Страница 26 из 54
Кадеты с нетерпением ждали начала церемонии. От долгого стояния начинала болеть спина.
По рядам пронесся восхищенных вздох. На трибуне появился легендарный герой Империи, изобретатель, полководец, прославленный генерал-армии, отказавшийся от маршальской звезды — Неомир Вотан.
Сердце Ярослава радостно забилось.
Под звуки марша знаменосная группа в составе лучших кадет трех старших курсов вынесла Знамя Корпуса с геральдическим гербом Вотанов, пожалованное тогда еще князем Эльзидаром Вотаном. Одним из ассистентов знаменосца был Руслан Бакуничев.
— Самодовольный ублюдок! — Прошипел Ярослав.
Напротив каждого взвода поставили столы, покрытые красной материей. Командир взвода по-списку выкрикивал имя. Кадет подходил, поворачивался лицом к строю и ломающимся от волнения голосом произносил заветное 121 слово клятвы. После этого собственноручно расписывался в специальном журнале и получал из рук командира удостоверение кадета — на долгие годы единственный свой документ.
Когда прозвучало его имя, Ярослав подошел к столу и не поворачиваясь: стоять спиной к главе рода было немыслемым святотатством, произнес слова присяги, умышленно опустив слова “моему императору”, ибо титул по-праву мог принадлежать лишь единственному достойнейшему.
— Однако, каков наглец! — Едва заметная улыбка тронула губы Канцлера. — Что скажете, кузен?
— У этого кадета странное представление о том, где у товарищей находится лицо. — Глядя на Неомира, невозможно было понять: сердится он или смеется. — Хорошая порка, полагаю, поможет вправить мозги на место.
— Как глава государства, объявляю ему персональную амнистию, не стоит портить праздник. У мальчика будет возможность серьезно подумать над своим поведением и исправить его.
Когда все клятвы были произнесены, столы убраны, Канцлеру, как почетному гостю, предоставили слово.
Князь подошел к микрофону и окинул стройные шеренги. И словно не было прошедших лет. В этих мальчишках он видел себя — первокурсника, оглушенного торжественностью момента.
Безобразов откашлялся, улыбнулся сквозь выступившие слезы, смял в кулаке подготовленную речь и сказал:
— На пути познания вас ждет тяжелый, неприятный труд. Плоды его не всегда приятны, многие из них горьки. Но горечь эта излечивает от болезни невежества. Встречаются и такие плоды, что подобны твердому ореху. И нужно немало времени и сил, чтобы расколоть их. Но когда добираешься до мякоти сути, то полученное наслаждение невозможно сравнить ни с чем.
В жизни каждого из вас наступит момент, когда вы скажете: “больше не хочу”. Но в преодолении этой мысли и лежит первый шаг к становлению человеком. Как бабочка получает яркий окрас крыльев, преодолевая сопротивление кокона, так и ребенок становится человеком, преодолевая лень и страх.
Радуйтесь, когда учитель строг с вами. Требовательность его не желание тирана. Он видит, что вы способны на большее и не дает сойти с намеченного пути. Не злитесь на наставника, бичующего вашу плоть и колющего душу едкими замечаниями. Он закаляет ваши тело и дух.
Наставники, не применяйте к ученикам насилия без должной необходимости. И пусть наказание всегда будет соразмерно проступку.
Слова эти, много лет спустя будут печатать в каждой азбуке и это куда важнее бронзовых и мраморных памятников.
— К торжественному маршу! По-взводно. Дистанция одного линейного. Первый взвод прямо. Остальные напра-во!
В военном параде есть какое-то волшебство. Можешь считать себя убежденным пацифистом, но когда звучит марш, когда ты плечом к плечу шагаешь вместе с товарищами, которых минуту назад презирал и ненавидел, вдруг становишься с ними единым целым. Больше нет тебя, как личности, есть коллективный разум подчиненный неумолимому ритму барабана. Сердце наполняется легкой радостью, которой йогины добиваются годами медитаций.
В эти мгновенья люди, стоящие на трибуне, становятся живым воплощением божества — грозного и в то же время любящего. Прикажи оно умереть, и ты умрешь ради него, испытывая райское блаженство.
