Страница 28 из 70
Я думал всю ночь, и наконец придумал план.
Я собираюсь быстро заработать, отпустить ее и сбежать сам, при этом держась от нее на расстоянии.
Я спасу ей жизнь, но буду держать ее подальше от своей.
Мне нужно убраться к черту отсюда. Если это означает скомпрометировать мое достоинство, пусть будет так. В любом случае, это не стоило выеденного яйца. Арийское Братство преследует меня. Годфри либо выпустил их, либо был недостаточно силен, чтобы удержать их от меня. И даже если он способен удержать мою задницу на плаву, как только он услышит, что я трахнул Прескотт с такой яростью, что сдвинул чертову гору, я пересплю с рыбами. А Прескотт. . .она сказала бы ему в мгновение ока. Если она пойдет ко дну, она чертовски убедится, что я пойду с ней. У меня нет иллюзий, почему она меня трахнула. Она хотела, чтобы я помог ей. Угадайте, что? Я трахнул свой путь прямо в ее план.
— О, Нейт! — Миссис Хэтэуэй мчится со второго этажа в фойе, ее бледно-голубая куколка свободно обвивает ее фигуру. — Тахо был великолепен! Я не могла перестать думать о том, как бы тебе это понравилось. Ух ты. Красивые плавки. Что за повод? Ты тоже скучал по мне?
Едва ли.
Буквально . Я был занят попытками избавиться от настойчивой маленькой блондинки, которая снова и снова появляется в моей голове, делая меня чертовски твердым. В моей голове она болтает своей задницей из стороны в сторону с этой дразнящей улыбкой. Горошек хотела, чтобы я ударил по этой заднице, и я это сделал. Что я могу сказать? Давать гостям то, что они хотят, принято делать. Только теперь она поглощает половину моего мозга, заполняя его грязными мыслями.
Другая половина пытается понять, как исправить этот беспорядок.
— Что бы вы хотели, чтобы я сделал сегодня, миссис X? — Моя челюсть скрежещет так сильно, что мои зубы почти превращаются в песок.
— Меня, — шутит она, подмигивая, прежде чем прижаться плечом к моей груди и двигаться вперед к своему дивану, ее тонкие пальцы сжимают кофейную кружку. — Ради Бога, Нейт, расслабься. Начать можно с поливания растений и мульчирования грядок. Эдди в отпуске. Опять . Клянусь, этот мужчина ездит в отпуск чаще, чем я, — говорит она о своем ландшафтном дизайнере. Я только счастлив выйти из дома. Это прекрасный день. Я могу подключить наушники и позволить лирике Моррисси и Роберта Смита раствориться в моей душе, как морфин.
Я поворачиваюсь и ухожу, стараясь не ненавидеть ее за то, что она меня унижает. Из Эдди. Из всех. Бьюсь об заклад, она была разоренной официанткой до того, как вышла замуж за Стэна. Кажется, она одержима дразнить людей своими деньгами, она обязана отомстить за какую-то испорченную травму из своего прошлого.
— Нейт, дорогой! — Ее тенор преследует меня по широкому залу. — Убедись, что ты очень низко наклоняешься, когда чистишь посыпанную гравием дорожку между клумбами. Твоя задница прекрасна, когда ты приседаешь!
***
Поливаю растения из шланга, покосившись на соседние дома. Интересно, кто из них принадлежит родителям Прескотт. Почему? Какое мне дело до того, какой из этих домов принадлежит Берлингтон-Смитам? Ну и что? Чтобы я мог залезть к ней в окно и посмотреть сквозь дерьмо в ее детской розовой комнате? Нюхать ее нижнее белье, когда никто не смотрит? Разодрать одно и пролить свой детский сок на ее простыни с Hello Kitty? Или, может быть, чтобы я мог пятьсот раз дать в морду ее тупому папаше за то, что он отдал свою дочь Годфри и его команде.
Я до сих пор не оправился от той истории.
Думая об этом и затопляя при этом небольшой участок лиловых цветов, я игнорирую миссис Хэтэуэй, которая нападает на меня сзади. Черт, я не хочу иметь дело с ее дерьмом прямо сейчас.
— Что на тебя нашло, Нейт? Ты ведешь себя странно. Думаю, эхинацеи хватит воды на все лето. Почему бы тебе не перейти к следующей клумбе?
Я опускаю взгляд на шланг и целюсь им, как из пистолета, в очередную беззащитную клумбу. — Просто интересно, кто может позволить себе эти огромные дома. Стэн — владелец бухгалтерской фирмы, но чем зарабатывают на жизнь другие ваши соседи?
