Страница 44 из 61
Он наваливается на меня сверху, его учащенное дыхание слетает с губ. Мне нравится чувствовать, как весь его вес вдавливает меня в кровать.
Как только ему удается отдышаться, он поднимает голову и смотрит на меня.
— Ты такая чертовски тугая. Господи, тебе будет больно следующие пару дней.
Габриэль медленно выходит из меня, и я стискиваю зубы, чтобы не морщиться от жжения.
Тепло разливается под моей задницей, и мои глаза расширяются. Я принимаю сидячее положение и смотрю вниз на смесь крови и оргазма Габриэля.
— Кровь – это нормально, — уверяет он меня. — После теплой ванны ты почувствуешь себя лучше.
Эмоции пронзают мою грудь, и я пытаюсь проглотить их.
Габриэль сажает меня к себе на колени и крепко обнимает.
— Это нормально – испытывать эмоции, Ödülüm .
Я прижимаюсь к его груди, тепло его тела просачивается в мое, в то время как он дает мне столько времени, сколько мне нужно, чтобы пережить интимный момент, который мы только что разделили.
Габриэлю принадлежит самое ценное, что я могла дать мужчине. Я так благодарна, что это именно он – мужчина, которого я люблю.
Глава 38
ГАБРИЭЛЬ
После того, как я заставил Лару расслабиться в теплой ванне, я смотрю, как она пьет чай, который заварил.
Теперь, когда у меня есть время взглянуть на ее обнаженное тело, я замечаю больше шрамов. Некоторые из них слабые, тогда как другие отчетливо видны.
— Откуда у тебя шрам на правой руке?
Она опускает взгляд на отметину у себя под локтем.
— Я сломала руку.
— Как? — Я требую.
— Тимон наступал на нее, пока она не сломалась.
Сильная ярость вспыхивает в моей груди. Я закрываю глаза и считаю до десяти, чтобы не потерять самообладание.
Этот гребаный ублюдок.
Как только я обретаю контроль над безжалостными эмоциями, я снова смотрю на нее.
— А шрам у тебя на бедре?
На этот раз она пожимает плечами.
— Я не помню, когда его получила.
Я смотрю на отметины, оставленные пулями, и, встав, подхожу ближе и опускаюсь перед ней на колени. Лара ставит стакан на стол, наблюдая, как я наклоняюсь вперед. Я прижимаюсь поцелуем к обоим шрамам.
— Это единственные, которые мне нравятся, — бормочет она. Подняв руку, она проводит пальцами по моим волосам. Она наклоняет голову, в ее глазах сияет любовь. — Они привели меня к тебе.
Мое сердце.
Поднимаясь на ноги, я наклоняюсь к ней и прижимаюсь поцелуем к ее губам.
— Готова узнать что-то новое?
Ее губы мгновенно изгибаются.
— Что?
Обхватывая пальцами свой твердеющий член, я поглаживаю себя.
— Я хочу почувствовать жар твоего рта.
Взгляд Лары опускается на мое мужское достоинство, затем она, блять, облизывает губы, когда встает со стула на колени. Откидывая голову назад, ее рот открывается, и ее глаза находят мои.
Твою мать. Совершенство.
Я глажу себя еще раз, прежде чем подойти ближе. Положив руку ей за голову, я подталкиваю ее, чтобы она взяла меня в рот. Я смотрю, как ее губы обхватывают мой член, неподдельное удовлетворение разливается по моим венам.
— Вот и все, детка, возьми меня так глубоко, как только сможешь.
Претендуя на ее девственность, я должен был быть осторожен, но теперь я могу трахать ее рот так, как я хотел трахать ее киску. Мои пальцы сжимаются в ее волосах, чтобы удержать ее голову на месте, когда я начинаю входить в нее.
Иисус.
Я перемещаю другую руку к ее подбородку, мой большой палец касается ее нижней губы, когда я вытаскиваю член.
Блять, это самая эротичная вещь, которую я когда-либо видел.
— Поднеси свои руки к моей заднице и держись крепче, — приказываю я.
Пальцы Лары впиваются в мои ягодицы, и, не сводя с нее глаз, я вхожу полностью, головка моего члена упирается в заднюю стенку ее горла.
— Блять, — стону я от сильного удовольствия.
