Страница 2 из 4
— Ты же мне сказала, чтобы я даже не подходил туда.
— А что теперь с огородом? Пускай зарастает, засыхает?
Я поднимаюсь, иду на огород. Яма полна какой-то черной жидкости. Что это? Кровь этого монстра или что там? Ведь мы его вчера подстрелили. Ломаю веточку с куста, окунаю, нюхаю. Какой-то чуть уловимый запах чего-то сладковатого. А кровь так пахнет? Никаких пузырей на поверхности нет. Может, ОНО сдохло? Что же мне со всем этим делать?
А если вот эта черная жидкость ядовитая и своими испарениями будет убивать всё живое? Как же это проверить? Я оглянулся вокруг. Возле куста увидел майского жука, похожего на лакированную туфлю. Иди сюда, родной! Придется и тебе вложить свой посильный вклад в миропознание. Я бросил жука в эту черную яму. Он тут же перевернулся на спину и быстро зашевелил лапками. И тут же яма чмокнула и жук стремительно исчез.
Наверно, брось сюда целого кабана, он исчезнет так же, как и этот жук. А что, если…Идея была слишком безумная, но именно этим она мне и показалась хорошей. принес из гаража канистру. полил эту черную гадость. Еще ни один терминатор не выбрался целым и невредимым из огненного ада. Хорошо, что Аня не видит мои манипуляции. Хоть она и требует от меня действий, но в то же время боится всего, что я буду делать. И конечно, ни за что бы не позволила мне такого. Я сделал бензиновую дорожку. Ну, как говорится, поехали! Бросил подожжённый бумажный фитиль. Отошел. Огонь побежал по дорожке, спрыгнул в яму и ухнуло. Вот так тебе, тварь!
Пламя взвивается высоко и так оглушительно, как будто взорвалась бомба. Шипит, словно тысяча змей. Я удалился на несколько метров, но было такое ощущение, что волоса тлели на моей голове. Уши горели, как в детстве, когда мне их надерут родители. Лицо обдало жаром. Я на мгновение прикрыл глаза, потому что смотреть на это пламя было невыносимо. В это время я вспомнил об Ане. Как же я не подумал о ней? Она стояла у дальнего края огорода, прижав ладони к лицу. Представил, что она сейчас чувствует. Мне стало жалко Аню. Почему я не подумал, что напугаю ее. Она права, когда называет меня эгоистом, который думает только о себе. Я должен был дождаться, когда она уйдет в магазин или к подругам. Что же я натворил? И ничего уже не исправишь. Как бы она потом меня ни упрекала, это для меня будет малое наказание.
Над пламенем высоким столбом стоял плотный столб дыма. Дымовые потоки крутились по спирали. Наверно, так должна гореть нефтяная скважина. А может, я наткнулся на нефтеносный слой?
Завыло так, как будто голосило целое стадо чудовищ. На разные голоса: от визга до грозного баса. Невыносимо! Первое побуждение — бежать отсюда как можно быстрей и как можно дальше. От этого воя сойдешь с ума, сам завоешь, как бешеный пес. Одно было желание — не слышать этого. Казалось, что весь мир наполнен этим воем. Сердце готово было разорваться, мириады иголок впились в кожу, наполняя тело болью.
Я стоял на месте и не мог пошевелить даже пальцами. Зрелище было ужасающим и в то же время захватывающим. Наверно, так смотрят на извержение вулкана, забыв об опасности. Пламя бушевало, плясало. И дым от него был чернея, чем душа дьявола, если она есть у него. И всё это под жуткое завывание, которое не затихало ни на миг. Потом меня озарило: ведь это чудовище сейчас корчится там в предсмертных адских муках. Его всего корежит, ОНО пытается вырваться из объятий огня и не может.
29 мая. 9 часов.
— Ты зачем это сделал?
Ну, вот начинается! Я знаю, о чем она. Но делаю невинное лицо.
— Что я опять сделал?
— Зачем ты поджег?
Начинаю выворачиваться, врать.
— Аня! Я ничего не поджигал. Оно само.
— Само загорелось?
— Ну, мне кажется, что там у нас нефтяной пласт. А нефть, когда вырывается наружу, может самовозгораться.
— Ты меня дурой считаешь? Какая нефть? Что ты несешь?
— Ну, такое случается. Если бы мы жили в Америке, то стали бы миллионерами.
— Так! Всё! Я не хочу с тобой разговаривать.
