Страница 2 из 17
3. Он не был и глупым. Он совершенно верно оценил будущее значение побережья Китая, откуда Россию выкинули силой, он тихой сапой вползал в Иран и в Среднюю Азию.
4. Николай был техническим прогрессистом, он вполне соответствовал времени, приветствовал технические новинки и был всецело за модернизацию России. И он был твердым сторонником закона и неприкосновенности собственности – чем сильно отличался в лучшую сторону от очень многих.
А в чем же он на самом деле был виноват?
1. Он был крайне правым ксенофобом, что накладывало свой отпечаток на всю его деятельность. Именно он формировал с первой по четвертую Думу правое большинство из одиозных в основном личностей – а в феврале 1917 года все они тихо слились. Его ксенофобия и шовинизм мешали и в международных делах – он ни в коем случае не был «человеком с широким кругозором» как его дед.
2. При всей его ориентации на технический прогресс – он был категорически против прогресса политического. Он был замкнутым, закрытым человеком и органически не умел верить людям.
3. У него не было команды. Изъяны его характера не позволяли ему ее сформировать. Его трагедия была в том, что он постоянно разрывался между долгом и желаниями. Долг требовал от него искать сильных людей, подобных Столыпину. Но он же, давая им власть и полномочия – тихо ненавидел их за то что вынужден был поделиться с ними власть. Он всегда был не уверен в себе.
Николай II странно сочетал в себе принципы и беспринципность, цинизм и глубокую веру. Он был готов принять избирательную систему, именуемую бесстыжей, но в то же время после убийства Распутина сказал «князь или мужик – никто не имеет права убивать», он искренне верил в судьбу – но в то же время боролся за власть, проявив слабость лишь в те роковые дни семнадцатого года, когда он понял что его предала Действующая Армия. Нельзя сказать, что он был консерватором – но он не верил и не доверял людям, особенно в решении государственных дел.
В 1917 году группа, называемая «группой Римского-Корсакова» представила Государю план дальнейших политических действий, и одновременно с этим записку на Высочайшее имя представил помещик Говоруха-Отрок. И тот и другой документ, по сути, реализованы в России современной. Они говорили, что с Думой не стоит бороться, а надо ей овладеть, создав представленную в Думе партию власти. Помещик Говоруха-Отрок пошел еще дальше, предлагая деньгами и привилегиями перекупать депутатов других фракций, создавая, таким образом, проправительственное большинство, цинично заметив, что нет такого социалиста, которого нельзя за несколько сотен рублей сделать агентом Охранного отделения. Если бы не экстремальные условия войны и массовое вооружение крестьянства, причем крестьянства именно из нищего центра – скорее всего эти предложения были бы реализованы, и появилась бы некая «Единая Россия» – партия с админресурсом. После этого разбалансированная политическая система начала бы стабилизироваться в направлении увеличения влиятельности Думы и прекращения постоянного использования чрезвычайных полномочий для принятия тех или иных законопроектов в обход Думы, чем кстати грешил Столыпин.
Россия безусловно вышла бы из войны с развивающейся экономикой, причем именно во время войны было принято решение ускоренно развивать промышленность. Скорее всего, премьером все же станет Кривошеин, левоцентристский дирижист, приемлемый для Думы.
Еще до войны – и в нашем мире был разработан проект ускоренного промышленного развития России, для чего был создан уникальный орган – КЕПС, Комиссия по развитию естественных производительных сил России, это был один из немногих институтов царской России, который сохранился при большевиках. В отраслях были созданы Особые совещания, например ОСОТОП – Особое совещание по топливу.
Николай II к 1914 году разочаровался в частном бизнесе, постоянно домогавшемся политической власти настолько, что вполне готов был принять полусоциалистический план ускоренного развития промышленности под контролем государства и по единому плану. Планировалось создание системы госпредприятий под контролем министерств.
Так что 1920-1925 годы – могли стать временем первой пятилетки, только без голода, разрухи, военных разрушений и Гражданской войны, без массового бегства инженерного корпуса, промышленников, купечества, по сути большей части образованного класса страны, того и так тонкого слоя, который был наработан несколькими десятилетиями. Понятно, что такая пятилетка будет намного успешнее, а ее задачи будут решены без сталинских надрывов.