Теряя контроль, я вхожу в нее, звуки ее рвотных позывов – музыка для моих, блять, ушей. Я смотрю, как слезы струятся из ее глаз, а ее слюна покрывает мой член.
Мои губы разжимаются, когда я рычу, совершенство у моих ног доводит меня до крайности. Я кончаю так чертовски сильно, что мои ноги немеют. Опускаясь на колени, я обхватываю свой член кулаком и исторгаю остатки удовольствия из своего тела.
Я хватаю ртом воздух, когда поднимаю голову, только чтобы увидеть свою сперму на губах Лары. Ее язык высовывается, и она слизывает ее, как будто я только что угостил ее мороженым.
— Такая чертовски горячая. — Схватив ее, я прижимаюсь своим ртом к ее, и когда я могу попробовать себя на ее языке, я, блять, пожираю ее, пока мы оба не начинаем хватать ртом воздух.
Помогая Ларе подняться на ноги, я бормочу:
— Тебе лучше лечь в постель и поспать, пока я не нашел другую дырочку для траха.
Словно пытаясь соблазнить меня, она заползает на матрас, поднимая задницу вверх. Я хватаю ее за бедра и кусаю ее за правую щеку, чем вызываю ее крик. После этого я шлепаю ее, от чего она смеется
— Под простыни. Сейчас же.
Она забирается под них и ложится, глядя на меня снизу вверх со счастьем.
Заползая рядом с ней, я похлопываю себя по груди.
— Это будет твоей подушкой.
Лара придвигается ближе и кладет голову мне на сердце.
— Хорошая девочка, — хвалю я ее. — Ты превзошла мои ожидания сегодня вечером.
— Я стремлюсь угодить, — впервые дразнит она меня, заставляя мое лицо расплыться в улыбке. Она становится самостоятельной личностью, и наблюдать за этим внушает благоговейный трепет.
— Это заставляет меня хотеть доминировать над тобой, — признаю я.
Она переворачивается на живот и кладет подбородок на ладонь.
— Я хочу, чтобы ты доминировал надо мной.
— Тогда из нас получится хорошая пара.
— Но... — Ее зубы прикусывают нижнюю губу, — ты сказал мне постоять за себя. Что, если ты сделаешь что-то, что мне не понравится?
— Тогда скажи мне, чтобы я не делал этого снова. То, что я хочу доминировать над тобой, не означает, что ты не имеешь права голоса в наших отношениях.
Она кивает, затем говорит:
— Как ты знаешь, это мои первые отношения. — Она кивает в сторону сброшенных покрывал с ее кровью на них. — Есть ли правила?
— Да. — Я взбиваю подушки позади себя и откидываюсь на них. Поднимая руку, я провожу пальцами по ее шелковистым волосам. — Я очень ревнив и я собственник. Тебе не позволено оставаться наедине с другим мужчиной, если я не дал своего разрешения. Это не потому, что я не доверяю тебе, это потому, что я не доверяю им.
— Хорошо. Кого ты одобряешь?
— Эмре. Мурата, Дэниеля и Мирака. Только эти четверо.
— Что еще? — Ее все внимание приковано ко мне, и я наслаждаюсь каждой секундой этого.
— Никакой открытой одежды. Я не хочу, чтобы другие мужчины пускали слюни на то, что принадлежит мне.
— Ты не шутил, когда сказал, что ревнуешь, — смеется она.
— Ты узнаешь, что я мудак, — не стыжусь признаться я.
— Могу ли я также устанавливать правила?
— Ты не хочешь, чтобы я был наедине с мужчиной? — Я дразню ее.
Широко улыбаясь, она качает головой.
— Тебе не разрешается снимать рубашку в присутствии других женщин.
Не собираясь этого делать, потому что в любом случае чувствовал бы себя некомфортно, я все равно киваю, чтобы доставить ей удовольствие.
Она поднимается и, снова положив щеку мне на грудь, прижимается ко мне.
— На что было похоже твое детство?
— На самом деле я был весьма благословлен. Моя бабушка вырастила Эмре и меня после того, как мои родители были убиты. Она так усердно работала, чтобы обеспечить нас, и я смог отплатить ей за это только в двадцать три года.
Снова взглянув на меня, она спрашивает:
— Как были убиты твои родители?
Кладя руку ей на спину, я провожу пальцами по рубцам.