестры. Значит, дело будет все-таки доведено до конца. Все нужные сведения наличествуют. — Он помолчал. Нужно было как-то дать ей понять, что он ей благодарен. Посочувствовать, проявить интерес к ее жизни. — А что же ты? — спросил он, проявляя интерес.
Была ее очередь налить себе еще.
— Ты имеешь в виду — не уйти ли мне из семейного предприятия? — сказала она. — Может и уйду. Как только найду себе еще какую-нибудь забаву.
Некоторое время оба молчали. Напряжение росло. Они нежно поцеловались и тут же отскочили друг от друга.
— Нет, — сказал Роберт, задерживая дыхание.
— Нет, — подтвердила Лора, не глядя на него. — Совершенно точно — нет. Уходи, Роб. Быстро.
Когда он ушел, Лора набрала рабочий номер Джульена. Включился автоответчик. Домашнего номера она не знала. Что ж. Не единственный же он младший менеджер на свете. Это Роб — единственный. Она накинула кожаную куртку. Выйдя из отеля, она подошла к краю тротуара, ища глазами свободное такси. Худой, среднего роста, с тонкими губами черный юноша вежливо спросил, не знает ли она, сколько сейчас времени. Она посмотрела на часы. Часы, кажется, не работали.
— Около восьми, я думаю, — сказала она.
— Я кажется опаздываю, — сказал он задумчиво. — Вот только не помню куда. Спасибо.
Он ушел, мыча что-то, какую-то мелодию — Лоре показалась, что из «Аиды», итальянской оперы, на которую они с Робом когда-то ходили. Некоторые мелодии запомнились. Лора улыбнулась. Сколько странного народу в Нью-Йорке! Впрочем, странность эта — поверхностная. Молодой негр — мычит мелодию — что тут особенного? Многие мычат всевозможные мелодии. Она не могла себе представить, что вот, к примеру, хотя бы этот черный юноша, способен на неординарное действие — ну, например, на роман с аристократкой, или на написание симфонии. В этом городе люди не создают ситуации, но просто попадают в уже создавшиеся.
Джульен не любил, когда женщины ему отказывают ни с того, ни с сего. В плохом настроении он вышел из лифта и уже сунул было ключ в замок, как вдруг заметил что-то, что в обычном настроении прошло бы мимо его внимания. Он огляделся. Что-то в атмосфере. Что? Ничего особенного не слышно и не видно. Лестничная площадка не очень чистая, но она такая всегда. Стекло в лестничном окне — целое. С замком никто не баловался. И все-таки что-то было зловеще не так. В воздухе.
Он вставил ключ, повернул, и очень осторожно открыл дверь. Темно. Он тронул выключатель и позволил двери закрыться за его спиной. Глаза остановились на любимом рабочем кресле. В этом кресле кто-то сидел, кому сидеть в нем было не положено. Мужчина. Мужчина улыбнулся.
Волосы мужчины были темные и вьющиеся, глаза большие, а улыбка — как у слегка дебильного какого-нибудь типа с южной кромки Бруклина, какого-нибудь помощника менеджера в магазине мебели.
— Здравствуй, Ави, — сказал Джульен.
— Ого, кто пришел, — Ави не двинулся с места. Голос у него был ниже и медленнее, чем раньше. — Сколько лет, друг мой.
— Да, — Джульен стоял не двигаясь. — Пять лет.
— Пять лет, три месяца, несколько дней и часов. Ну-ка, посмотреть на тебя — изменился ты. Настоящий яппи ты теперь, Джульен, старик.
Сунув руки в карманы, Джульен кашлянул и прошел в кухню.
— Кофе хочешь?
— Пива нет? — спросил Ави.
— Немного есть.
— Давай выпьем. За старые добрые времена.
— Нет, — сказал Джульен. — Вот что, Ави. Я не тот, что был раньше.
— Вижу. Ну и что?
— Внезапные появления и незаконные проникновения меня больше не возбуждают.
— Я просто думал…
— Нет, — сказал Джульен. — Извини, Ави. Ты не останешься здесь ночевать. И пока ты не изменишься так, как изменился я, друзьями мы быть не можем. Вот скажи мне — зачем нужно было вламываться? Хотелось произвести впечатление, что ли?
— Нет, — Ави нахмурился. — Джульен, мужик, мы шесть месяцев просидели в одной камере, и раза два я тебе действительно помог.
— Могу дать денег. Можешь забрать все, что есть. Немного, увы. Но, повторяю, ночевать ты не останешься.
Открыв ящик возле раковины, Джульен вынул из него пачку сигарет. Закурил. Ави разглядывал его.
— Я сбежал, — сказал он.
— Я понял.
— Жаль, что ты не рад меня видеть. Дебби говорит, что ты по-прежнему пишешь стихи.
— Не то, чтобы не рад, Ави. Дело не в этом.
— Если бы кто другой…
— Хорошо, тогда так, — сказал Джульен, начиная злиться. — Если бы на твоем месте сейчас был кто-то другой, я бы скинул его с лестницы. В пролет. А потом бы спустился и еще раз скинул бы. Все восемь этажей таким образом.
— Ну извините, ваше превосходительство, — сказал Ави. — Да, я очень невежлив. Куда же это мои хорошие манеры подевались? Прихожу не предупредив. В следующий раз позвоню твоей секретарше, чтобы встречу назначить. Извини, что вломился, но твой телефон наверняка прослушивается, и я не мог просто стоять на улице и ждать, когда ваше превосходительство соизволят пожаловать домой. Меня ищут.
— Вставайте, — сказал Джульен, — узники труда.
— Мне нужен твой совет, — сообщил Ави.
— По какому поводу?
— Я пытаюсь придумать, что мне делать с остатком жизни.
— Стань брокером недвижимости.