Страница 30 из 40
— Что-нибудь придумаем, — говорю и сам надеюсь.
— И как тебе? Вот эта сторона жизни? Бегающая в туалет по утрам невеста с токсикозом, впереди грядут бессонные ночи, крики и слёзы малыша, а потом и мои, я думаю.
— Ты меня не напугаешь, — ухмыляюсь я, обнимая девушку со спины. — У тебя фора только на период беременности, потом будет полный спрос.
— Ага, в перерывами между кормлениями, мытьём и слезами я вся твоя. Но ты знаешь, — Соня кладёт свои руки поверх моих. — Я не жалею и уже люблю его.
Разворачиваю высокий стул и целую девушку в районе живота:
— И я люблю. Ты меня, конечно же, не слышишь ещё, но я тебя тоже люблю.
Выходные проходят спокойно. Мы с Соней наслаждаемся друг другом, пару раз выходим погулять, пока её не срубает усталость. Делимся друг с другом потребностями нашей жизни. Рассказываю про работу у отца, заодно интересуюсь её практикой.
— А ты практику у родителей Емельяныча проходишь?
— Да. У них новый ресторан, я занимаюсь дизайном, но мне почти не надо ездить. Я обсудила с ними всё, произвела замеры, ну и так далее.
Едем к Логинову, чтобы забрать вещи Сони, коих здесь накопилось немало.
— Боже, что это за хлам? — спрашивает Логинов, держа какую-то статуэтку.
— Отдай, — хмурится Соня. — Это я купила, когда мы ездили в Нижний Новгород.
— О да, очень нужная вещь, — закатывает глаза Серёжа, а потом начинает хохотать. — Помнишь мы как-то пол Санкт-Петербурга обошли, потому что тебе нужен был браслет в каком-то определённом магазине.
— И че смешного? — непонимающе смотрит Алла, пока Соня с парнем заливаются.
— Он мне не понравился вживую, — утирает слёзы Котова.
Оставляем девчонок одних, а сами выходим покурить. Точнее, Логинов курит, а я просто дышу воздухом.
— Соня мне всё рассказала, — начинаю я.
— И как, понравилось? — закуривая, усмехается Серёжа. — На самом деле, я с самого начала говорил ей, что это плохая идея, и надо всё рассказать тебе. Но Софа — баран упёртый. Она всё чего-то боялась.
— Ты знаешь, я сначала психовал, потом ревновал, потом опять психовал. Меня бесит, что я упустил два года. Я вижу, как ты ей дорог, и она тебе тоже, хоть это и бесит, — Серёга усмехается. — Но спасибо, что был рядом. И спасибо, что рассказал правду. А то, чувствую, она бы ещё несколько лет скрывала.
— Это она умеет, — усмехается Серёжа. — Да это ей спасибо. Если бы не Соня, я бы давно от передоза сдох. Ну вы видели. Она и натерпелась немало, тут и спасибо говорить не за что. Видел бы всё это, морду бы мне набил. Но да, можно сказать, что мы вытянули друг друга. Так что, надеюсь, на крёстного я могу рассчитывать? — протягивает руку Логинов.
— Лады, — пожимаю в ответ.
— Нет, вам не стыдно? — пыхтит Соня, пока мы тут чемоданы упаковываем, вы беседы беседуете. Вам, может, чаю или кофе ещё?
— Ой, чаю бы можно было, — издевается Логинов.
— Урод, — кривит нос Соня.
— Мегера, — в тон ей отвечает Логинов. — Кто тебе виноват, что ты весь хлам в дом тащишь?
Мы с Аллой переглянувшись, начинаем ржать. Походу ничего с этими высокими отношениями сделать нельзя, кроме как смириться. Серый врубает их новую песню про родных, и они начинают подпевать и танцевать.
— Соф, ты как себя чувствуешь? — уточняет Логинов.
— Завтра приеду на студию, — мы все смотрим осуждающе, на что Соня возмущается. — Что? Ты уедешь на работу, Стас, а мне что прикажешь делать? От скуки помирать?
— Отдыхать, — привлекаю девушку в объятия.
— Ну вот потом заберёшь меня, и будем отдыхать, родной, — чмокает меня в щёку.
— А-а-а-а-а! — вскрикивает Логинов.
— Ты чего? — спрашивает Алла.
— Вас можно поздравить? — выпучив глаза, смотрит на мой безымянный палец. Мы со Стасом переглядываемся и киваем. — Это дело надо обмыть.
— Серёжа, — шипит Аля, на что тот лыбится. Ребята поздравляют нас, а затем Логинов помогает вынести сумки Сони, и мы двигаем домой.