Зрители восторженно смотрели, как ладно и четко маршируют их дети, еще не мужчины, но уже не мальчики. Ощущали волну силы и молодости, исходящую от них.
На глазах молодели матери, превращаясь в вечных девчонок, взирающих из окон на бравых солдат. Отцы становились восторженными мальчишками, бегущими наперегонки с собаками за походными колоннами.
После парада, пока кадеты переодевались и выстраивались в очередь за получением увольнительной записки и инструктажем в канцелярию, для гостей устроили экскурсию по замку.
Офицеры заливались соловьями, расхваливая комфорт классов и казарм. Генерал Урусов упирал на богатую культурную жизнь кадет. Ведь для них в Корпусе и богатая библиотека имеется, и современный кинозал. Даже походы в театр и музеи предусмотрены. О том, что в театрах кадеты выполняли в лучшем случае роль работников сцены, генерал, почему то, умолчал.
Но и без этих слов многие из родителей оставили бы свои комфортные квартиры, чтобы хоть немного пожить среди этих стен, хранивших древнюю историю их страны.
Для матерей, бабушек и тетушек в столовой было разыграно целое представление: четыре вида меню на выбор, включая вегетарианское. А безе — тающее на языке?
Накрахмаленные скатерти, удивительной красоты посуда и столовые приборы — богатая добыча многочисленных войн, где Вотаны отметились не только полководческими талантами, но и отличным нюхом на трофеи.
Женщины были в восторге. Ну где еще чадо сможет отведать суп из тарелки мейсенского фарфора ложкой фирмы фирмы "Arthur Price of England"?
Они не замечали, что за их спинами приборы и посуда немедленно заменялись на обычные, а скатерти на чистые, но изрядно потертые. Вот если бы еду можно было заменить на муляжи, а так сколько продуктов пришлось израсходовать!
Карцер? Пожалуйста, посмотрите, руководство ничего не скрывает от родителей — выглядит как приличный хостел.
А какие казармы! В каждой даже пурифайер в комнате отдыха имеется. И запас одноразовых чайных пакетиков и растворимого какао. А еще пусть и электрический, но камин.
Под накленной на табличку с названием пленкой предательски проступали слова “для сержантского состава”, но на это никто не обратил внимание.
В кинозале с креслами, обитыми бархатом, родителям продемонстрировали фильм о Корпусе, поставленный легендарным режиссером Говорковым, давно подвязавшимся на ниве пропагандистских фильмов. На экране жизнь кадет (как один голубоглазых высоких блондинов) протекала в непрерывном удовольствии. Даже во время работ с их лиц не сходила улыбка в 32 зуба. По изначальному замыслу Говоркова они, при этом, должны были еще и петь, но даже самые забронзовевшие генералы зарезали идею на корню.
После сеанса родители могли задать руководству интересующие вопросы не закрытые экскурсией.
Здоровье?
Кадет ежедневно осматривают, в Корпусе есть медицинская капсула, так что дети вернуться с положенным количеством конечностей. При желании можно даже нарастить дополнительные.
Телесные наказания?
Как правило, все ограничивается душеспасительной беседой. Но да, иногда приходится. Но это скорее, материнский шлепок, а не порка.
И вообще, если и существует рай на земле, то это Корпус имени Вотана.
После обеда любящие родственники смогли, наконец, воссоединиться. Ярослав направился к дяде и отцу, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.
Делать этого не стоило в любом случае, чтобы не провоцировать охрану, ну и статус наследника не позволял.
Новоиспеченный кадет замер в трех метрах от вельможных гостей. Взгляд встретился с глазами Неомира.
— Вы что-то хотели, кадет? — Холодно осведомился генерал.
— Я…
— Не смущай парня, Нео, видишь, мальчик совсем растерялся от восторга. — Усмехнулся Канцлер. — Если хотите получить автограф, юноша, дослужитесь хотя бы до сержанта.
— Да, Ваше сиятельство. — Ярослав церемонно поклонился и развернулся, стараясь держать спину прямо.