Тьма наступает

— Все мы хорошо знаем, сколь многое сделал для защиты нашего мира от Тьмы отряд Воинов Света! И Его величество связались со мною лично для того, чтобы вынести благодарность нашим отважным воинам. Итак: за проявленные доблесть и мужество, господин Батюшкин — пятьдесят баллов! Господин Долинский — пятьдесят баллов! Госпожа Нарышкина — пятьдесят баллов! Господин Пущин — пятьдесят баллов! И господин Барятинский, стараниями которого был создан отряд Воинов Света — сто баллов!

Взмах рукой.

Бѣлые маги — 1210 баллов

Чёрные маги — 1110 баллов

От поднявшегося гвалта у меня зазвенело в ушах. Теперь картина в зале в корне поменялась. Чёрные маги негодовали, белые готовы были прыгать до потолка.

А я вот отчего-то торжества совсем не чувствовал. Ну, если по-честному — какой я, к чертям, белый маг? Это просто Калиновский мою жемчужину не видел.

С того дня, как я забрал её из ювелирного салона, не изменилось ничего. Жемчужина оставалась строго чёрно-белой. Обоих цветов — одинаково, ни единого поползновения ни в одну из сторон. Может, поэтому мне сейчас так… странно?

Увлеченный своими мыслями, я невольно перевёл взгляд на Калиновского. И по выражению лица этого прожжённого дипломата понял вдруг, что он сказал не всё. Продолжение следует.

— Господа! Попрошу ещё минуточку вашего внимания.

Я оказался прав. Голос Калиновского, усиленный магией, легко перекрыл гвалт.

И снова тишина установилась мгновенно. Курсанты застыли, не зная, чего ещё ждать.

— Хочу напомнить, что сегодня среди нас присутствует человек, совершивший весьма неоднозначный поступок. — Калиновский вздохнул, будто набираясь решимости, и продолжил: — Это человек, который оступился. Который уже стоял на краю пропасти. Но он нашёл в себе силы и мужество на то, чтобы исправить свою ошибку. Ценой колоссальных усилий, ценой собственного здоровья этот человек помог господину Барятинскому одолеть Тьму… За проявленные доблесть и мужество сто баллов получает господин Юсупов!

Я думал, что зал взорвётся снова. Но вокруг стояла могильная тишина. Редкие, аплодисменты мгновенно стихли.

Кольцо свободного пространства вокруг Жоржа расширилось. Курсанты, казалось, не знали, как им себя вести.

Жорж вскинул голову. Ему сейчас было очень нелегко. Может быть, даже тяжелее, чем в Павловске. Там напротив него стоял враг. А сейчас окружали бывшие друзья — которые вдруг разом перестали быть друзьями.

Но Жорж держался. Побледнел, но стоял с гордо поднятой головой.

Наши взгляды встретились. Жорж коротко, криво улыбнулся. И развернулся — собираясь уходить. Люди Витмана, стоящие у выхода из зала, напряглись.

— Стой, — крикнул Жоржу я.

В гробовой тишине голос прокатился по залу эхом. А я, расталкивая толпу, пробился к Жоржу. И протянул руку.

— Поздравляю.

— С чем?

— С возвращением.

Жорж смотрел на мою ладонь. Так, будто не был уверен, что я в последний момент не отведу её в сторону.

Когда он поднял руку, манжета рубашки съехала вниз. И я увидел край ожога — который не заживёт никогда.

— Спасибо.

Жорж крепко сжал мою ладонь. И вот теперь зал взорвался аплодисментами. Теперь уже ни у кого не осталось сомнений, как себя вести.

Жорж вдруг улыбнулся. Поднял голову вверх, на таблицу.

Бѣлые маги — 1210 баллов

Чёрные маги — 1210 баллов

Поровну.

— Что-то ты не выглядишь расстроенным из-за ничьей, Барятинский.

Я пожал плечами:

— Вероятно, потому, что я не расстроен.

— Вот как? Совсем?

— Абсолютно.

Я говорил правду.

Теперь всё было правильно. Теперь всё было так, как должно быть.