Преданный

— Он у меня. — Его голос звучит близко и немного запыхавшимся. Тепло его тела касается моей спины, и Хадсон обхватывает меня рукой, его большой ладонью скользит по моему животу. Потом кладет мой клатч мне в руку и зарывается лицом в мои волосы. — Обещай, что подумаешь об этом.

Все мое тело дрожит от усилия, которое требуется, чтобы устоять на ногах, а не сдаться и прижаться к нему. Сопротивление, позволяющее оставаться твердой, а не таять в его объятиях.

— Я подумаю. — Как я могу не сделать этого? Черт, он — это все, о чем я смогу думать с этого момента и до бесконечности.

Последнее сжатие, и Хадсон уходит.

Я нащупываю ключ, вхожу в здание и прижимаюсь спиной к стене, пытаясь отдышаться.

Мне хочется всего того же, что и Хадсону.

Если бы только я была достаточно смелой и доверяла себе настолько, чтобы пойти за ними.

— Ты трахаешься с парнем, который водит «Мазерати»? — Это первые слова, которые говорит мне Аарон, когда я вхожу в квартиру. — Ты хоть представляешь, сколько стоит эта штука? — Он достает из шкафа три оранжевых пузырька и достает несколько рецептурных таблеток.

Я смотрю на бутылочки, гадая, какие лекарства он сейчас принимает. Стимуляторы? Успокаивающие? Миорелаксанты? Одно знаю точно: на всех бутылочках с таблетками написано мое имя. Врачи прописали мне все эти лекарства, чтобы вылечить множество поведенческих проблем, с которыми я борюсь, а я не могу вынести того, как себя чувствую при приеме любого из них. Мой брат, с другой стороны, кажется, наслаждается их действием.

— Что? — Он бросает таблетки в рот и глотает. — Это помогает от мигрени.

— Не знала, что у тебя мигрень. — Я бросаю платье Элли на диван, а потом понимаю, что, наверное, надо его повесить. — Скорее всего, это похмелье, — бормочу про себя, пока ищу свободную вешалку в шкафу.

— Ты ведь понимаешь, что он использует тебя?

Мои руки замирают, и напряжение наполняет мои мышцы. Да. Я рассматривала такую возможность. Но Хадсон мог бы выбрать любую женщину в Нью-Йорке. Почему он решил использовать меня?

Потому что ты невежественна. И тобой легко манипулировать.

— Не делай вид, что оскорбилась. Это хорошо для нас. — Брат берет свой велосипед и направляется к двери. — Думаешь, у него есть абонементы на игры «Никс»? Уверен, что есть. И уверен, что у него есть связи в крутых клубах города. Посмотрим, сможет ли он устроить меня ди-джеем в один из них. — Его глаза загораются, как будто я держу открытой дверь в Нарнию, чтобы он мог войти. — Или может, он даст мне шикарную работу, как у тебя. Я бы носил костюм и галстук.

Если бы он только знал, что у меня больше нет никакой шикарной работы.

— У нас с Хадсоном не такие отношения. — Такие, когда мы занимаемся сексом, и я прошу его о миллионе услуг. Я не такая женщина, а он не такой мужчина… Правда?

Аарон приподняв бровь смотрит на штаны и толстовку Хадсона.

— Судя по всему, я бы сказал, что у вас с Хадсоном именно такие отношения. Таким мужчинам, как он, нравится обладать всей полнотой власти. Дай ему то, что он хочет, похлопай ресницами и попроси об одолжении взамен. Им нравится это дерьмо.

— От всего этого разговора меня тошнит. — Я не преувеличиваю. Мне становится физически плохо при одной мысли о том, что он предлагает.

— О, отличная идея! Забеременеешь и тогда…

— Аарон!

— Что? — Он смеется. — Я шучу. Господи. — Брат выкатывает свой велосипед из квартиры.

Болезненное чувство, которое он оставил после себя, остается еще долго после его ухода.

Мой разум был занят мыслями о Хадсоне, я попыталась перенаправить свое внимание и потерпела неудачу. В душе я думала о том, как смыть запах Хадсона со своего тела. Во время стирки — стирала одолженную одежду. Выход из дома тоже не помог. Каждая проезжающая мимо машина заставляла меня подпрыгивать, думая, что это может быть он. Только вернувшись домой и слепо уставившись на коричневое пятно от воды на потолке, я поняла, что переступила опасный порог одержимости.