Зачем ты это спросил, тупой ублюдок? Теперь она подумает, что я пытаюсь выпытать у нее данные, чтобы проникнуть в их дома, хотя на самом деле единственное преступление, которое я хотел бы совершить, — это полакомиться киской, принадлежащей сыну английского вора в законе. Но миссис Х. всегда в настроении подшутить надо мной. Ее рука находит мою спину.
Она потирает его круговыми движениями, пока мы оба смотрим вперед, на море роскошных особняков с ее крыльца.
— Ну, посмотрим. Это Симпсоны. Мы играем с ними в теннис каждые выходные. Это старые деньги, — фыркает она. — Техасская нефть . Потом семья Круз, прямо там. Ее указательный палец движется в направлении другого поместья. — Юристы. Лучшее в стране. Они могут вытащить тебя из чего угодно, если ты можешь себе это позволить. Easy-T вон там рэпер. Гринспены владеют издательствами в Сан-Франциско, а Брауны занимаются недвижимостью. А это, — говорит она и указывает на виллу в испанском колониальном стиле с пышным тропическим садом и железными воротами, — это семья Берлингтон-Смит. Удивлена, что электричество все еще работает. Сейчас дом принадлежит Годфри Арчеру. Английский лорд или герцог или. . . Ах, я понятия не имею, кто этот человек, кроме того факта, что он клиент моего мужа. Темное дело в любом случае.
Я слегка равнодушно киваю. Так вот как Годфри нашел мне эту работу. Все взаимосвязано, рассчитано и преднамеренно. — Говард Берлингтон-Смит был мэром Мэнор-Хилл. Но не больше.
Мой желудок скручивается только от того, что я слышу его имя. Мое молчание побуждает ее продолжать.
— Я не знаю всей истории — ты знаешь, как это бывает, чем более закрытым является сообщество, тем глубже погребены секреты — но в Блэкхок Плаза говорят, что мать семейства страдает шизофренией и скрывается от глаз в течение последних десяти лет. Я всегда думала, что Говард был вдовцом. Воспитание двоих детей в одиночку принесло ему серьезные очки, когда он баллотировался в мэры. Но это было раньше... — Она прервалась, ее рука скользнула ниже, массируя два гребня на моей спине.
— До? — Я почти срываюсь. Она бросает на меня взгляд, прежде чем медленно продолжить.
— До скандала. Он был замешан в сомнительной тайной сделке, которая пошла не по плану, и ему пришлось продать свой дом англичанину.
Обычно она могла бы сказать мне, что на нее напали четыре медведя гризли, когда она возвращалась с теннисного корта, и я бы проигнорировал это и даже не предложил бы ей лейкопластырь. Я выгляжу так, будто у меня есть собака в этом бою. Взгляд миссис Хэтэуэй изучает меня, пытаясь содрать с меня слои отчужденности. После продолжительного молчания она, наконец, говорит: — Почему тебя интересуют Берлингтон-Смиты, Нейт?
— Я не интересуюсь. Просто веду светскую беседу. Разве не этим вы, богатые люди, занимаетесь?
Кажется, это успокаивает ее, и она втягивает воздух.
— Итак, теперь Берлингтон-Смиты живут в доме, который им не принадлежит, и Ховард разбрасывается одолжениями, чтобы сохранить эту дорогую крышу над головой. Я думаю, что именно из-за этого его выгнали со своей должности в первую очередь. Говорят, — она понижает голос до шепота, несмотря на то, что мы одни в ее колоссальном имуществе, — он занимался торговлей наркотиками. Знает людей на пограничном пункте. Я лично не верю. С другой стороны, он кажется порядочным человеком, — говорит она, качая головой. — Его дочь сбежала из штата несколько лет назад, а сын Престон… его уже много лет никто не видел. Так что неизвестно, что происходит в этой семье.
Я потираю затылок, пытаясь скрыть свою реакцию на ее историю. Мы почти не знаем друг друга, но, думаю, я понял, что Прескотт прожила волшебную жизнь, о которой я даже не мог мечтать, потому что я не полностью понимал потенциал жизни. Защищенная. Богатая. Целая. Я ловлю проблески такой жизни то здесь, то там. Когда я стригу газон миссис Х. и смотрю, как худые женщины в сарафанах выгуливают своих пуделей, толкая роскошные коляски. Воркуют, пьют кофе со льдом и болтают по телефону о своих чертовых семейных каникулах. Жизнь для них случайная вещь. Они даже не осознают, что однажды умрут. Они знают , но не осознают это. Есть разница. Богатые люди думают, что деньги могут купить выход из тьмы. Они ошибаются. Мы выходим из тьмы и возвращаемся, когда закончим. Никто не живет вечно, и могила у всех одинаково темна.