Кровь в пыли

Я считаю пули в пистолете, прежде чем войти. Шесть патронов.

Шесть. Это значит, что по крайней мере с некоторыми из них мне все равно придется справиться кулаками. Первые двое, кто спустится, — это Арийские Братья, стоящие у входной двери. Я никогда не использовал пистолет, но моя цель хороша. У меня твердые руки и умение делать все, что связано с насилием.

По всей видимости, выстрелы слышали люди из соседних домов. На тупиковой улице Годфри всего два дома, и, судя по тому, что они позволяют банде преступников торчать здесь часами, не вызывая полицию, есть шанс, что у меня будет немного больше времени, чтобы собраться с мыслями. Может быть, в это время года их нет дома, этих богатых ублюдков. Вот чертовски надеюсь.

Я врываюсь в дом, и ко мне бегут еще два придурка с кулаками и ножами.

Бум. Бум. Ушел.

— Горошек? — кричу я, оглядывая открытое фойе. С этого ракурса мне видна большая часть кухни, и она пуста. Я прыгаю по лестнице, поднимаясь по две за раз, мои квадрицепсы горят.

— Прескотт! — Я толкаю, пинком открывая первую дверь в коридоре. Пусто.

— Кексик? — Мой голос срывается. Из дальнего угла коридора появляются еще два Арийских Брата, и я сразу их сбиваю.

У меня кончились пули, но мне плевать.

— Попробуй пнуть что-нибудь, пошуметь, — подсказываю я ей.

Если она мертва, я сожгу весь этот дом со мной внутри. Но это не так. Она жестче, чем Годфри, а он даже не знает об этом.

Может быть, он узнал.

Я уже собираюсь пнуть дверь второй комнаты, когда она распахивается, и я инстинктивно делаю шаг назад, но вижу лицо любви всей моей жизни, смотрящее на меня. С широко раскрытыми глазами, потрясенная и дрожащая. . .но здорова и все еще стоит.

Хвала Господу.

— Господи, черт возьми, Кокберн. Почему ты мне не ответила?

— Я побежала и спряталась в его туалете, когда услышала выстрелы, — бормочет она и бросается мне в объятия. Я заключаю ее в удушающие объятия, которые, надеюсь, склеят ее снова. Когда мы отрываемся, я провожу пальцами по ее лицу, носу и рту, затем прикасаюсь к ее волосам. Делаю инвентаризацию, убеждаюсь, что все на месте. — Где Годфри? — Я спрашиваю. Она делает шаг в сторону, и я вижу его на полу, его гавайская рубашка порвана на шее. Она убила его своими руками.

— Оружие для слабаков. — Она ухмыляется, прижимаясь своим горячим сладким ртом к моему, и мне хочется трахнуть ее прямо здесь, на полу, но с этим придется подождать.

— Пойдем, — я хватаю ее за руку. — Нам нужно пересмотреть этот закон об оружии. Если увидишь, что кто-то идет, стреляй в него. У нас нет времени, и у меня нет пуль. — Я указываю на пистолет, который она сжимает.

Спустившись по лестнице, она останавливается у первой ступеньки лестницы, берет меня за рукав и вытирает перила.

— Отпечатки пальцев? — Я спрашиваю. Она кивает. Я хватаю одного из нацистских ублюдков, лежащих замертво у подножия лестницы, и бьюсь об него головой. Кровь брызжет на перила. — Это покроет все.

Мы выбегаем из дома и садимся в машину в рекордно короткие сроки. Когда я завожу двигатель, моя девушка говорит мне: — У нас еще одна остановка. Лондон, Англия.

— А как же Вальехо? — Я спрашиваю.

— Престон с Кэмденом. — Она улыбается. — Я чувствую это. Кроме того, ты прав, если он в Вальехо, я могу вернуться за ним, когда мы больше не нужны.

Я наклоняю воображаемую шляпу вниз.

Поездка в Сан-Франциско проходит так быстро, что мы едва успеваем перевести дух.

Моей малышке осталось склеить последний кусочек, прежде чем ее душа снова станет целостной. Я намерен помочь ей всем, чем смогу.

ПРЕСКОТТ

Поддельные паспорта или нет, но и Нейт, и я — подозрительны, когда показываем наши удостоверения личности на стойке регистрации. Его, наверное, уже ищет каждый сотрудник правоохранительных органов в штате, и, к сожалению, его привлекательная внешность, бесконечные татуировки и огромное телосложение в данном случае работают только против нас. Его лицо до смешного запоминающееся.