Размышления над негативными мыслями — это один из способов сломать мой мозг. Пребывание с Хадсоном, похоже, запустило цикл навязчивых мыслей до такой степени, что я стала истощенной и бесполезной.

Не знаю, как долго я здесь сижу, но когда звонит телефон, понимаю, что свет снаружи из желтого превратился в серый.

Мой пульс колотится от волнения при мысли о том, что звонит Хадсон. И хмурюсь, когда смотрю на определитель номера.

— Привет, Элли. — Волна разочарования отбрасывает меня обратно в лежачее положение на диване. Сейчас четыре часа дня. Неужели Хадсон совсем не скучает по мне? Мужчина хоть раз подумал обо мне? Если бы он знал, как много я о нем думаю, то ему было бы противно. Черт, мне самой противно!

— Ты вчера пропустила шоу!

Я могла бы сказать ей то же самое, но никогда не была из тех, кто рассказывает о своих любовных планах.

— Ты имеешь в виду, что произошло что-то еще, кроме моего унизительного драматического ухода после ссоры с Хадсоном? — Произнесение этого вслух вызывает целый виток новых мыслей. Кто видел, как я взорвалась и убежала? Какие-нибудь потенциальные работодатели? Что они должно быть подумали обо мне…

— Гораздо больше. — Она рассказывает о том, как Трэвис подошел к Хадсону и как Хадсон вырубил парня и продолжал пинать его после того, как тот упал.

— Хадсон? — переспрашиваю я сквозь пальцы, прикрывающие рот, с трудом веря в то, что слышу.

— Да! Я знаю Хадсона много лет, и никогда не видела, чтобы он так себя вел. Он вел себя как… его близнец!

— Брат.

Мы оба заканчиваем ее предложение одновременно.

— Да, — говорит она. — Хадсон был диким, Лил. Думаю, он бы убил его, если бы его не оттащили.

— Насколько хорошо ты знаешь Хадсона? — Я нервно прикусываю губу.

— Я не знаю его так, как знаю Хейса, если это то, что тебя интересует.

— Нет… я…

Она смеется.

— Все в порядке. Это справедливый вопрос. Из того, что я знаю о Хадсоне, он уравновешенный парень. Немного с комплексом спасителя, но в целом очень порядочный.

— Комплекс спасителя? — Камень оседает у меня в животе.

— Я наблюдала это всего несколько раз, но Хейс сказал, что Хадсон неравнодушен к уязвимым женщинам.

Камень в животе превращается в бетон.

— Что это значит?

— Не в сексуальном плане, просто он предлагает им помощь, понимаешь? Ставит их на ноги. Он купил барменше билет первого класса, чтобы она смогла улететь домой в Грецию, попрощаться с больной бабушкой. Однажды я видела, как он дал бездомной женщине стопку стодолларовых купюр и свою визитную карточку. Хейс сказал, что эта женщина сейчас работает горничной в здании Александра. — Элли ждет, что я отвечу, но единственным звуком является ее дыхание.

Хадсон любит помогать уязвимым женщинам. Это не должно быть для меня сюрпризом. То, как он подошел ко мне в ночь рождественской вечеринки, а затем отвез меня в Седону для столь необходимого отдыха. Или как предложил мне деньги после моего увольнения.

— Может быть, Хадсон просто хороший парень, — говорю я, немного защищаясь. — С каких пор желание помочь людям — женщинам — это плохо?

— Это неплохо. Думаю, дело не только в этом. Их мать в удручающем состоянии. Я думаю, Хадсон помогает женщинам, потому что не смог спасти свою маму.

Мое сердце щемит. Бедный Хадсон.

— Он точно защищал твою честь вчера.

Я провожу рукой по лицу и потираю лоб.

— Интересно, что Трэвис сказал ему?

— Я думаю, мы обе можем предположить, что именно он ему сказал.

Должно быть, Трэвис рассказал ему о том, что произошло. Все мое тело словно вспыхивает, разум кружится, воспроизводя ту ночь, когда Трэвис добивался большего, чем я была готова дать. Хадсон знает? И все же, не упомянул ничего из этого прошлой ночью. Почему?

— Я хотела поговорить с Хадсоном, — говорит Элли. — Но парень сразу же ушел. По тому, как тот шел, как будто у него под ногами горел огонь, я решила, что он пошел за тобой.