— Сонечка, я просто переживаю, — пытаюсь надышаться и нацеловать засыпающую девушку, отговаривая от работы.
— Любимый, я нормально, правда. Я не умираю. Если мне станет плохо, я поеду домой.
Тяжело вздохнув, смиряюсь.
Вечером смотрим фильм, и Соня засыпает на моём плече. Я не знаю, что может быть лучше этого. Единственное, что омрачает моё настроение — предстоящий разговор с родителями.
Глава 16. Соня
С утра занимаюсь дизайном нового ресторана Емельяновых. Стас перед выходом поцеловал меня раз сто пятьдесят, пообещав, что заедет за мной на студию. Я не хотела с ним расставаться так же, как и он со мной, поэтому была только рада, что он заберёт меня. Мне казалось, что это сумасшествие — хотеть закрыться от всего мира в квартире и не выходить вечность, но именно этого мы и хотели.
В час дня за мной приезжает Серёжа, и мы едем на студию.
— А Алла чего не поехала?
— Потому что сначала мы с тобой обсудим, что нам делать дальше, а в три придут ребята на репетицию. А Алла поехала в универ.
Понимаю, что сейчас будет грустный разговор, но делать нечего. Мы заходим в студию, а у меня почему-то сразу слёзы выступают, словно я зашла сюда в последний раз. Стараюсь быстро поморгать, что это прошло, но ничего не выходит.
— Эй, ты чего? — обнимает меня за плечи Серёжка.
— Не знаю, сразу так грустно стало.
— Ну всё, прекращай. Если Стас узнает, что ты у меня тут рыдала, он меня уничтожит, — смешит меня Логинов. — А я ещё жить хочу.
— Ну а что тут обсуждать? — шмыгаю я носом, прикидывая. — Месяца четыре у нас есть, потом живот будет сильно видно. С Аллой говорил?
— Нет ещё. А как же Лужники и песня с Бастой?
— Если хочешь, чтобы я выступала, то, думаю, мы успеем.
— Хочу красиво увековечить наше с тобой выступление.
— Не переживай, я продолжу писать для группы, буду помогать, конечно же, пока ты будешь сидеть с крестником.
— Конечно, куда ты денешься? Кто меня пинать будет? Что с нашей внеземной любовью будем делать?
— Я думаю, выпустим песню про расставание, а потом не будем давать комментариев. Проведём последний совместный концерт, на котором и объявим.
— Я примерно так и думал, — кивает Серёжа. — Только песню надо написать.
— У меня были намётки, — киваю. — Но успеется ещё.
Начинаем с Серёжкой распеваться, открываем демки и думаем над музыкой. Я показываю тексты, которые написала за последнее время.
— Блин, Соня, ты вот гений, — внимательно вчитывается парень в строчки, тут же начиная сочинять сам.
— Кто бы говорил, — смеюсь. Сам Логинов писал порой такие тексты, что можно было умереть на месте от того, как метко он бил. А про музыку я вообще молчу.
Сегодня догорела сигарета дотла.
Я не жду тебя, изменил направления.
Разбил руками все в комнате зеркала,
Чтоб не встречать твои отражения.
Закатай рукава —
Не найдёшь живого места.
Закрываю глаза.
Будет пусто свято место.
Тащила тебя со дна, пока меня ты топил.
Забыла обо всех радостях и смыслах
И все возможные черты ты переступил
Я умоляю, не броди в моих мыслях.
Группа приходит как раз в момент, когда мы что-то сочиняем. Ребята готовят инструменты, начиная тихо подбирать аккорды. Получается что-то красивое, хоть и черновой вариант.
— Молодцы, ребятки, — всё ещё хрипло после вокала говорит Серёжа. Он не любил петь высоко, хоть и мог взять эти ноты. Его главной фишкой было расщепление. У меня такие приколы не получались. Логинов меня успокаивал тем, что у меня широкий диапазон и уникальный тембр. — У нас для вас новости.
Мы оба грустнеем, но Серёжа предоставляет слово мне, хотя обычно он сам сообщал обо всех новостях.
— Вы в курсе нашей истории с самого начала. Ваша, точнее, уже наша группа стала для меня семьёй. Мы вместе прошли много испытаний, и я вам очень благодарна, что вы были рядом. Сколько слёз было пролито, сколько нервов потрачено, — тяжко выдыхаю я. — И сколько всего хорошего было. Но иногда приходит время прощаться. Я беременна, как вы уже все знаете, и через пару месяцев я не смогу продолжать свою деятельность в группе. Вероятнее всего, моё место займёт всем хорошо знакомая Аллочка. Я буду писать музыку и тексты, буду участвовать в жизни группы. В общем, останусь за кулисами.