Да я и сам не хочу с собой разговаривать. У меня одно желание, чтобы этот кошмар закончился. А может быть, уже все и закончилось? Ни одно существо, даже сатанинское отродье не выживет в таком адском пламени, которое бушевало вчера до позднего вечера. Иду на огород. За несколько метров до злополучной ямы, останавливаюсь. Воображение рисует одну картину ужасней другого. Обугленный скелет какого-нибудь динозавра или черные от сажи копытца и рожки.
Останавливаюсь, собираюсь с духом. Что я сегодня увижу? Хоть бы всё закончилось, в конце концов. И мы об этом вспоминали только как о кошмарном сне. Фу! Вперед!
Земля вокруг ямы черная. Еще бы! Наверно, прогорело все на метр в глубину. Ничего живого тут не должно остаться. Подхожу к яме осторожно, с опаской, готовый к любой неожиданности. Яма наполовину пуста. Ее стенки как бы облицованы черным мрамором. Смотрю на черную поверхность. Вроде ничего подозрительного.
Но что это? На черной поверхности торчат маленькие и острые коготки. Их становится всё больше. Они высовываются на поверхность и шевелятся, как будто хотят захватить добычу.
Так эта тварь не сгорела! Ни свинец, ни огонь ее не может уничтожить. Она непобедима. Хотелось завыть от отчаянья. Я отодвинулся от ямы. А вдруг сейчас выскочат черные лапы с этими острыми когтями, вцепятся в меня и уволокут? От этого чудовища неизвестно что можно ожидать. Тут раздался сигнал. Я приподнялся на цыпочках. За двором стояла «Нива» главы нашей администрации. А этому что надо? Пошел.
Здоровается за руку.
— Что тут у вас происходит?
— А что у нас происходит? — вопросом на вопрос.
— Вчера тут у вас полыхало за огородом. Ведь знаешь же, что возле домов нельзя разводить открытого огня. Еще и какой-то рев, вой стоял. Соседи жалуются.
Сказать правду? Не поверит же.
— Алексей Моисеевич, давай ты посмотришь сам?
Иду. Он за мной следом. Подвожу к яме. В ней шевелятся когти.
— Что это?
Он поражен.
Рассказываю всё, как есть.
— Это правда? Не сочиняешь?
— Алексей Моисеевич! Я что похож на Ганса-Христиана Андерсена?
— Я даже не знаю, что делать.
Он разводит руками.
— Может, позвонить в МЧС?
— Звонил. Там решили, что я или сумасшедший или наркоман.
— Ну, да! Ну, да! Такое дело! Расскажешь, ведь никто не поверит. Ладно! Не расстраивайся! Что-нибудь придумаем.
Он направился к машине. А я домой. Зашла Аня.
— И что вы там решали?
— Я ему все рассказал.
— А он?
— Сказал, что будет думать.
— За что нам это наказание, Ваня? В чем-то согрешили?
— Все грешат. Я думаю, что тут у нас какая-то аномальная зона. Есть специалисты, которые этим занимаются.
— И где взять этих специалистов?
— Можно посмотреть в интернете.
— Ну, посмотри! Может, и будет какой-то толк. Надо же что-то делать, иначе я с ума сойду.
Ближайший специалист по аномальным явлениям находился в областном центре. Это за четыреста километров от нас. Я написал ему, описал ситуацию. Он ответил, что нужно разбираться на месте, на расстоянии он ничего не может сказать. Сумму, которую заломил он, нам хватило бы на полгода безбедной жизни. Еще неизвестно, справится ли он с нашей бедой, а то, что мы умрем от голода, это точно. Я лежал на диване перед телевизором, ничего путного в голову не приходило. Но что-то же нужно было сделать.
30 мая. 11 часов. Звонит Алексей Моисеевич.
- Слушай, Иван! Я тут поговорил с аксакалами. И интересную вещь услышал. Знаешь бабку Аксинью?
- А как же?
- Вот ей в прошлом месяце исполнилось, оказывается, сто лет. Это мне из загса сообщили. Живет она в своей землянке на отшибе. Вроде ни родственников, никого у ней нет. Никто к ней не приезжает.
- Так что из того, Алексей Моисеевич?
- А то, что про нее говорят, что она знахарка и память у нее феноменальная, несмотря на возраст. Помнит, кто был первый председатель колхоза и председатель сельсовета. По именам-отчествам называет тех, кого уже полвека нет в живых. Давай я за ней съезжу, может быть, она чем поможет. Ведь колдунья, всё про нечистую силу знает.