Просим у девушки за стойкой United Airlines два билета до Лондона первым рейсом. Я переминаюсь с ноги на ногу, жуя внутреннюю сторону щек и глазея на всех и вся, как будто они хотят мне навредить.

Нейт стойкий, тихий и спокойный, но он также человек. Внутри него тоже бушует буря, просто он лучше ее скрывает.

— Мэм? — Ее лоб морщится, и я качаю головой.

— Мой отец только что умер, и мне нужно поторопиться на похороны, — говорю я ей из-за своих больших теней, хотя уже почти рассвело. Только так я могу оправдать солнцезащитные очки.

— Мне жаль это слышать. — Молодая женщина кладет наманикюренную руку на грудь и переключает внимание на моего спутника. В ее глазах что-то блестит, и на секунду я беспокоюсь, что она узнает Нейта. Но нет. Ее интересует не признание. Дело в том, что он ходячий, говорящий шедевр.

— Сэр, можно ваш паспорт, пожалуйста? — Она улыбается, и он протягивает ей паспорт Кристофера Делавэра.

— Мистер Делавэр, — бормочет она себе под нос. Он кивает. Она начинает вводить информацию в свой сенсорный монитор, ее взгляд испытующий. Я хочу крикнуть ей, чтобы она остановилась, но знаю, что это не лучшая идея.

Мое сердце бешено колотится, и я чувствую его всем телом, вплоть до кончиков пальцев. За очками мой взгляд останавливается на фотокопии, прикрепленной скотчем к рабочему месту женщины. Это одна из нескольких фотографий с пометкой «не летать», которые смотрят на нее снизу вверх, включая лицо Натаниэля Вела.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Я пытаюсь сказать себе, что теперь он выглядит по-другому. Он не брился несколько недель, а его зачесанные назад волосы превратились в растрепанный беспорядок кудрей. Нейт изменился после того, через что мы прошли. Он старше, холоднее.

Она снова берет мой паспорт и изучает фотографию, снова переводя взгляд на меня и опуская на фотографию. По рукам и спине бегут мурашки. Я человек  на картинке. Тогда почему так трудно дышать?

Мои глаза дергаются, и я хочу почесать лицо, пока не сотру его полностью. Она могла бы положить конец всему нашему путешествию. Я не могу этого допустить.

Еще один взгляд на паспорт.

Еще один взгляд на меня.

Счастливые мысли.

Слушаю The Lovecats группы «The Cure» на повторе.

Поцелуй щенка, мокрый, вонючий язык и все такое.

Нейт смотрит на меня.

Нейт улыбается мне.

Нейт внутри меня.

Нейт, Нейт, Нейт.

Почему мы не пересекли границу с Мексикой на машине? Как я могла быть такой идиоткой?

Она поднимает трубку на своем участке. Нет. Пожалуйста, не делай этого.

Она говорит в телефон, но я не слышу, что она говорит. Воздух вокруг меня белый и густой от паники. Нейт хватает меня за руку и крепко сжимает. Это не может происходить с нами.

Я хочу кричать, вернуться в прошлое, выбрать другой стол, другой рейс. Другой план . Я должна была уделять больше внимания тому, кто будет нас обслуживать.

Нет, нет ,нет.

Приходит ее менеджер. Он мужчина. Я больше ничего не вижу в нем сквозь пелену слез. Он задает мне вопросы. Моя дата рождения и другие вещи, на которые я отвечаю на автопилоте. Я помню дату рождения Кокберн, потому что делала домашнюю работу.

Проходят долгие минуты, но нас отпускают. Когда они это делают, я покрываюсь холодным потом. Я такая липкая, мои ноги без носков скрипят в ботильонах.

Когда мы получаем обратно паспорта с спрятанными внутри билетами, я взвизгиваю от облегчения. Мы проходим мимо охраны, несмотря на то, что наш рюкзак набит наличными. Мой парень хватает меня за талию и ведет к терминалу. Бегаем по аэропорту. У нас нет сумок. Только мой единственный рюкзак. Вероятно, это может вызвать некоторые вопросы, но, кажется, никто этого не замечает. Нам просто нужно сесть на этот самолет, и все будет хорошо.