Горничная с секретом

Второй охранник уже свалил, а Саня стоит, как олень в свете фар. Только пялится на нее, как на восьмое чудо света, и я его понимаю. София из той редкой породы женщин, которые не просто красивы, а очень красивы. Я видел детские фотографии, она ничего не меняла в себе. Ее нос всегда был тонким и аккуратным, а губы пухлыми. Даже светлые, вьющиеся локоны свои, не крашеные. Она явно выиграла в генетической лотерее и что ни говори, натуральная красота, столь редкая в этом мире, заметно отличается от приобретенной. София будет выделяться в любой толпе из самых отборных красоток, именно поэтому я и обратил на нее внимание. Даже без макияжа и в уродской униформе горничной, она остановила на себе мой взгляд, как только я увидел ее в доме своего брата. А когда она открыла рот, меня запецил еще и дерзкий язычок, который сейчас хочется просто вырвать. Мне больше не кажется забавной ее спесь, положение дел изменилось. Я больше не могу быть снисходительным.

– Ну, ты это, раздевайся что ли… – бормочет Саня, расстегивая ремень и косясь на меня краем глаза.

Бля, кто вообще нанял этого оленя? Он и защищать меня будет с таким же нерешительным видом, ожидая инструкций для каждого шага?

– Саня, ты, мать твою, издеваешься надо мной? Она пленница, с ней не нужно церемониться и спрашивать разрешения. Ты только на прошлой неделе довел мужика до кровавых слез, а сейчас мнешься перед бабой? Бить ее нельзя, а все остальное можно.

Пинок на него действует. Саня распрямляет плечи и оставив свой ремень болтаться, с решительным видом идет на Софию. Отступать ей некуда, так что она валится на кресло, стоящее позади, и пытается ударить Саню, но тот легко перехватывает ее руки одной своей и тянется к молнии на ее джинсах.

У меня кровь закипает, когда он тащит ее на пол с кресла. София кричит и вырывается, но не просит меня о помощи, и когда Сане удается стащить с нее джинсы, я изо всех сил сжимаю кулаки, лишь бы не кинуться на него.

– Отстань от меня, урод! А-а-а-а, я убью тебя, слышишь?! Ты не жилец, козел!

Она не собирается просить меня о помощи, понимаю я. София начинает кричать все громче, ее сопротивление не стихает, она борется, как дикая львица, и когда Саня тянется к ее трусикам, я не выдерживаю.

– Хватит!

Он меня не слушает, слишком увлекшись. Похоть ударила в голову, он наваливается на уже рыдающую девушку, и когда я слышу треск ткани ее рвущегося белья, мне просто сносит крышу. Я накидываюсь на Саню и стащив его с Софии, бью в челюсть. В глаз. В живот и бока. В грудь. Снова и снова, бью везде, хаотично и жестоко, без единого проблеска жалости, потому что я хочу убить эту мразь. За то, что коснулся, за то, что хотел с ней сделать. Даже если я сам ему приказал. Никто не смеет касаться того, что принадлежит мне!

– Перестань, Максим! Ты же убьешь его, хватит! – кричит мне в ухо София, за каким-то хуем защищая его.

Я рычу на нее, прерываясь на секунду от избиения, чтобы оттолкнуть ее подальше, но неожиданно получаю звонкую пощечину и это настолько шокирует, что я застываю, как истукан, пялясь на ее испуганное, заплаканное лицо. Она даже плачет красиво…

– Что ты делаешь?! – вздрагивая от рыданий, кричит на меня София. – Убить его хочешь? Псих! Ты просто больной псих! Каждый раз, когда я думаю, что хуже быть не может, ты доказываешь мне обратное! Как ты можешь быть такой мразью, Максим? Вот как, объясни мне?

***

После того, как моя истерика сходит на нет, я начинаю снова думать. Макс ушел, забрав с собой едва живого охранника и ни сказав мне ни слова, хотя я кричала ему вслед какие-то оскорбления в состоянии аффекта, точно уже и не помню, а последний час провела, рыдая от потрясения, потому что невозможно быть готовой к тому, что тебя вот-вот изнасилуют. Я до последнего не верила, что Максим допустит это, но, когда эта скотина стащила с меня трусики, потеряла всякую надежду и меня накрыло таким животным ужасом, что мне захотелось умереть, лишь бы не проходить через это.