Ну и – главное. Вопрос судьбы самых незащищенных слоев крестьянства.
Тут решения нет и вряд ли оно будет. Растущая экономика предъявит спрос на рабочие руки, многие переберутся в города. Кто-то продолжит богатеть – столыпинская реформа положила основу формирования класса богатых крестьян, и это продолжится. Но в идущий вверх социальный лифт поместятся не все, и безусловно в двадцатых, а может и в тридцатых годах – деревню будут ждать и голод, и восстания и карательные операции.
Вопрос в том, что лучше.
В Гражданской войне – погибло до семи миллионов человек, при раскулачке – никак не меньше нескольких сот тысяч, а если считать казахский, украинский и поволжский голодоморы – число жертв опять же надо считать миллионами. До миллиона человек было расстреляно во время репрессий, и главное, самое страшное кровопускание – ВОВ. Двадцать шесть миллионов жертв. Ничего этого в имперской России не могло бы быть. Хотя жертвы, несомненно, были бы – деревня не смирилась бы со своей участью.
Двадцатые годы стали бы переломом еще в одном – основой бюджетных доходов вместо доходов с крестьян стали бы налоги с физических лиц и налоги с промышленности. С одной стороны это привело бы к снижению налоговой нагрузки на деревню, с другой стороны – и к потере властями интереса к земельному и прочему вопросам: принцип живите как хотите. Война за землю могла бы быть – но она была бы локальной и не затрагивала бы стабильности страны, как она затронула его в 1917 году. Была бы какая-то крестьянская партия…
Вместо описанного сценария в реальной жизни пришли большевики – на руины. И они предприняли попытку построения утопического общества «всеобщего счастья» на деле обернувшемся десятками миллионов погибших и сделавших Россию врагом всего цивилизованного мира. Выскажу небанальную мысль: крах проекта СССР был обусловлен решениями 1918-1923 годов. А решения эти в свою очередь были обусловлены следованием марксистской идеологии и ожиданиями мировой революции. САСШ ведь вовсе не собирались враждовать с ленинской Россией, Вудро Вильсон считал Ленина почти единомышленником. Точкой отсчета следует считать меморандум Колби, который выдвинул России обвинение в нарушении всех правил добрососедства. А оно выражалось как раз в том, что Ленин, Троцкий, Зиновьев и другие отчаянно надеялись на революцию в Европе, и прежде всего в Германии и провоцировали ее в Германии и в других странах всеми возможными силами и средствами. Если бы изначально победила линия Сталина на строительство коммунизма в одной стране – вполне возможно, что САСШ и не порвали бы отношения с советской Россией, ведь право России выбирать себе внутренний строй было записано в четырнадцати пунктах Вильсона, марксизму многие симпатизировали, в том числе и в САСШ, и многие в САСШ считали, что каждый имеет право сходить с ума по-своему и не дело САСШ в это лезть. В то время и Ленин и Сталин – открыто выражали готовность торговать с САСШ и покупать технологии, а это для американцев было самое важное, на идеологические споры они тогда смотрели с недоумением.
Как развивались бы отношения с САСШ в этой реальности? Думаю, уже в тридцатые годы Россия и САСШ стали бы союзниками. Николай II был достаточно умен, чтобы понимать всю опасность доминирования Германии на континенте, и необходимость подстраховаться союзничеством с другой великой страной. А таким союзником могли быть только Соединенные штаты, заинтересованные в новых рынках. Контуры сотрудничества просматривались и в нашей реальности – в 1916 году неожиданно одну из заявок на сооружение железной дороги получил – впервые в истории – иностранный капитал, и это была американская заявка. С американцами же планировалось профинансировать строительство метро (надземного) в Петрограде и Москве. САСШ тогда виделись другом и союзником, за сотрудничество с САСШ выступали широкие слои общества, и интересно, что американофобами были не левые, а правые. Вудро Вильсон на протяжении 1916-1917 годов пытался помочь России, в частности был посредником в попытке заключения сепаратного мира с Австро-Венгрией, затем летом 1917 года фактически выставил ультиматум Османской Империи потребовав немедленно выйти из войны с Россией. В реальности описываемой мной – Россия предсказуемо притягивала бы американцев неисчерпаемостью рынков сбыта и дешевой рабочей силы, а так же дешевыми ресурсами.