Страница 31 из 65
“Он это сделал! Ты должна сказать нам!”
“Я не буду!” К ее щекам уже прилил румянец, выдавая ее секреты.
Изабель практически подпрыгивала от возбуждения, когда вмешалась: “Но разве ты не понимаешь, Сью? Это замечательные новости. Теперь он знает, кто ты. После того, как он проделал весь путь до нашего дома, чтобы найти тебя, затем последовал за тобой в Лондон, теперь он нашел тебя. Вы можете быть вместе. Держу пари, он скоро договорится с дядей. О, Сью! Ты выходишь замуж! И за такого красивого джентльмена.”
“События развивались не совсем так, Изабель. Сейчас я не ближе к замужеству, чем была неделю назад, даже больше, потому что балов стало на два меньше”.
“Он не женится на тебе? Распутник!” Губы Изабель от шока сложились в идеальную букву “О”.
“Мы никогда не обсуждали брак, Изабель”.
“Но он поцеловал тебя”. Изабель в смятении покачала головой.
Виктория закатила глаза. “Изабель, иногда я задаюсь вопросом, как мы можем быть связаны”.
“Мы близнецы”, - ответила Изабель, как будто это решало все вопросы.
“Спасибо за напоминание”. Виктория вздохнула. “Я имела в виду, как ты можешь быть такой ужасно наивной?”
“Я не такая! Я верю в лучшее из людей. В жизни повсюду есть добро. Ты просто отказываешься это видеть”.
“Доброта повсюду вокруг нас?” Виктория со смехом откинула голову назад. “Я полагаю, что у всех джентльменов есть честь, радуги украшают небеса, а полевые цветы расцветают у твоих ног”.
“У всех джентльменов есть честь. Папа сказал мне, что позаботится об этом”.
“Ты не заметила, как он чистил свое охотничье ружье, когда говорил это?”
Сью встала и отряхнула юбки. “Вы не возражаете, если я ускользну на несколько минут? Мне нужно пройтись, чтобы прояснить мысли”.
“Я уверена, что так оно и есть после вечера в объятиях лорда Стилингса”.
“Я не была...”
“Не лги, Сью. Ты знаешь, что ты ужасная лгунья”.
“Я…Я не ...” Сью фыркнула и пнула одеяло там, где оно запуталось у нее в ноге, затем зашагала прочь по траве.
Виктория была права. Она была ужасной лгуньей. Так почему же сейчас ей казалось, что все ее существование было ложью? Она пошла по тропинке за поворотом, где большая поляна становилась более лесной. Она замедлила шаг, пиная палки носками своих полусапожек. Слова Изабель все еще звенели у нее в ушах: Ты выйдешь замуж. Если бы только.
Казалось, что даже нежелательные мужчины в городе были на расхват. А что касается некоего красивого джентльмена, это было невозможно. Странно, что она подумывала о браке, когда они впервые встретились на маскараде, но с тех пор это не приходило ей в голову. Он никогда не женится на ней. Если только на Эванджелине? Если мать добивалась своего, тогда да. Но не на ней. Он не хотел узнавать ее. Он не хотел, чтобы мечта о Сюзанне разбилась вдребезги, и он остался только со Сью. Она не могла винить его; она бы тоже не хотела, чтобы ее оставляли с ней.
Достав из кармана маленький блокнот, она села на скамейку и начала рисовать. Ничто так не успокаивало ее разум, как погружение в картину на несколько минут. Разве не было бы прекрасно, если бы во всех жизненных проблемах можно было ориентироваться так же легко, как в линиях на бумаге? Сью вздохнула и погрузилась в свой рисунок.
Она провела углем линию по странице своего маленького блокнота, наблюдая, как дерево в Гайд-парке оживает на пергаменте. Сью улыбнулась блокноту у себя на коленях, довольная собственной сообразительностью. Кусочек угля из камина в гостиной, спрятанный в кармане, и блокнот, достаточно маленький, чтобы поместиться в кармане ее мантии, и она могла делать наброски, когда мамы не было рядом. Блестяще! Это было не то же самое, что рисовать весь день, но это помогало ей сохранять рассудок, пока она была в городе.
Наклонившись ближе, она начала придавать четкость нескольким листьям. Именно тогда она почувствовала это — тепло, пробежавшее по ее спине, как огонь. Кто-то наблюдал за ней.
Прежде чем она успела повернуть голову, она услышала раскатистый голос Холдена, склонившегося над ее скамейкой в парке. “Ты нарушаешь правила”.