Сейчас я уже достаточно пришла в себя, чтобы снова надеть на себя сорванную охранником одежду и пересесть с пола на диван. Мне нужно все обдумать. Я не могу позволить себе быть дурой, которая надеется на лучшее в людях. Этого не будет. Макс не хороший человек и моя любовь к нему – просто глупость, которую нужно вытравить любыми способами. Я должна сбежать отсюда и найти способ связаться с бабушкой и Поповым. Я не могу просто бросить маму умирать, я не выживу без нее, она для меня все!

Найдя ванную, я принимаю очень долгий, обжигающе-горячий душ и сушу волосы феном, найденным тут же. А потом иду искать спальню Макса. Нахожу сразу, она единственная обставленная, остальные комнаты на этом этаже без мебели.

Я ничего не чувствую, когда совершенно голая забираюсь в его постель и жду, постоянно глядя на часы. Почти полночь. Вряд ли он захочет ужинать так поздно, поэтому нет смысла идти готовить. А что касается секса… Я просто сдамся. Даже проявлю инициативу. Чем скорее он начнет верить, что я стала послушной игрушкой в его руках, тем быстрее мне удастся добиться от него большего доверия и большей свободы.

– И что ты тут забыла? – резко будит меня его голос, вырывая из короткого сна посреди ночи.

Я сажусь на кровати, протирая глаза и бросая взгляд на часы. Три утра. Неудивительно, что я его не дождалась и уснула.

– Разве ты не хотел меня голой? – заставляю свой голос не звучать злобно.

Макс стоит у изножья кровати, глядя на меня с оскорбительным пренебрежением, словно я мусор в его постели, но мне удается не ежится под этим взглядом, я даже откидываю одеяло, чтобы показать ему себя во всей красе. Он только морщится и зло усмехается, пробежавшись по моему голому телу быстрым взглядом.

– Не в кровати же, Сонечка, – опять этот тон.

– Не любишь заниматься сексом в кровати? Ладно, тогда где ты меня хочешь?

– А кто сказал, что я тебя хочу? – начинает смеяться он, стягивая с себя футболку и бросая ее на пол. – И тем более не было ни слова про секс.

– Но ты сказал… – затихаю, не закончив предложение, потому что невозможно игнорировать уничижительные слова и этот противный смех.

Я пытаюсь вспомнить, что конкретно он вообще говорил, но ведь точно шла речь о минете.

– Сказал, чтобы ты отсосала, – продолжает он за меня, расстегивая штаны, чтобы стянуть их вниз по мускулистым бедрам. – И ходила голой. Твой рот – единственная дырка, которая меня интересует, София. Ты не заслужила, чтобы тебя трахнули по-настоящему. Этот поезд давно ушел. Разве я не сказал, что ты здесь, чтобы усвоить урок? Просто прислуга, София. Кухарка, уборщица и рот, в который можно спускать, когда мне приспичит. Но тебе не повезло, сегодня меня уже удовлетворили, так что иди к себе и не мозоль мне глаза. Я собираюсь спать. Приготовь завтрак к девяти и жди меня голая, на коленях. И имей в виду, что на этот раз отказ тебе дорого обойдется.

Боже мой!..

Я так унижена, что мне хочется провалиться сквозь землю. Вскочив с кровати, я пулей несусь в коридор, а оттуда в выделенную мне комнату, где волшебным образом уже появился матрас.

Рухнув на него и даже не думая о том, что он не застелен, я сворачиваюсь калачиком и кричу, зажав рот ладонью, потому что это невыносимо. Даже когда лучший друг моего парня на последнем курсе в универе распустил слухи, что я трахалась с ними обоими и все в это поверили, называя меня шлюхой в лицо и за спиной, я не чувствовала себя настолько ничтожной. Мне не было так больно, как сейчас, когда Сеня поверил не мне, а другим, я не была настолько уничтожена оскорблениями своих когда-то друзей, как сейчас меня стерли в порошок слова человека, от которого в принципе ничего хорошего ждать не приходится.

«Твой запах сводит с ума, я его ни с чьим не спутаю, вот как ты можешь так отличаться от других?! Признайся, ведьма, приворожила меня?»

Нет, нет, нет! Я не хочу вспоминать эту ложь, не хочу!

Кричу еще громче, почти задыхаясь из-за сдавленного пальцами рта, лишь бы заглушить эти больные воспоминания, но в моей голове образы того прежнего Макса сливаются с монстром, который издевался надо мной сегодня и терпеть это невыносимо. Собственный мозг сводит меня с ума, проигрывая его жестокие насмешки снова и снова, пока я не чувствую себя полным дерьмом. Мне просто хочется умереть…