Преданный

— Какой бы ни была причина, это не имеет значения. Я не стыжусь того, что делаю, чтобы помочь людям, которые в этом нуждаются. И да, когда увидел тебя на рождественской вечеринке, я хотел помочь. Когда услышал, как Хейс говорил с тобой, мне захотелось схватить тебя и увести от него. И я так и сделал. Ты потрясающая женщина, Лиллиан. Но уверяю тебя, я не испытываю чувств, не целую и не занимаюсь сексом с женщинами, которым помог. Ни с одной. У меня не было желания. Я и предположить не мог, что почувствую что-то к тебе, когда узнаю тебя поближе. Я влюбился в твой ум. В твое чувство юмора. Твою стойкость. И когда ты поцеловала меня в Седоне, мне хотелось поступить правильно и уйти из твоей жизни. Я сказал себе, что могу помочь тебе и оставить тебя в покое. — Он пожимает плечами. — Я ошибался.

— Значит, это правда. Ты влюблен в меня.

— Полностью. — Уголок его рта приподнимается. — Подожди, что значит «это правда»?

— Кингстон сказал мне.

Он подтягивает мой стул ближе за подлокотники, пока мои сомкнутые колени не оказываются между его раздвинутыми бедрами. Его хватка на стуле сохраняется, обхватывая меня, но, как ни странно, я не чувствую себя загнанной в угол или страдающей клаустрофобией. Даже наоборот, я чувствую, что мы слишком далеко.

— Лиллиан… какое у тебя второе имя?

— Вивиан.

Он поднимает брови и ухмыляется.

— Лиллиан Вивиан Джиллингем?

— Это ужасно, я знаю.

Он хихикает.

— Совсем нет.

— А как твое?

— Сайлас. Это семейное имя.

— А как насчет Хейса?

Его ухмылка расширяется.

— Дэмиен.

— Ты шутишь!

— Клянусь Богом.

— Это тоже семейное имя?

— Могу я, пожалуйста, перейти к той части этой истории, где я говорю тебе, что глубоко, безумно тону во всепоглощающей любви к тебе?

Мое дыхание сбивается.

— Я люблю тебя, Лиллиан Вивиан Джиллингем. И я полностью, бесповоротно и безоговорочно влюблен в тебя. — Он прижимается лбом к моему, его глаза закрываются. — Люблю тебя так сильно, что однажды надеюсь разделить с тобой дом и фамилию, — шепчет он. — Если ты когда-нибудь усомнишься в моих чувствах, пожалуйста, спроси. И если я не могу придумать лучшего способа объяснить, насколько я полностью отдаюсь тебе, то потрачу остаток своей жизни, чтобы показать тебе это. Я твой до тех пор, пока ты хочешь меня. И очень надеюсь, что это навсегда…

— Да. — Я едва успеваю произнести это слово, как его губы оказываются на моих.

Мы стонем в унисон, когда наши рты сливаются воедино. Он целует меня со страстью, которая соответствует его признанию, настойчивостью в сочетании с нежностью, от которой я таю. Он отодвигает табурет и поднимает меня с места.

Моя задница ударяется о холодную столешницу острова, и я улыбаюсь ему в губы.

— Вот здесь все и началось.

Хадсон сжимает мои волосы и смотрит на меня из-под полуопущенных век.

— Нет. — Он оставляет дорожки поцелуев на моей шее. — Для меня все началось в ту ночь, когда ты ела напротив меня, не надев нижнего белья. — Проводит зубами по моему горлу. — С тех пор я не мог перестать думать о тебе.

Хадсон завладевает моим ртом. Вместо того чтобы уложить меня спиной на остров, он притягивает меня ближе и обхватывает моими ногами свою талию.

— Не здесь. Я хочу заняться с тобой любовью.

— Ты когда-нибудь…

— Нет.

— Я тоже. Думаешь, будет по-другому?

Его улыбка — чистый секс и грязные обещания.

— Для меня все между нами было по-другому, Лили. Занятие любовью с тобой может убить меня, но я не могу придумать лучшего способа умереть.