Ее сердце бешено заколотилось, когда тепло его слов окутало ее слух. При звуке его голоса остатки ее гнева на него прошлой ночью улетучились, оставив только воспоминание о его грешных поцелуях. Она повернулась и улыбнулась ему. “Ты ведь не донесешь на меня, правда?”
“Никогда. Можно мне посмотреть?” Он обошел скамейку в парке и сел рядом с ней.
“Это всего лишь мои рисунки, заметки о том о сем...”
Он закончил ее оправдания свирепым взглядом и протянутой рукой.
“Очень хорошо”. Она протянула ему блокнот, пытаясь вести себя так, будто ее не волнует, что он копается в ее мыслях об окружающем мире. Он собирал ее картины, но эти рисунки были грубыми набросками, незаконченными. Сочтет ли он ее бездарной теперь, когда увидел ее работу незавершенной и разрозненной? Ее мышцы напрягались, когда он медленно листал страницы, и она вздрагивала при каждом моргании его глаз.
“Это все из парка?”
“Нет, тут и там есть несколько случайных каракулей из других частей города. В любое время, когда моей матери не было рядом. В основном меня вдохновляют достопримечательности. У меня есть мысли о картинах, чтобы не забыть, забытья делаю зарисовки. Что бы ни было у меня на уме ...”
“У тебя прекрасные наброски”.
Она проглотила комплимент. По крайней мере, одна ее черта показалась ему привлекательной. “ Спасибо. ” Ее голос перешел на шепот.
“Нет, правда. Ты очень талантлива”. Он перевернул еще одну страницу, задумчиво склонив голову набок. “Это шоколадный торт”.
“Я нарисовала торт?” Она попыталась наклониться поближе, чтобы увидеть то, что увидел он.
Он с игривой улыбкой отобрал у нее блокнот.
“Не могу сказать, что я удивлена, но я не помню, чтобы рисовала какие-либо сладости”.
“Нет. Просто ... когда я был маленьким, наша кухарка пекла шоколадные пирожные. Запах наполнял дом. Последний час перед тем, как пирог достаточно остынет, чтобы его можно было есть, я всегда проводил на кухне. Миссис Каппингс — она была нашей кухаркой — рассказывала мне истории о рыцарях и замках. Потом мы вместе ели пирог. Некоторые из моих самых теплых воспоминаний связаны с той кухней. Даже сегодня, откусывая кусочек шоколадного торта, я думаю о миссис Каппингс и о том, как мы сидели с ней на кухне. ”
“Боюсь, я все еще не понимаю”.
“Твои рисунки похожи на шоколадный торт. Они напоминают мне о чем-то, чего я не могу понять, и все же в этих линиях углем есть элемент уюта”.
“Ох. Я думала, они приносят только мне утешение”. Ей показалось или между ними двумя была какая-то связь?
“Нет, Сью. Это не все в твоих мыслях”. Хотя он говорил о ее эскизах, она задавалась вопросом, может ли он прочитать ее мысли о нем, потому что их отношения, казалось, были только в ее мыслях.
Он вернул свое внимание к ее блокноту, перевернул последнюю страницу и вздрогнул от того, что увидел. Что она там нарисовала? Она не могла вспомнить.
Его голос был грубым, когда он спросил нарочитым тоном: “Почему у тебя в блокноте страница, исписанная именем Сюзанна?”
“Я... думаю, это красивое имя. Мне свое никогда не нравилось”. Идиотка, идиотка, идиотка! Когда она успела нацарапать ”Сюзанна"? Она выхватила блокнот из его рук и закрыла его, пытаясь не обращать внимания на то, как ее рука коснулась его руки. Она также пыталась не думать о том, как близко он сидел к ней на скамейке. У нее ничего не получалось, но, тем не менее, она пыталась.
“Итак, ты практиковалась в написании имени Сюзанна?”
“Да. Дамы делают подобные вещи, если хочешь знать”.
“Потренируйся так же подписываться именами и других дам.” Его брови сошлись на переносице, когда его изумрудный взгляд пронзил ее насквозь с яркостью, которая действительно заставила ее насторожиться.
“Отличная идея”, - блефовала она.
“Неужели? Как раз тогда, когда я думаю, что знаю все, что нужно знать о дамах, выясняется какой-нибудь интересный факт”. Его лоб все еще был нахмурен, пока он явно обдумывал правдивость ее утверждений.