Хадсон несет меня в свою спальню. Я целую его лицо, шею и все, до чего могу дотянуться, находясь в его объятиях. Он укладывает меня на матрас с благоговением, от которого у меня щемит в груди. Раздевает меня очень медленно, словно разворачивая драгоценное сокровище. Кончики его пальцев касаются каждого сантиметра моей кожи, пока мужчина шепчет, какая я нежная, какая красивая, и как сильно он любит меня. Наконец, он встает у края кровати, полностью одетый, и его взгляд блуждает по моему обнаженному телу. Мои соски затвердели под его горячим взглядом. Каждое движение его глаз подобно прикосновению к моей коже. Я ожидаю почувствовать себя незащищенной, может быть, даже немного смущенной, пока он изучает меня с такой интенсивностью. Вместо этого чувствую, что поглощена его реакцией на меня. Я выгибаю спину, и его глаза вспыхивают. Раздвигаю ноги, и он облизывает губы. Его руки остаются сжатыми в кулаки по бокам, в то время как выпуклость между бедрами натягивает джинсы.

Я приподнимаюсь на локтях.

— Я хочу увидеть тебя.

Одним движением он стягивает через голову рубашку и майку и отбрасывает их в сторону. Тянется к ремню, и его пальцы дрожат, когда он расстегивает пуговицу и молнию и позволяет штанам упасть на пол. Трусы-боксеры не скрывают его напряженную эрекцию. Я облизываю губы и смотрю, как влажное пятнышко на кончике становится все темнее. Я так возбуждена, а мы еще даже не прикоснулись друг к другу.

— Мне нравится, как ты смотришь на меня, — рычит он. Зацепившись большими пальцами за резинку, он стягивает ткань вниз и тихо стонет. — Я могу кончить, просто глядя, как ты смотришь на меня. — Его эрекция высвобождается. Он сжимает ее в кулак и шипит, мышцы его живота сжимаются с каждым вдохом. — Раздвинь ноги.

Я делаю, как он просит.

— Проклятье. — Он судорожно втягивает воздух и покачивается на ногах. — Ты сногсшибательна.

Не могу представить, что он видит, но чувствую, какая я мокрая.

— Ты собираешься стоять там всю ночь или подойдешь и займешься со мной любовью?

Уголок его рта подергивается.

— Я дам тебе все, что ты захочешь. Мне трудно решить, с чего я хочу начать.

— Тогда я решу за тебя. — Я пододвигаюсь к краю кровати и спускаю ноги на пол. Осторожно отталкиваю его руку от члена, и он всей тяжестью ложится мне на ладонь.

— Лили, детка, — выдыхает он сквозь стиснутые зубы. — Не знаю, как долго я…

Я поднимаю бровь и смотрю на его мускулистый торс и в его глаза.

— Ты сказал: «все, что я захочу», верно?

Он прикусывает нижнюю губу.

— М-м.

Сначала я лижу его плоть нежно, дразнящими движениями касаясь чувствительной нижней части. Соленый вкус на моем языке заставляет меня опуститься ниже, задержаться подольше, пока не беру всю его длину глубоко в рот.

Хадсон инстинктивно подается бедрами вперед.

— Прости. Я… черт… я не могу…. — Его слова растворяются в стоне. — Не останавливайся.

Никогда.

Вот что делает любовь? Превращает сильных, могущественных мужчин в податливый материал в руках возлюбленной? Меня охватывает дрожь.

Я не тороплюсь. Изучаю каждую точку, которая заставляет его стонать. Мужчина сжимает мои волосы, но не пытается контролировать движения, глубину или давление. Он не отрывает глаз от моего рта, шепотом осыпая меня похвалами.

— Мне нужно быть внутри тебя, — говорит он.

Я не сдаюсь.

В его груди раздается рык.

— Пожалуйста. — Его кулак в моих волосах сжимается, но не настолько, чтобы причинить боль. — Я хочу заняться с тобой любовью как следует.

Я была бы идиоткой, если бы отказала ему в этом.

Отпускаю свою хватку. Охваченная похотью и желанием, я едва замечаю, как он опускается на колени между моих ног. Хватает меня за задницу и дергает вперед, придвигая к своему рту. Я падаю спиной на кровать. Мой разум кружится от удовольствия, пока Хадсон жадно лакомится моим телом. Мои бедра раскачиваются в такт его языку. Его пальцы наверняка оставят синяки на моей заднице, но меня это не волнует. Все, к чему я стремлюсь, все, что меня волнует, это достичь вершины, до которой ему удается довести меня очень быстро.

Стону его имя в отчаянной мольбе. Желание кончить глубоко в душе. И я близка… так… близка…

Звук выдвигания ящика его прикроватной тумбочки отвлекает меня. Я чуть не плачу, когда его рот исчезает с моей киски, но эта потеря кратковременна, когда Хадсон переползает через меня и затаскивает на кровать.